он служил кафедральным каноником в Вармии. Комфортные жизненные условия позволили ему построить башню для наблюдений, которые он проводил с помощью трех главных инструментов: армиллярной сферы, квадранта и (по примеру Региомонтана и Вальтера) параллактического инструмента Птолемея.
Краковские книги Коперника содержат свидетельства того, что там он научился пользоваться Альфонсовыми таблицами, равно как и другими выведенными из них материалами, а также овладел азами астрологии. Он изучал работы Пурбаха по предвычислению затмений. Будучи в Италии, он, как известно, не только ассистировал Доменико Мария Новара в Болонье, но и читал лекции по математике и астрономии в Риме. Важным приобретением этого итальянского периода стало свободное владение греческим языком, позволившее ему проштудировать классических авторов. (Сегодня мало кто вспоминает о том, что небольшая книга, опубликованная Коперником в 1509 г., содержавшая его перевод с греческого на латинский некоторых византийских писем, была ошибочно приписана историку VII в. Феофилакту Симокатте.) Более сомнительно утверждение, будто именно в этот период он познакомился с планетными теориями, разработанными в Мараге, которые он якобы каким-то образом приобрел (мы писали об этом в главе 8). По отдельным замечаниям, сделанным в его собственной копии Альфонсовых таблиц, видно, что тогда он работал над своей новой астрономической системой, однако самый ранний известный нам ее набросок можно найти в его «Commentariolus» («Малом комментарии»).
Эта работа, дата написания которой неизвестна, чудом избежала забвения. В каталоге Краковской библиотеки, датируемом маем 1514 г., упоминается о некой работе, «где утверждается, будто Земля движется, а Солнце покоится»; можно почти со стопроцентной вероятностью утверждать, что здесь имеется в виду именно это произведение. У нас нет никаких более надежных подсказок, кроме указанной даты, однако есть некоторые соображения, позволяющие установить время ее написания: между 1510 и 1512 гг. Коперник ни словом не упоминает о ней в своем «De revolutionibus», и ее авторская копия была утрачена. Эта работа представляла собой не более чем грубый набросок его новых идей, и вполне возможно, он стеснялся ошибок, допущенных им в результате спешного изложения. Ее анонимная копия, возможно, ходила по рукам в некоторых кругах, но по счастливому стечению обстоятельств одна из этих копий в конце концов попала к Тихо Браге. Сама работа утрачена, но три ее ранние рукописные копии, сделанные Тихо, сохранились.
Величайшая работа Коперника «De revolutionibus orbium caelestium» («О вращениях небесных сфер») содержала его собственные вполне однозначные высказывания. Она была завершена под занавес его жизни (1543) и отличалась от «Малого комментария» в ряде технических вопросов. У него довольно рано сложился самый первый и очень поверхностный план ее написания, затем после долгого перерыва он неожиданно возвращается к нему в 1520‐х гг., и снова делает это в 1537–1538 гг., опираясь на данные собственных планетных наблюдений, проведенных им в эти годы. В черновом варианте рукописи, в частности, сообщалось о приведении содержащихся в ней вычислений к меридиану Кракова, совпадавшему, по мнению Коперника, с меридианом Фромборка. Утверждая, что Земля обращается вокруг Солнца подобно любой другой планете, он приводил имена авторитетных авторов, которые, как он знал, были весьма почитаемы в его времена, а именно – пифагорейцев. В своей последней работе он прямо ссылается на Филолая и Экфанта, но эти упоминания стоит рассматривать не более как попытку обрести хоть какую-то поддержку со стороны исторической традиции. В рукописи своей последней работы он действительно упоминает Аристарха, и именно по вышеупомянутому поводу, но затем, непосредственно перед публикацией, удаляет этот фрагмент; причиной этого, вполне возможно, были опасения связать свое сочинение с именем человека, обладавшего репутацией нечестивца (ил. 121). (Он назвал его имя в другом месте, когда писал об угле наклона эклиптики, ошибочно приписав ему заслугу Эратосфена.)
