мечтал, – проклятье, Хард! Не будь таким грубым козлом.
Отец покачивает головой, мечтательно улыбаясь неозвученным мыслям. В уголках глаз его собираются глубокие морщины, а в каштановых волосах всё отчетливее виднеется седина.
– Ты всегда был тем сыном, о котором я мечтал. Идеальных детей не существует, а кто говорит обратное, то он обманывает сам себя.
Я – величайшее разочарование отца, но он слишком сильно меня любит, чтобы заявить мне об этом глядя в глаза. Наверное, в этом и заключается смысл настоящей родительской любви: принимать своих детей и быть рядом, даже если они говорят обратное. Почему только понял я это так поздно?
– Давай посидим с тобой у озера. Подышим воздухом.
– Отличная идея, пап.
Я никогда раньше не видел такой сияющей улыбке на лице отца. Предназначенной для меня одного. Так выглядит мужчина и отец, чей ребенок делает шаг на встречу и готов подпустить к себе, больше не боясь быть брошенным и преданным.
* * *
– Не помню, чтобы мы приходили сюда.
Солнечные лучи отражаются на спокойной поверхности водной глади. Переливаются, создавая яркие блики, от которых невольно жмуришь глаза, продолжая любоваться. Искусственно созданное озеро – прихоть моей матери. Озеро имеет форму вытянутого овала. Вдоль водоема рядком выстроились массивные деревья с широкими лиственными кронами, отбрасывающих тени для спасения от знойного солнца. Мать постоянно твердила об уютном домике на берегу водоема, а я вслушивался в каждое слово, заражаясь её энтузиазмом. Воображал, как буду играть на берегу озера. Пускать самодельные кораблики и купаться в жару. Детские мечты остались в прошлом, а когда отец исполнил желание матери она просто исчезла. И все мои детские надежды стерлись из памяти, вернувшись только сейчас.
– Мы и не приходили, – отец задумчиво вглядывается в противоположный берег. – Это озеро было моим подарком твоей мат… – он осекается и с настороженностью косится в мою сторону, ожидая взрыва. Чем больше мы обсуждаем нашу несложившуюся семейную жизнь, тем проще всё воспринимается. И уже не так страшно. И почти совсем не больно. – Табита мечтала о чем-то подобном, – с грустной улыбкой отец обводит взглядом озеро и бросает мимолетный взгляд на одинокий дом.
– Почему она ушла? – сидя на земле, дергаю мелкую травку. Этот вопрос терзает меня всю жизнь? Почему моя мать бросила меня? Причина во мне?
Отец подсаживается ко мне, но оставляет между нами незначительное расстояние. Обнять меня не решается. Не знает нужно ли мне это и позволю ли я.
– Я не знаю, Том. Табита была молода. – Это самая гнилая отговорка! Покачиваю головой и давлю пальцами на глазные яблоки, отгоняя картины прошлого. – Возможно она испугалась ответственности. Боялась не справиться.
– Тогда она могла свалить сразу после моего рождения. До того как я к ней привяжусь, – замахиваюсь и со всей силы швыряю камень в озеро. Тихое бульканье, рябь на воде и камушек уходит на дно. Точно также утонуло и моё сердце в море ненависти и боли.
– В какой-то степени я тоже тебя бросил. По-своему, но бросил. – Отец проводит ладонью по затылку, не решаясь посмотреть мне в глаза. – Ушел с головой в работу, думая, что мне приходится тяжелее всех. Совсем забыл о том, что нужен своему маленькому сыну. Что должен дать ему любви в два раза больше. За себя и за мать, которая ушла. Вместо этого я просто числился в твоей жизни в статусе отца, переживая боль от ухода жены. Моя величайшая ошибка.
Отец судорожно вздыхает. Грудь его вздымается, а плечи расправляются. И тут же шумно выдыхает, снова ссутуливаясь и превращаясь в слабого, уставшего человека. Неужели он до сих пор любит эту… женщину?
– Но ты все равно был рядом со мной, хоть я этого и не ценил, – подталкиваю его плечом. Он оборачивается и в глазах его сквозит искреннее сожаление и раскаяние. Губы дрожат в слабой улыбке. Помню, как мы в детстве играли на диване в гостиной, несильно пихая друг друга локтями. Кто первый свалится на пол – проигрывал. Победитель получал мороженое. Жутко весело и невообразимо глупо.
С тех пор прошла целая вечность. Я повзрослел, а отец постарел. Но даже сейчас мы с ним крепко связаны, несмотря на все наши ссоры.
– Я рад, что ты здесь, Том, – отец обнимает меня за плечи и прижимается щекой к моему виску. Что-то внутри меня ерепенится и противится непривычной близости, но вместе с этим сотрясается и пробуждается от долгого сна, нуждаясь в отцовской любви.
– Я тоже, – покачиваю головой, позволяя себе улыбнуться. Я не сломаюсь если позволю не только себе быть счастливым, но сделать счастливым своего отца. Перед глазами вырисовывается самодовольная мордашка Льюис и я расплываюсь в улыбке влюбленного болвана.
– Ты звонишь ей? – отец выжидающе наблюдает, затаив дыхание.
– Да, – но уже три дня как мы не созванивались! Мой личный рекорд и ужасная нервотрепка каждый день сражаться с внутренним желанием звонить Майе каждую минуту и тупо слушать ее голос. Последние капли гордости у меня еще остались. Вот почему эта чертовка сама мне не звонит? Это жестко действует на нервы.
– Я хотел спросить… – отец разворачивается ко мне вполоборота и по его цепкой хватке на моем плече понимаю, что он готовится к худшему. – Она ушла не потому что у неё появилась другая семья?
– По крайней мере, не в этот самый период. – В этом отец абсолютно уверен! Вижу это по его взгляду. – Том, послушай меня, – отец заключает моё лицо в свои грубоватые ладони и соприкасает наши лбы, – ты ни в чем не виноват. Это был ее выбор, на который ты не мог повлиять. И причина ухода твоей матери не в тебе, а в ней, – он с такой силой сжимает мое лицо, что щеки краснеют. – Ей просто не хватило смелости пройти тернистый, но прекрасный путь твоего воспитания. Как бы сильно порой я не скучал по этой женщине и как бы сильно не любил, тебя я люблю сильнее.
Мне не хватает воздуха, но хочется кричать, срывая голос. В глазах отца блестят слёзы, больше похожие на бесценные бриллианты – истинный признак отцовской любви. Он никогда не говорил мне ничего подобного, наверное, потому что я бы отверг все его признания. Оттолкнул и замкнулся, продолжая убеждать себя в том, что мне никто не нужен. И любовь мне не нужна. Я был не готов услышать эти слова. Но с появлением одной девушки в моей жизни все изменилось. Моё сердце готово не только принимать любовь, но и отдавать.
– Спасибо, пап…
Он
