вопросы хозяйственной жизни страны: переход к новым формам землепользования и развитию рыночных отношений в сельском хозяйстве; дальнейшее улучшение условий и охраны труда в промышленности и на транспорте; борьба с безработицей и ликвидация неграмотности; рассмотрение и утверждение бюджета РСФСР; наконец – доклад о союзной Конституции и разработка новой Конституции РСФСР.
22 января напряженная работа съезда была неожиданно прервана. Всероссийский староста М.И. Калинин сообщил трагическую весть – умер председатель Совнаркома В.И. Ленин. Как свидетельствуют очевидцы, в зале послышались испуганные возгласы; в президиуме съезда Г.Е. Зиновьев и Л.Б. Каменев, уронив головы на стол, плакали, как дети. Заседания были прерваны на неделю. Руководители партии и государства спешно направились в подмосковные Горки, куда уже стихийно началось массовое паломничество крестьян из ближайших сел и деревень. В тот же день, насколько позволяют определить документы, первыми из религиозных организаций, откликнувшихся на смерть Ленина, стали Центральное духовное управление мусульман России и соборная мечеть Москвы, а за ними направили свои соболезнования и другие религиозные организации[416].
Гроб с телом В.И. Ленина, установленный на деревянном помосте перед временным Мавзолеем. 27 января 1924 [РГАСПИ]
В.М. Молотов, А. С. Енукидзе, Ф.Э. Дзержинский и др. перед временным Мавзолеем В.И. Ленина на Красной площади. Январь 1924
[РГАСПИ]
Колонны людей, пришедших проститься с В.И. Лениным, на Красной площади. 27 января 1924
[РГАСПИ]
Письмо обновленческого архиепископа Александра Введенского председателю ВЦИК М.И. Калинину с соболезнованием в связи с кончиной В.И. Ленина. 25 января 1924
[РГАСПИ. Ф. 16. Оп. 1. Д. 250. Л. 30–31]
В дни прощания с Ильичом страна погрузилась в атмосферу народной скорби, острого ощущения невосполнимости утраты. Повсеместно проходили траурные митинги, демонстрации и иные церемонии, собрания рабочих, крестьян, солдат, учащихся. Это был первый опыт общенационального оплакивания общих для всех горестных послереволюционных лет, с присущими им общими тяготами и утратами.
Закрытые сводки ГПУ тех дней содержат различную информацию о настроениях населения. В них можно прочитать не только о тысячах и тысячах вступающих в партию, о клятвах коммунистов и комсомольцев «продолжить дело Ленина», о заявлениях беспартийных крепить союз с партией, но и сведения на религиозную тематику. В частности, сообщалось о богослужениях и молебнах с «поминовением новопреставленного раба Божьего Владимира» при большом стечении народа; о многочисленных случаях, когда крестьяне, проезжая мимо зданий, с вывешенными портретами Ленина, крестились и желали ему «царствия небесного».
24 января 1924 г. патриарх Тихон и члены Синода через газету «Известия» выразили «соболезнование Правительству Союза советских республик по поводу тяжкой утраты, понесенной им в лице неожиданно скончавшегося председателя Совета народных комиссаров В.И. Ульянова (Ленина)»[417].
Известно, что к патриарху Тихону обратилось множество приходов и мирян с вопросом: могут ли они служить панихиду по В.И. Ленину? Из опубликованной в газете «Вечерняя Москва» беседы корреспондента с патриархом Тихоном, следовало, что ответ патриарха был таков: «По канонам Православной церкви возбраняется служить панихиду и поминать в церковном служении умершего, который был при жизни отлучен от церкви… Но Владимир Ильич Ленин не отлучен от Православной церкви высшей церковной властью, и потому всякий верующий имеет право и возможность поминать его»[418].
Первые шаги к легализации русской православной церкви
Лишь 21 марта 1924 г. Президиум ВЦИК, посчитав патриарха Тихона и его «подельников» более «социально неопасными», постановил «дело» против них «производством прекратить»[419].
Кстати, укажем, что таким решением были чрезвычайно недовольны Ярославский и члены его Антирелигиозной комиссии. К примеру, Тучков писал:
Неожидан[ное] прекращение дела Тихона внесло в нашу работу по церковникам некоторые затруднения, т. к. Тихон, состоя под судом, всецело находился под нашим влиянием, а также и обновленческое течение имело главным аргументом своей агитации, что Тихон не свободный, а подсудимый человек. Амнистированный Тихон стал значительнее смелее и наши советы для него стали не обязательны, а также обновленческое движение значительно упало духом, имея в лице Тихона весьма сильного и освобожденного от суда противника[420].
Это, в свою очередь, свидетельствует о серьезных расхождениях, существовавших между партийной и государственной точками зрения на курс церковной политики.
Официальное прекращение «дела» патриарха Тихона породило в православной среде надежды не только на «скорые» победы над обновленчеством, но и на определенные реформы в самой Патриаршей церкви, дабы «приспособиться» к новой общественной реальности. И сам Тихон, и близкие ему тогда митрополиты – Тихон (Оболенский), Серафим (Александров), Петр (Полянский), Сергий (Страгородский)[421] – очень надеялись на то, что новая власть, ее «первые лица» изъявят желание встретиться с руководством Патриаршей церкви, проявят к ней заинтересованность и терпимость. В этих целях Тихон по официальным и неофициальным (через сочувствующих церкви в госаппарате) каналам не раз обращался с просьбой принять его.
Как всегда, долгожданное событие произошло внезапно. 9 апреля 1924 г. патриарх Тихон был приглашен к Всесоюзному старосте – председателю ЦИК СССР и ВЦИК М.И. Калинину. Беседа, проходившая в Четвертом Доме Советов, была благоприятной, и патриарх оставил принесенные им заявления и обращения, касавшиеся самых разных вопросов церковной жизни: легализация Синода, освобождение иерархов[422]. Калинин обещал все рассмотреть и результаты сообщить патриарху. При встрече разговор зашел и о несправедливом, по мнению патриарха, налоговом обложении духовенства и действующих храмов. Калинин просил прислать подтверждающие материалы и поэтому Тихон прислал дополнительное заявление по этому вопросу.
Остаются неизвестными все предшествующие тому обстоятельства, но спустя месяц после встречи с Калининым патриарха Тихона пригласили на встречу с председателем Совнаркома СССР и РСФСР А.И. Рыковым.
В кабинете председателя Совнаркома, за квадратным массивным столом, покрытым традиционным зеленым сукном, на жестких стульях с высокими массивными спинками сидели друг против друга глава Советского государства – А.И. Рыков, и глава Российской православной церкви – патриарх Тихон.
Они много слышали друг о друге, но вот так – глаза в глаза – встретились впервые. Патриарх с интересом всматривался в обрамленное густой борой усталое серое лицо. Рыков, с его обходительными и несколько старомодными манерами, напоминал священника или средней руки конторщика дореволюционной эпохи. Только глаза выдавали характер решительный и твердый.
С любопытством хозяин кабинета смотрел на своего гостя. Тот совсем не соответствовал представлениям о сановитости и надменности «князей церкви». Если бы не панагия на груди, его можно было бы принять за доброго сельского батюшку.
В преддверие встречи
