смеётся сквозь слезы и заключает меня в медвежьи объятья. Хватка у него железная. Я уже и забыл какого-то это обнимать родного отца, испытывая радость и наполняясь его любовью. Отец гладит меня по голове и отстраняет от себя, чтобы получше рассмотреть. Убедиться, что перед ним его сын, и снова широко улыбается. Большим пальцем стирает одинокую слезу на щеке. Неужели я плакал? Впервые после её ухода.
Вечером я заперся в своей спальне. Мне необходимо было быть одному. Наедине с собственными мыслями. Привыкнуть к новым чувствам благодарности и уважения в отношении отца, не позволив своему мерзкому характеру снова все испортить. А еще я жутко хочу позвонить Майе. Плевать на гордость! Мне необходимо услышать ее голос.
– Привет, малыш, – нежный и томный голос моей чертовки добирается до потаенных уголков моей души и спускается ниже. Валюсь на постель и гляжу в потолок, испытывая как пламя разгорается внутри. Любовь к Майе сожжёт меня заживо, и я восстану вновь из пепла как Феникс, став лучше.
– Привет, девочка, – шумно выдыхает в телефонную трубку и мелкие мурашки собираются у меня на затылке. Прикрываю глаза, слушая её дыхание и голос.
Когда мы успели превратиться в настоящую влюбленную парочку, обменивающуюся ласковыми прозвищами?
– Всё хорошо, Том?
– У меня был долгий день и очень напряженный разговор с отцом. Это не учитывая того, что я не слышал твой голос три дня, что подкосило меня еще сильнее, – боже, я пропащий влюбленный идиот! Слышите эти тупые звуки? Это обрушиваются последние кирпичики моей мужской гордости.
– Всё чего я хочу – тебя, – тяжелый вздох Майи отдаётся пронзающей болью в паху. – Чтобы трахнуть и получить разрядку! – прикрываю глаза, представляя стыдливое выражение лица милой скромницы и её румяные щечки, и рука непроизвольно сходится на члене. Нет, секс по телефону меня убьёт!
– Ты несносный козёл, Хард! – Майя обиженно рявкает, но это ее способ борьбы со мной и с возбуждением.
– Твои трусики уже намокли, девочка? – Какого хрена я вытворяю!
– Они бы намокли, если были бы на мне, – Майя шепчет своё признание, отчетливо проговаривая каждую букву, заставляя меня вжаться ухом в телефонную трубку.
– Что ты сказала? – жар поднимается из недр души по шее и я сажусь на постели, не зная, что предпринять. Возбуждение и немыслимое желание оказаться рядом с Майей перехлестываются как волны в открытом океане во время шторма. Чертова стерва молчит и размеренно дышит. Слишком спокойно для девушки, которая завела меня с пол оборота. Что задумала эта негодница?
Глава 48. Майя
Только Хард может позвонить спустя три дня и заявить в самом начале разговора, что хочет трахнуть меня. Без любезностей, даже не поинтересовавшись моими делами. Но полагаю, это его личный способ сказать: «я жутко соскучился по тебе».
– Что ты сказала, Майя? – рычит в трубку и я вся мурашками покрываюсь, вжимаясь в мягкую постель. Нежусь и блаженно лыблюсь, мучая себя вспыльчивостью Томаса.
– Пожалуйста, девочка, скажи мне что-нибудь успокаивающее? – кареглазый черт протяжно стонет и меня пронзает насквозь невидимый импульс. Поясницу сводит, а внизу живота затягивается знакомый узел. Стискиваю бедра. Мне не пережить этой болезненной пульсации, но и спустить Харду с рук его бестактное поведение я тоже не могу.
– Что-то из оперы, я без трусиков? – Том давится слюной и гулко сглатывает. Он всегда так делает, когда ласкает меня ртом.
– Я сказал успокаивающее, а не возбуждающее, Майя! – сдержанно орет не в силах ничего изменить. Я научила Томаса контролировать злость, но сейчас брюнет на грани взрыва. И я слишком далеко, чтобы утихомирить его ярость.
– Прости, малыш, – прижимаю пальчиком нижнюю губу к зубам и покусываю, стараясь не захихикать и окончательно не свести Харда с ума.
На самом деле трусики на мне, но обаятельный подонок никак не может этого узнать. Просто мне хочется проучить Томаса и растормошить себя острыми ощущениями. Отсутствие кареглазого негодника далось мне нелегко. Я настолько привыкла быть всегда рядом с Томом, что от тоски начала отсчитывать дни до его приезда, зачеркивая даты в календаре. Какой это уровень зависимости от другого человека?
– Том, а может… – от вульгарности просьбы дрожу как осиновый лист. Томление сводит каждую клеточку тела, и я выгибаюсь дугой, словно пытаюсь сбросить невидимые цепи.
– Исключено! – Хард что научился читать мысли или я стала настолько предсказуемой, что попросить могу только об одном? – Никакого секса по телефону! – разочаровано выдыхаю и обиженно дую губки. – Это плохая идея.
– Плохая для тебя? – глажу свой животик, хаотично подрагивающий. – Потому что у тебя есть только голос, способный управлять мной, а для тебя этого недостаточно. – Оттягиваю резинку трусиков и пробегаюсь холодными пальчиками по лобку. От перепада температуры меня передергивает. Шумный свист слетает с губ, а на том конце провода раздается глухое рычание парня, которого я ослушалась.
– Не смей себя трогать, Майя, – слова едва слышны, а передавленный голос Томаса отказывается подчиняться своему владельцу.
– Или что, Том? – рычит как озверевший хищник. – Ты ведь далеко. Что-то можешь сделать? – забираюсь в трусики, медленно и едва касаясь, задеваю влажные половые губки и поджимаю пальцы на ногах. Слишком приятно. Круговыми движениями распределяю липкое возбуждение, поглаживая клитор.
– Том, я такая мокрая… – тихонько поскуливаю, не в силах отнять ладонь от лона и прекратить пьянящие ласки.
– Майя, я тебя умоляю… – Никогда не слышала столько отчаяния и безнадежности в голосе своего мальчишки. Это лишний раз подтверждает, насколько сильно он нуждается во мне.
– Умоляешь, чтобы я прекратила или… чтобы продолжила?
– Да… – Томас отвечает обреченно. На одном дыхание. И под частое и рваное дыхание британца ввожу в себя один палец сдавленно вскрикивая. Ощущаю дрожь и жгучую, почти обжигающую пульсацию, в области клитора. Хочется отбросить телефон на постель и вжать пальчики в комочек нервов, одновременно потрахивая себя. Без дыхания Тома под ухом всё потеряет смысл.
– Ты разрешаешь мне, малыш? – трусики сильно препятствуют размашистым толчкам, но я двигаюсь неспешно. С закрытыми глазами лежу на постели, представляя, что я не ласкаю себя, а горячий рот брюнета и его жесткие кудряшки, щекочущие чувственную кожу на бедрах.
– Нет… – Хард взволнован и возбужден до предела. Обладай он способностью к телепортации, давно оказался бы около меня. И мои удушливые стоны переросли в крики. – Но ты ведь меня все равно не послушаешь.
– Я просто так хочу тебя, Том, – присоединяю к указательному пальцу средний и проникаю глубже, растягивая себя так, как обычно делает Хард. Хвала небесам, я совершенно одна дома и могу позволить
