колено провалился, проклиная всё на свете. Но потом начал наблюдать. Поверхность здесь нестабильна, но кое-где песок как будто "спёкшийся" — плотный, чуть темнее остального. Там можно наступать. Нужно просто смотреть под другим углом.
Разогнанный разум подсказал неочевидное: нужно распределять вес, как на снегоступах. Я быстро скрутил из куска ткани и металлических пластин из рюкзака нечто вроде обмоток на ноги, чтобы не тонуть. Шёл медленно, считывая движение песка, напряжение в подошвах, даже звук — он менялся, когда подо мной начиналась трясина.
С каждой сотней метров я чувствовал себя всё увереннее. Не как турист. Как охотник.
Глава 3
Когда небо потемнело, и жар начал спадать, впереди замелькали костры. Разумные остановились. Лагерь.
Примерно с десяток шатров, полукругом. Странный материал — не ткань, не кожа, будто песок, сплавленный в гнущиеся листы. Наших отвели в сторону — не в клетки, нет. Просто отдельная палатка, охраняемая двумя фигурами с вытянутыми копьями.
Я лёг на склон песчаной дюны и достал из рюкзака небольшой бинокль. Местные спокойно разжигали костры — не на дровах, их тут и быть не могло. Горело нечто синеватое, почти без дыма, словно само тепло воздуха собиралось в точке. Технология или магия? Скорее второе, но принцип можно будет понять позже.
Я вглядывался в лица. Один из людей — высокий парень с короткими светлыми волосами — показался мне знакомым. Вроде мелькал в новостях… из первой волны разведчиков. Значит, они живы. Пока. Но как только лагерь уснёт — нужно будет подойти ближе. Узнать, что с ними сделали. Почему они такие… пустые.
А пока — наблюдение и подготовка. У меня есть ночь.
Я пробрался ближе, пока ночь укрывала меня тенями и дюнами. Передвигался, как учили в армейской выживальческой — только теперь помогало не знание, а усиленное восприятие. Я чувствовал даже едва заметное изменение плотности воздуха при дыхании стражей, знал, когда можно двигаться, а когда замирать.
Подполз к палатке с нашими. Приоткрыл полог — люди сидели внутри, по трое на каждую сторону. Без верёвок, без клеток. Но пустые.
Один смотрел прямо в меня, но не фокусировал взгляд.
— Ты слышишь меня? — прошептал я.
Ноль реакции. Ни удивления, ни тревоги, ни раздражения. Лишь дыхание и биение сердца.
Механические люди. Нет… оболочки.
На миг меня передёрнуло — от страха, от жалости, от гнева.
Инстинкт подсказывал одно: уничтожить лагерь, сокрушить врага, сорвать с этих "разумных" их хитрые маски. Возможно, после их смерти мои вернутся к себе.
Но…
Я сжал кулаки, зубы скрипнули.
Нет. Не так.
Что-то с ними сделали. Это не обычное зомбирование — их сознание где-то ещё. Или подавлено. Если я сейчас нарушу весь ритуал или структуру, возможно, потеряю шанс выяснить, как их вернуть.
Я отступил назад и затаился в тени.
Надо проследить до конца. Узнать, куда их ведут. Зачем. Что делает эта секта с пленниками.
И, быть может, вырвать не просто тела, а души из лап тех, кто решил, что людьми можно играть как пешками.
Пока наблюдение. Завтра будет день. А потом — резня, если потребуется.
На рассвете караван двинулся дальше. Я следовал следом, с той же осторожностью и терпением, с каким охотник выжидает свою добычу. Пески коварны, но я уже чувствовал, где опора плотнее, а где может засосать. Разум работал как швейцарский нож — одновременно анализируя движение ветра, возможные маршруты и боевую обстановку.
Через пару часов перед нами открылся город. Точнее, то, что осталось от города — или то, чем он стал.
Он раскинулся в русле высохшей реки, словно вырос на костях древнего течения. Берега — естественные стены. Дома — сплошные баррикады и платформы, собранные из металла, шкур, обломков. Башни — как сваренные из куска чёрного металлолома.
Грязь, жара, вонь, оружие.
Я сидел на дюне и наблюдал сверху. Ни храмов, ни жилых кварталов, ни административных зданий. Только казармы, арены и склады. Весь город — один сплошной гарнизон.
Здесь жили не граждане. Здесь жили воины, и каждый из них был как зверь на привязи: бронированные, вооружённые, разномастные. Кто-то с масками на пол-лица, кто-то с татуировками на всю грудь, у кого-то вовсе не было кожи на руках — только пластины.
Это не армия.
Это — стая.
Бандиты, разросшиеся до размеров города.
И именно сюда вели людей.
Вдали я заметил огромный круглый зал, напоминающий арену. Пленных увели туда. По бокам стояли флагштоки с выцветшими символами и сплошные огневые точки.
По их маршруту всё ясно — там их ждёт или испытание, или демонстрация. А может — жертвоприношение.
Я сжал зубы.
Если что-то пойдёт не так — я ворвусь туда. Пусть хоть весь этот песчаный ад обратится против меня.
Но пока — наблюдение.
Мне нужно знать, что делает эта Секта с чужаками, и почему их разум так надёжно отключён.
Может, я и человек…
Но я — не добыча.
Я смотрел вниз, на этот сборищный город воинов и убийц, и понимал: среди пленников нет никого, кого я бы знал. Нет друзей, родных… да и родных-то, по сути, не осталось. Слишком многое выгорело изнутри ещё до всей этой истории.
Но вот что не дало мне развернуться и уехать — это угроза.
Пока тихая, незаметная, словно яд в крови, но ведь это наш мир. Моя планета.
Если эти твари смогут перетянуть достаточно людей — разрушат сознание, навяжут свою волю, кто остановит это потом, когда система заработает в полную силу?
Ответ очевиден. И ответ — я.
Но геройствовать сейчас — глупо.
Нужна разведка.
Информация — первая ступень к победе. Если я смогу понять, как они действуют, быть может, даже спасение станет не таким безнадёжным.
Я отошёл немного в сторону, прикрывшись изломами дюн, и мысленно коснулся татуировки на груди — амулета.
— Покажи мне, на что способен, — прошептал я. — Подстройся под местную реальность. Мне нужна броня, похожая на их.
Сначала — легкое тепло в груди. Затем вспышка — словно струя света проходит по телу изнутри.
Нагрудник формируется почти мгновенно, тёмный, с рубцами и следами ударов, будто пережил сотни боёв.
Шлем — гладкий, с узкой прорезью и плоскими рогами, как у какого-то местного культа.
Плащ — тёмный, с пыльной бахромой по краям, словно он вырезан из шкуры песчаного зверя. Всё выглядит грубо, по-варварски, как у здешних.
