я кусаю малышку за дрожащие мышцы в паху, улыбаясь как идиот.
– Как и всегда… – Майя приходит в себя и выпрямляется, восседая на моих губах как на своем личном троне.
Хмыкаю ей в киску и трусь губами и носом, заставляя её трепетать. Льюис запускает пальчики в мои волосы и максимально откидывает голову назад так, что кожа на шее и лицо натягивается до треска. И на моих влажных горячих губах начинается бешеная скачка. Двигаясь вперед и назад Майя трется о мой язык и так упоительно стонет-стонет-стонет, что я готов сдохнуть. Чертовка опускается на мой язык, имитирующий проникновение и движения секса, и взрывается. Распадается на миллиард частиц и судорожно стискивает бедрами моё лицо. Сгибается пополам, чтобы перевести дыхание. Кончиками губ ощущаю, как сокращается и стучит её лоно, не обращая внимания на то, что мне перекрыли кислород.
Да, я совершенно не против быть удушенным бедрами Майи во время её очередного оргазма. Смерть от доставляемых удовольствий своей малышке – не худшая кончина.
Майя сползает с меня и ложится рядышком мне под бочок, уткнувшись в шею.
– Сама догадалась до этого или кто подсказал? – обиженно фыркает в изгиб моей шеи, но кожей чувствую, что лыбится.
– Я ведь умная, Хард и подумала, что ты согласишься на эксперимент, – бормочет размеренно и тихо, сражаясь с накатившей усталостью.
– Ничего подобного у меня не были ни с одной девушкой, – озвучиваю в слух мысль обличающую мою слабость и преданность только ей. Майя светит от счастья как светодиодная лампочка, освещая своим светом и мрак моей души. Зажигает огоньки в моем сердце, что растопят многолетние ледники.
– Что ты сказал отцу? – я благодарен Льюис за то, что она изящно перевела разговор с моего признания на что полегче.
– Оставил ему записку.
– И что написал? – подкладывает ладошку под щечку и смотрит во все глаза.
– Что должен немедленно трахнуть свою девочку…
Нет ничего прекраснее в этом ужасном мире, чем пристыженная Майя застигнутая врасплох серьезностью моих признаний. В такие моменты она безумно красивая и сексуальная. Ее пухлые губки приоткрываются, словно она хочет возмутиться, но не находит подходящих слов. Голубые глаза проясняются и становятся ясными, как безоблачное небо, без капли намека на пошлый блеск. А всё её напряженное тело кричит от возмущения и моего вопиющего поведения.
– Том! – Льюис от всей души стукает меня по плечу, а я лишь звонко хохочу, развеселенный её реакцией.
– Да я просто написал ему, что соскучился по тебе и уехал проведать, – сжатый кулак, приготовившейся к удару, застывает над моим плечом и мне удается избежать новой волны гнева чертовки. Услышав искренность в моем голосе о том, как сильно я скучал по ней, маленький кулачок Майи разжимается, и она бережно кладет ладошку мне на щеку.
– У вас с отцом всё хорошо?
Вместо ответа я улыбаюсь и спустя несколько секунд добавляю:
– Это не худшие каникулы, которые у меня были.
– Интересный способ перефразировать фразу «я хорошо провел время с отцом». – Она знает, что права, но ей хватает сил сдержать свой порыв и не вопит на всю спальню: «я же говорили!». Благородная Майя Льюис, заботящаяся о чувствах одинокого мальчишки! – Ты вернешься к нему? – тоска, сквозящая в голосе Майи, полосует мне сердце. Я бы хотел остаться, но Льюис мне не позволит.
– Должен… – печаль вытесняется неподдельным счастьем и Майя смотрит на меня новым, незнакомым взглядом полного восхищения.
– У меня для тебя кое-что есть, – подбираю с пола джинсы и достаю из переднего кармана бархатную коробочку квадратной формы. Ложусь обратно, трепетно прижимая драгоценный подарок к груди, и кладу перед Майей на постель. И только эта коробочка разделяет нас. Надеюсь, Льюис не разочаруются, когда откроет и поймет, что это не предложение руки и сердца. Думаю, мы оба еще к этому не готовы.
Дрожащими пальчиками Майя открывает бархатную коробочку и перекладывает на ладонь золотой кулон с подвеской в форме бесконечности.
– Том?
– Рождественский подарок.
– Почему именно знак бесконечности? – Майя знает ответ, но ей хочется услышать его от меня.
– Моя любовь к тебе будет длиться… бесконечно. Скорее всего я обязательно накосячу, снова причиню тебе боль, но никто и никогда не будет любить тебя сильнее, чем я. Бесконечно, – прижимаюсь к губам Майи, чувствуя солоноватый привкус. Она плачет и почему-то для меня эта самая бесценная реакция. Большим пальцем стирают её хрустальные слезки и забираю из рук кулон. Надеваю на тонкую шейку и застёгиваю карабинчик. Майя с трепетом прикладывает ладошку к символу моей бесконечной любви.
– Ты будешь не против если твой рождественский подарок я преподнесу тебе позже?
Бережно прижимаю ладонь к ее личику и зажимаю мочку уха между пальцами, любуясь самой прекрасной девушкой. И полностью моей.
– Можешь вообще ничего мне не дарить. Всё, что мне нужно у меня и так уже есть.
Глава 50. Майя
– Почему ты всегда переодеваешься в моей машине? – Хард бросает мимолетные взгляды, успевая и за дорогой следить и наслаждаться оголенными участками моего тела, пока я швыряюсь в рюкзаке в поисках компактно свернутого платья.
Потому что я привыкла, когда ты на меня смотришь и мне это нравится!
– Можно подумать тебе это не нравится, – запыхавшись и бесясь от раздражающих прядей волос, которые назойливо лезут в глаза, заслоняя взор, резко выпрямляюсь, победно держа в руках свое платьице цвета спелой вишни, усыпанного рисунками мелких цветов. Хард стонет от бессилия и раздражения, не имея возможности поставить меня на место. Он прекрасно понимает, что я абсолютно права. Британцу нравится всё, что так или иначе касается меня. Я могу раздражать его и бесить, выводить из себя и подыгрывать, позволяя ему думать, что осталась еще видимость его контроля надо мной, но кареглазый похабщик обречен. Он окончательно влип, погрязнув в своей влюбленности как в трясине.
– Ненавижу тебя! – бросает эту ничего не значащую фразу и двигает челюстями от негодования, усердно стараясь не подавать виду, сохраняя свою невозмутимость. Я расплываюсь в улыбочке и надеваю свое платье, поправляя растрепавшиеся волосы, которые так и лезут на глаза.
– Боже мой! – вскрикиваю и широко распахнутыми глазами гляжу на Харда, который бледнеет от страха. – Кажется, я забыла надеть трусики!
– Что блять? – Томас резко дает по тормозам, и машина встает на дороге как вкопанная. К счастью брюнета за нами никто не едет, в противном случае автомобиль британца отменно насадили бы сзади. Мужчины не отличаются внимательностью и их память относительно коротка, когда дело касается любимой девушки, которая возможно
