мелочи – привел меня в неописуемый восторг! Даже жаль было съезжать на берег на 7 недель, потому что мы пропускаем праздник Рождества и Нового Года на фрегате.
Пупи остался на нем на некоторое время, так как он стал сильно страдать ревматизмами в ногах вместе с лихорадкой по вечерам. После перехода Красным морем у него это дошло до того, что он не мог ходить и у меня возникли серьезные опасения, чтобы не пришлось отослать его назад домой. Доктор Рамбах уверял, что эти боли происходят от тропиков; они также был у меня и у Барятинского[631], но гораздо слабее и теперь уже прошли. Я надеюсь, что Пупи в состоянии будет нас нагнать, пока мы будем ездить по северо-западной Индии.
В Бомбее меня встретили очень торжественно, хорошая пестрота царила в большой палатке у пристани, почетный караул был, разумеется, английский. Греческий Джорджи, я и вся моя свита отправились в дом Бомбейского губернатора, у которого мы прожили три дня. Мы были размещены по домикам, на самом мысу Malabar Point; замечательно красивое место с видом на океан. Завтракали, обедали и проводили вечера с ним и его женой – шалой англичанкой, обращавшей больше внимания на свою собачонку, чем на нас, что выводило Джорджи из себя. На второй день был бал, после довольно скучного garden-parti (прием в саду. – А.Б.); наши офицеры тоже были.
Бомбей мы собственно так и не видели, если не считать прогулки в коляске по индийскому кварталу, где заехали на торг арабских лошадей. Даже не удалось пошляться пешком, побывать на базаре или видеть сожжение трупов; это все потому, что невозможно было отделаться от губернатора! Зато здесь мы совершенно на свободе и делаем, что хотим.
Уехали из Бомбея 13‑го и на следующее утро отправились в экипажах в Эллору. Переезд был очень длинный – 44 мили по отличной дороге. Везла нас четверка артиллерийских лошадей-туземных батарей; чудо, что за молодцы, везли как наши лучшие тройки. Здесь у лагеря нас встретил Nowab – зять Низама Хейдерабадского со свитой. Жизнь тут чисто лагерная, такая прелесть, каждый живет в своей палатке, только столовая в каменном домике. Лагерь разбит на вершине горы, откуда вид идеальный, слегка напоминает Капорское. Внизу, у самой горы, находятся старинные браминские и буддийские храмы, удивительно сохранившиеся. Тебе, как буддисту, следовало бы посетить это место!
В часе езды отсюда находятся великолепные развалины крепости Даулетабад; там водятся дикие павлины, на которых мы неудачно поохотились. Вчера вечером мы устроили облаву на куропаток, тетеревов и попугаев; так странно видеть этих последних на воле целыми стаями. Сегодня утром мы отправились на другую (сторону), где к общей радости Барятинскому удалось убить огромную пантеру; все-таки лестно быть на такой охоте, если ничего и не убивать.
Я значительно упростил маршрут путешествия по Индии: главное поменьше храмов и побольше охот, а вместе подольше жить на месте; впрочем все главные пункты остается по-прежнему. В Коломбо приходим 1‑го февраля и останемся на Цейлоне до 8‑го. Страшно радуемся с Джорджи увидеться с вами там.
Поздравляю с Новым годом и желаю в этом году благополучного плавания и возращения на Родину.
Прощай мой милый. Крепко обнимаю тебя и Сергея. Поклон спутникам.
Твой Ники.
Великому князю Александру Михайловичу
26 января 1891 года.
Мадрас.
Мой дорогой Сандро!
Вчера я получил твое письмо и сердечно благодарю за него. Не могу сказать, как я радуюсь встретиться с плавающими на милой «Тамаре» через 5 дней. Из Калькутты мы поехали в Бомбей раньше, чем думали прежде и вычеркнули поездку в Дарджиллинг – все это потому, что узнали, что бедному Пупи оставаться больше в тропиках из-за лихорадки опасно и что его выписывают обратно! Воображаю твое огорчение, когда ты это прочтешь.
Мы провели спокойно и грустно последние четыре дня на фрегате и 23‑го января простились с ним. Он сейчас же ушел на «Корнилове» в Аден и затем в Пирей. Проводы его были весьма грустные и трогательные! Что меня особенно огорчило в этом, так это мысль, что его первое дальнее плавание, вдобавок вместе с Джорджи и со мной, и так неудачно окончилось почти в самом начале. Это мне совершенно отравило конец путешествия по Индии и только свидание с вами утешит меня!
Мы читаем в здешних газетах, что вы на Цейлоне стреляли слонов; я бы такое полезное животное никогда бы не захотел убить! Нам оттуда предлагали устроить на них охоту, но я отказался; зато нам покажут ловлю диких слонов, что гораздо забавнее.
Вчера мы приехали сюда и этот день был весьма крутой: с места устроили garden-parti, большой обед и бал! Таков извоз!!! К счастью, что конец близок; представь себе, я даже рад покинуть Индию, так я удручен отъездом Пупи!
Сегодня вечером едем в Taniore, потом Trichino poli и Tadura, а 31‑го, во всяком случае, надеемся быть в Коломбо, скорее раньше. К сожалению, я не успел еще написать ни одного письма картофелю, единственно поддерживаю с ним связь через Ксению!
Сейчас отправляемся на большую охоту на дупелей и куропаток! Трогательно, не правда ли после тигров?
Теперь прощай мой милый, до весьма скорого свидания.
Твой Ники.
Georgi обнимает.
Великому князю Александру Михайловичу
20 февраля 1891 года.
Фрегат «Память Азова»
Сингапур
Мой дорогой Сандро!
Опять приходится брать перо в руки, что кажется странным после нашего недавнего свидания на Цейлоне, где так замечательно весело и симпатично провели время вместе. Все мы любовались «Тамарой», когда она шла рядом и иногда опережала «Азов»; прощание было чисто морское, с русским ура! Я следил за яхтой, пока она не скрылась за горизонтом!
Наш переход был прекрасный и тихий, слегка задуло от Норд-Ост, подходя к маяку Pulo Brasse и обе ночи в Малаккском проливе были сильные грозы. Пришли мы сюда на шестые сутки, как я и говорил тебе, средний ход был 12 узлов, один день шли 13 ½. «Мономах» под 5 котлами держался хорошо! Здесь на рейде так приятно было застать нашу эскадру в составе «Адмирала Нахимова», «Манджура» и «Корейца». При моем входе они салютовали, а также и англичане. Кроме них здесь стоит сиамская канонерская лодка с братом Короля Сиамского, привесшего мне письмо от него. Я его принял на фрегате, он очень обрадованный и приятный собеседник, отлично говорит по-английски; видно из его рассказов, что меня очень ожидают в Сиаме, между прочим устроят своего рода крааль, на котором надеются поймать 300–400 слонов!
Осмотревши все наши суда,
