одной мысли, точившей его день и ночь.
– Ты все что угодно скажешь, – прошипел Фарвор, – лишь бы оправдать свои преступления. – Его рука снова стиснула кинжал. – Ты и вы все. Вы все одинаковые. Оланд, другие благородные, королева, ты. Гнилые душонки. От вас несет падалью.
Салливейн молчала, не встречаясь с ним взглядом.
– Да, – прошептала она наконец. – Но даже люди с гнилой душой, такие как я, тоже хотят жить.
Потом она посмотрела на него, надменно подняв голову. Ее взгляд, скользивший по его лицу, оставил у него ощущение нечистоты; ее присутствие оскверняло, отравляло воздух. Все в ней было ему отвратительно; само ее существование, то, что она жила, дышала, оскорбляло память Калгира. Она отравила и душу его сестры, его милой сестры, которая до приезда в Рочидейн желала только одного – спасать людей. Его сестры, которая готова была отдать свою душу и тело ради любого, кто нуждался в ее помощи, его сестры, которая никогда не пробовала апельсинов. А теперь попалась в сети дворцовых интриг и политики, липких, как чудовищная гигантская паутина, из которой невозможно выбраться. И в ее глазах теперь был страх. Она смотрела на него с того наброска, лежавшего на столе. Он помнил, что раньше она была иной.
И во всем этом была виновата принцесса Салливейн. Во всем.
– Ты ошибаешься, – бросил Фарвор.
– Насчет чего?
– Я пришел не затем, чтобы рассказывать тебе что-то.
Он чувствовал, что она изучает его. Его тело напряглось, он больше не мог ждать, не мог сдерживаться.
– Не делай этого, – бесстрастно произнесла Салливейн. – Это бесполезно.
Кинжал блеснул в свете ламп, и Фарвор сделал выпад. Принцесса отразила удар – без труда. Острие оцарапало ее руку, она поморщилась от боли, но не дрогнула. Так они застыли на несколько мгновений. Несмотря на то что жажда мести придавала ему сверхъестественную силу, Фарвор не мог одолеть эту женщину. Он видел пламя в ее глазах, чувствовал, как она дрожит от гнева. Он хотел пронзить маску, которую она нацепила на себя, чтобы этот гнев излился, чтобы принцесса показала свое истинное безобразное лицо, чтобы весь мир увидел его. Чтобы Хелльвир увидела его.
– Фарвор, – процедила она сквозь зубы, – прошу тебя, не надо. Хелльвир не хотела бы этого.
– Как будто тебе, грязная тварь, есть дело до того, чего хочет или не хочет Хелльвир, – прорычал он и, напрягая все силы, какие у него еще остались, надавил на кинжал.
Салливейн ловко увернулась и толкнула его назад с такой силой, что он потерял равновесие и зацепился ногой за край ковра. Фарвор ощутил тошнотворную боль во всем теле, когда его затылок ударился о пол, и на несколько мгновений у него потемнело в глазах. Поборов тошноту, он открыл глаза и увидел лицо принцессы, склонившейся над ним.
Он воспользовался этим моментом, ухватился за свою последнюю возможность. В тот день, когда Калгира отняли у него, он мечтал о возможности сопротивляться, сделать хоть что-нибудь. Но тогда Фарвор был беспомощен. А сейчас у него появился шанс. Кинжал все еще был зажат у него в руке, и он сумел застать Салливейн врасплох. Он воткнул клинок ей в бедро, и она вскрикнула. Он оттолкнул принцессу прежде, чем та успела опомниться. Поднялся на ноги, готовый драться, но она не пошевелилась. Он смотрел на нее сверху вниз и сквозь слезы едва различал темное пятно, которое расползалось вокруг ее головы. Она ударилась затылком об угол камина. У Фарвора шумело в ушах, и поэтому он не слышал ни грохота распахнувшейся двери, ни окрика. Он стоял как парализованный.
И стоял на ногах еще несколько секунд после того, как меч, вонзившийся ему в спину, прошел сквозь сердце.
«Нет, нет, нет». Ужас, словно змея, свивался кольцами где-то в груди, пока Хелльвир бежала по улице. «Пожалуйста, нет». Она не знала, кому и зачем молится, ведь старые боги не отвечали людям. «Фарвор, что ты задумал?»
Но ей не нужен был ответ. Она прекрасно знала, что он задумал. Она сама на его месте поступила бы точно так же. Это было единственное, что ему оставалось.