121
Вычеркнутый фрагмент рукописи «De revolutionibus» Коперника, в котором он ссылается на Аристарха. Вымарка охватывает около двух страниц, не включенных в первые четыре печатных издания (1543, 1566, 1617 и 1854), однако они были включены в издание 1873 г. Текст содержит следующие слова: «Филолай верил в подвижность Земли… Это весьма правдоподобно, поскольку Аристарх Самосский придерживался таких же взглядов. Так утверждали некоторые люди, не являвшиеся горячими сторонниками аргумента, сначала выдвинутого, а затем отвергнутого Аристотелем». (Библиотека Ягеллонского университета, Краков, Польша.)
В «Малом комментарии» Коперник изложил свои базовые аксиомы без какого-либо детального обоснования, хотя вполне очевидно, что он обдумывал аргументы, способные со всей очевидностью подтвердить соответствие его системы наблюдаемым явлениям, и в то же время придать ей бо́льшую интеллектуальную привлекательность по сравнению с системой Птолемея. Он рассматривал, в частности, принцип универсальности кругового движения, которого он твердо придерживался по религиозным соображениям. Вообще говоря, его модели соответствовали подходу Ибн аш-Шатира, то есть они как будто бы обходились без экванта, хотя некоторая разновидность экванта сохранялась в скрытой геометрической форме. (По этому поводу см. ил. 125 ниже.) Его модели, что особенно важно, содержали геометрические преобразования, в результате которых центр каждой из планетных моделей переносился в одну общую точку. Этот общий центр не находился прямо в Солнце, но располагался недалеко от него, в центре земной орбиты. К этому прилагалась теория планетных широт. В ранней версии его теории, параметры, лежавшие в основе этой модели, более или менее соответствовали параметрам Альфонсовых таблиц.
К моменту, когда он решил приступить к написанию более основательного сочинения, он обнаружил, что эти параметры дают приемлемые результаты для долгот, но недостаточно точны для простейшего из всех возможных наблюдений, а именно – момента соединений Солнца, Луны и планет. (Неопределенности положений Солнца и Луны учитывались в табличных вычислениях, но поскольку их относительная скорость могла быть очень маленькой, неопределенность момента их встречи оказывалась довольно большой.) В силу этого Коперник взялся за работу по сбору наблюдений, предположительно способных сделать его теорию более точной и более авторитетной, чем те, которые он намеревался превзойти. Ему удалось скопить внушительный массив наблюдений, особенно в период с 1512 по 1529 г., и, посредством методов, изложенных в «Альмагесте» Птолемея и «Кратком изложении» Региомонтана, вывести из них серию уточненных параметров. Безусловно, он никогда не был профессиональным астрономом; в то время к таковым традиционно относили лишь небольшую группу университетских преподавателей и дворцовых астрологов.
В этот период своей жизни Коперник был обременен церковными и врачебными обязанностями – обратите внимание, что на портретах он изображен с пучком ландышей в руках – символом врачевателей (ил. 122). Кроме того, он в течение довольно долгого времени являлся ответственным за оборону своего часто осаждаемого собора и города. В течение большей части его жизни Польша подвергалась угрозам со всех сторон – Габсбургов, Москвы и даже не отказавшегося от своих претензий Тевтонского ордена. Сражения, международные договоры, династические брачные союзы создавали крайне сложную политическую ситуацию; однако в этот период произошло в высшей степени важное событие – обращение в лютеранство великого магистра тевтонских рыцарей Альбрехта Гогенцоллерна. В 1525 г. обособленный от Священной Римской империи и католической церкви Альбрехт составил акт о вассальной присяге королю Польши. Однако даже после 1525 г. старые угрозы со стороны Пруссии, Бранденбурга и Москвы не исчезли. Время от времени вспыхивали мелкие конфликты, грозящие Польше перекрытием выхода к Балтийскому морю, но все же это была относительно стабильная ситуация, и после 1525 г. Копернику нашли еще одно общественно полезное применение. Он принял участие в усовершенствовании чеканки монет с сильно уменьшенным содержанием благородного металла и написал экономический трактат на эту тему. Кроме того, он давал советы по регулированию цены на хлеб – гораздо более важному
