решат, что «навозник» был прав… Катарина подумает, что он трус, а Ворон станет смеяться над Людьми Чести и пить вино. Нет, драться придется! Может, его не убьют, а только ранят. Он потеряет сознание, «навозники» удерут, его кто-нибудь найдет, узнает… Выжившего, его никто и никогда не заподозрит в трусости. Семеро на одного – такого не числится даже за Алвой.
Глава 10
Талиг. Оллария
398 год К.С. 16–18-й день Летних Скал
1
Ночь кончалась, а из трех задуманных писем было готово лишь одно, далеко не самое главное. Катарине Ричард начал писать еще засветло. Он дошел до конца, даже поставил подпись, перечитал, разорвал и схватился за чистый лист. Три раза юноша добирался примерно до середины послания и раз десять застревал на второй фразе.
Написать домой было намного проще. Герцог Окделл коротко и мужественно сообщал вдовствующей герцогине, что вынужден вызвать на дуэль семерых «навозников», так как задета его личная и фамильная честь. Он понимает, что его гибель огорчит дорогую матушку и сестер, но Повелители Скал предпочитают смерть бесчестью. Он надеется, что кузен Реджинальд будет Надору достойным хозяином, а одной из сестер – добрым супругом.
Заверив близких в своей к ним любви и вере в победу дела Чести, Дикон запечатал письмо, старательно сжег испорченную бумагу и оделся в платье, которое было на нем в день приезда в Олларию. Сын Эгмонта не должен умирать в вороньих перьях!
За окном брезжил рассвет – день обещал быть серым, но дождя пока не было. Юноша тщательно закутался в плащ и спустился вниз. Ему повезло – ворота были открыты, так что с привратником объясняться не понадобилось. Дикон редко выходил на улицу так рано, и утренняя жизнь столицы была ему в диковинку. Вставшие затемно торговцы и служанки немного разогнали мрачные мысли, но по мере приближения к заброшенному эсператистскому аббатству страхи и обиды взяли свое.
Кузен сдержал слово и никому ничего не сказал, хоть и был возмущен и расстроен. Реджинальд – истинный Человек Чести, он станет достойным герцогом, но сейчас Дикон предпочел бы, чтоб Ларак был не столь щепетилен. Кансилльер, узнай он о ссоре, сумел бы остановить дуэль… Мысленно выбранив себя за недостойную предков трусость, Ричард ускорил шаг. Ему очень не хотелось умирать, но другого выхода не было. Жить с клеймом любовника Алвы Ричард Окделл не имеет права.
Ноха приветствовала юношу голубиным урчанием, поднятым воробьями галдежом и тяжелыми холодными каплями, повисшими на прутьях ржавой решетки. Калитка была открыта, и Дикон вошел. Его уже ждали. Все семеро, из которых один уж точно был куда лучшим бойцом, чем последний из Окделлов.
– А мы уж думали, вы не придете, – улыбнулся Эстебан.
– Простите, сударь, но приходить раньше столь же неприлично, как и опаздывать, – повторил Дикон пришедшуюся более чем кстати присказку маршала.
– На свидания с дамами следует приходить первым, а смерть – тоже дама.
– Я пришел на свидание с вами. – Дикон постарался вложить в улыбку как можно больше иронии. – Конечно, если вы полагаете себя дамами, я готов извиниться. Что до смерти, не знаю, к кому она сегодня будет благосклонна.
– Разумеется, к вам, – отметил Эстебан. – Смерть – единственная женщина, на благосклонность которой может рассчитывать дружок мужчины.
Единственным достойным ответом на это была обнаженная шпага. Кровь кинулась Дикону в голову, разом вытеснив и сомнения, и страхи. Атаковал он довольно удачно, но Эстебан легко парировал нацеленный в грудь удар. Дикону пришлось отступить и развернуться, чтобы отбиться от присоединившихся к драке двоих «навозников». Остальные пока выжидали.
Шпаги со стуком столкнулись, и в этот миг раздался конский топот, а на сцене появилось новое лицо. Никогда еще Ричард Окделл не был столь рад видеть своего эра. Алва соскочил с Моро и с ленивым любопытством оглядел присутствующих.
– Роскошно. – Красивые губы тронула та самая усмешка, которую Дикон пытался изобразить несколько минут назад. – Семеро. Какая неосторожность, почему вас так мало?
Эстебан и его приятели молчали, а Ричард почувствовал немыслимое облегчение. Он останется жив, никого вообще не убьют… Само собой, их накажут, но это, в сущности, такая ерунда, а дуэли конец. Оруженосцы не могут перечить маршалу – с Вороном шутки плохи…
– Странно, что вы стояли лицом к лицу. – В голосе Алвы прозвучало легкое недоумение. – Это положение для дуэли, а не для убийства.
– Это и есть дуэль, – выдавил из себя Эстебан.
– Позвольте вам не поверить. Я частенько дрался на дуэлях, ну и убивали меня раз пять. То, что я застал, похоже именно на убийство. Ричард, что здесь затевалось?
– Дуэль! – Разрубленный Змей, почему он охрип?!
– Как я, оказывается, отстал от жизни, – пожаловался Кэналлийский Ворон. – Семеро на одного, причем без секундантов, теперь называется дуэлью. Ричард, какое же оскорбление вы нанесли сим достойным дворянам, что они сочли уместным вас вызвать?
– Это он нас вызвал, – торопливо сказал Северин.
– Семерых? – Алва присвистнул. – Примите мои поздравления, Окделл. Вы, безусловно, делаете успехи. Четверых я как-то вызывал, было дело, но семеро – это новое слово в жизни нашего доблестного дворянства. Ну и кто же она?
– Она?
– Та дама, из-за которой вы деретесь? Я что-то не припомню в этом королевстве ни одной красотки, стоящей такого побоища.
Проклятое лицо, ну почему оно так горит?!
– Мы… мы деремся не из-за женщины. Задета… Задета моя честь.
– Вас обвинили в нечестной игре?
– Нет! – выкрикнул Ричард. – Это… Я не могу сказать… Эр Рокэ, правда не могу.
– Что ж, придется принять на веру, что вас и впрямь смертельно оскорбили, но почему вы все же без секунданта? Если ваш кузен такой противник поединков, вы могли послать весточку молодому Придду.
– Мне не нужен секундант.
Значит, это Реджинальд! Он все-таки выдал! Это… Это подлость, но, совершив ее, Наль спас ему жизнь… Только почему Алва, а не эр Август?
– А вы подумали, в какое положение ставите своих доблестных противников? – поинтересовался Алва. – Если вы умрете, им будет не доказать, что имела место дуэль, а не убийство. Вы слыхали, что участник поединка может пригласить в секунданты любого дворянина, не разглашая ему причины дуэли?
– Я об этом не подумал.
– А о том, что любой дворянин, став свидетелем неравного боя, обязан поддержать слабейшего, вы тоже забыли?
– Эр Рокэ…
– Ладно, юноша, – мурлыкнул маршал, сбрасывая плащ и колет. – В следующий раз будете умнее. Что ж, драться так драться. К делу, господа!
– Эр Рокэ!
– Спокойно, юноша. Мы – оскорбленная сторона,