Огромные ворота дворца в этот час были заперты, небольшую дверь охраняла одна женщина-страж. Когда Хелльвир бросилась к ней, она напряглась и взялась за меч. Хелльвир узнала Келе, одну из телохранителей Салливейн.
– Стоять! – крикнула Келе.
– Мне нужно увидеть принцессу, – прохрипела Хелльвир, чувствуя, как пот бежит по вискам.
– Травница? Что ты здесь…
– Здесь проходил молодой человек с королевской брошью?
– Да, минут десять назад. Он тоже попросил о встрече с принцессой. Не знаю, почему она согласилась принять его в такое время.
«Нет, нет, нет».
– Пожалуйста, пропусти меня, мне очень нужно. Ей грозит опасность. Пожалуйста, впусти.
Откуда-то из-за стен послышался колокольный звон. Сначала зазвонил один колокол, потом к нему присоединились другие, он становился все громче и громче. Женщина-страж вздрогнула, резко обернулась, и Хелльвир, воспользовавшись ее замешательством, протиснулась в дверь и побежала по ступеням к главному входу во дворец. Солдаты, обычно стоявшие на страже у дверей, уже бежали внутрь, услышав сигнал тревоги.
«Нет, нет, нет».
Вокруг нее раздавались крики, топот ног, воины и слуги метались в разных направлениях – настоящее безумие. Хелльвир бросилась в кабинет принцессы. С каждым мгновением ужас, охвативший ее, становился все сильнее. Она услышала вопли. Слуги и горничные толпились на пороге, ахали и рыдали. Хелльвир растолкала их и ворвалась в комнату.
«Нет. Фарвор, что ты наделал?!»
Салливейн лежала на полу в луже крови. Ее светлые волосы снова перепачкались и слиплись. Королева сидела рядом с ней. Окровавленными, трясущимися руками она приподняла тело внучки и прижала его к груди. Хелльвир оцепенела. Но в следующий миг принцесса задрожала и закашлялась. Открыла глаза, потом снова закрыла – но она дышала. Жива, благодарение богам. Она была жива. У Фарвора ничего не вышло.
– Зачем ты впустила его сюда? – прошипела королева, глядя на обмякшую Салливейн. – Зачем ты впустила его сюда, безмозглая девчонка?
Хелльвир сделала шаг к ним и только в этот момент увидела брата, распростертого на полу лицом вниз.
– Фарвор!
Всхлипывая, Хелльвир опустилась рядом с ним. Взяла его голову, положила себе на колени, прижала ладони к ране, чтобы остановить алую кровь, пропитавшую его белую рубашку. Он не пошевелился при ее прикосновении, не ответил, когда она повторяла его имя. Рана находилась прямо напротив сердца.
«Дыши, – мысленно умоляла она его. – Пожалуйста, дыши». Но он не двигался. Его глаза не были полностью закрыты, но он бессмысленно смотрел куда-то ей за плечо.
«Нет, нет, нет».
– Что вы наделали? – крикнула она, обернувшись к королеве.
– Позови врача! – приказала королева стражнице, не обращая внимания на Хелльвир. – И ради Онестуса, выпроводи всех из комнаты.
Келе отрывистым голосом велела людям выйти и начала оттеснять любопытных в коридор, но Хелльвир ничего не видела и не слышала. Ее брат не шевелился.
«Нет, нет, нет. Этого не может быть».
Она закрыла глаза и протянула руку к завесе Смерти, подернутой инеем, но прежде, чем она успела покинуть этот мир, ее грубо схватили за плечо и оттащили от Фарвора. Ее швырнули на пол, и она ударилась спиной. Такой боли ей никогда прежде не приходилось испытывать – как будто она с головой погрузилась в воду, но ее вытащили слишком быстро и тело не успело понять, что происходит.
– Не смей! – прорычала королева.
– Пустите меня! – крикнула она и потянулась к Фарвору. – Это мой брат!
Но старуха не подпускала ее к телу.
– Мне все равно, кто он такой! Думаешь, я позволю тебе воскресить его после того, как он пытался ее убить? Я едва успела помешать ему заколоть ее!
Хелльвир задыхалась. Кровь Фарвора пропитала дорогой ковер. Она хотела прижать руку к лицу, но в последний момент заметила, что ладонь перепачкана красным. Королева отошла к Салливейн.
