штука.
Он останавливает автомобиль и глушит двигатель на небольшой полянке. Вокруг стоят высокие сосны, не позволяющие солнечным лучам пробиться через плотно переплетенные между собой ветки. Хард привез меня сюда, чтобы убить и закопать на этой милой полянке. Никто меня не найдет. Ладно, я прожила неплохую жизнь! Успела даже влюбиться.
– Выходи! – Том открывает дверь, хватает меня за локоть и достает из машины как ничего не значащих груз. Я еле успеваю передвигать ногами по хрустящим иголкам под обувью, чтобы не свалиться на землю. Он держит меня за плечи и ставит ровнее, чтобы я не шаталась из стороны в сторону как болванчик.
– Можешь начинать, – снисходительность его тона означает, что Хард разрешает мне поорать на него. Но мне не нужно его разрешение. Это просто немыслимо! Меня захлестывает такая обида и досада, что я несколько секунду стою с открытым ртом от возмущения, собираясь с мыслями и вспоминая все ругательства, которые знаю.
– Ты потерял свой авторитет сексуального обольстителя и больше не славишься постоянной сменой партнерш.
– Почему потерял? Я трахаю тебя и это всех устраивает, – Том стоит, облокотившись на капот машины и весело посмеивается.
– Тебя взбесило не то, что Брэд говорил гадости обо мне, а то, что он сказал о тебе. – Хард может веселиться сколько ему влезет, но сегодня я выскажу ему всё. – Ты больше не тот человек, которого все знали, Хард. Хочешь ты признаваться себе в этом или нет, но ты окончательно погряз в отношениях со мной и все это заметили. Больше ты не представляешь той ценности для парней, что поклонялись тебе как Богу и спрашивали, как охмурить и затащить в постель очередную телочку. – Томас смотрит на меня из-под густо опущенных бровей и пока позволяет говорить мне все, что я думаю об этой ситуации. – Единственное, на что у тебя появится спрос – это внимание влюбленных парочек. Скажи «прощай» своей разгульной жизни, – красноречивым жестом обвожу руками свободное пространство вокруг себя, представляя, что везде стоят зрители, одобряющие мои слова. Хард не реагирует на мой саркастичный тон, потому что в наших отношениях шутить и насмехаться можно только ему. – Ты бы вовсе предпочел оставить всё как было. Сохранить свой авторитет и удержать меня, продолжая перепрыгивать из одной постели в другую. – Томас моргает. Пытается сбросить оцепенение и придумать гадкий ответ, который чаще всего ранит меня сильнее, чем я показываю на самом деле. – Я ведь права, Том? – он вздрагивает, но усилием воли отгоняет от себя это наваждение.
– Тебе просто не следовало влезать в разговор с Брэдом. – Отвечай на мой вопрос, Хард! Внутри всё закипает от ярости.
– Всё, что я сказала было для того, чтобы позлить его. Такие, как Брэд боятся публичного унижения и насмешек. В принципе твой друг недалеко ушел от тебя, ведь ты боишься этого также сильно. – Еще одно слово. Один взгляд, и я взорвусь.
– Бывший друг, – едко замечает Хард. – И разве не ты ходила к нему в гости на каникулах? – несносный подлец стучит указательным пальцем по своим губам, разыгрывая задумчивость.
– Мне плевать в каких вы отношениях! И я уже объясняла по какой причине ходила к нему! – рявкаю так, что где-то вдалеке стая птиц взмывает в небо. Пламя внутри меня выжигает и рвется наружу, и если бы наша жизнь была фантастическим фильмом, то огонь моей ярости вырвался бы наружу и сжег дотла Харда, превратив его в горстку пепла.
– Тебе претит сама мысль о том, что ты можешь принадлежать кому-то! Принадлежать мне! – И я взрываюсь! Хард просто хочется иметь меня, во всех смыслах этого слова, а я хочу большего, хочу…
– А тебе именно это и нужно? – Томас отталкивается от капота и делает несколько шагов в мою сторону. Отступаю назад и наступаю на хрупкую веточку, которая ломается подо мной. Я такая же хрупкая, и я уже давно сломалась.
– Что? Нет… Я просто… – пытаюсь оправдаться. Он всегда нападает на меня, чтобы загнать в угол!
– Именно этого ты всегда и хотела, чтобы я полностью принадлежал только тебе. Бегал за тобой как влюбленный дурак и радовался каждой минуте, проведенной с тобой, – Хард надвигается на меня и смотрит своими почерневшими от злости глазами. – Но мы живем не в сказке, а я не принц на белом коне, девочка, – он выплевывает мне эти слова в лицо, и я вздрагиваю от мерзкого страха. – Достаточно того, что я вообще тебя люблю! – отшатываюсь назад, словно Том залепил мне пощечину, но лучше бы он действительно меня ударил. Значит его признание в любви – это всего лишь одолжение? На глаза наворачиваются едкие слезы, и я больше не пытаюсь их скрыть. Я слишком долго скрывала свои настоящие чувства.
– Ты думаешь я люблю тебя, Том? – вкладываю в эту фразу всё свое ехидство и всю жестокость, что он породил во мне. Пусть ему будет также больно, как и мне!
– Что? – взгляд британца стекленеет и он смотрит на меня словно через густой туман, пытаясь разглядеть знакомые черты. Чувствуешь это, Хард? Боль. Где-то в области груди. Сердце разрывается на части. Хорошо если так, потому что, если нет сердца, нет жизни. Удобно. Но в реальной жизни все гораздо сложнее.
– Вступить с тобой в спор было изначально глупой затеей. Сейчас я это понимаю. Я совершила много ошибок, но самая главная – моё признание в любви. – Слезы выжигают меня изнутри и рвут на части. Я плачу, а лицо остается сухим и бледным, словно вся жизнь разом прекратилась в моем теле. Хард неподвижно стоит на месте и неотрывно смотрит на меня, поглощая каждое сказанное мной слово как утопающей воздух, но вместо этого он лишь сильнее задыхается.
Отчаянно убеждала себя в том, что смогу выйти победительницей из этого пари. Влюбить в себя непокорного парня, не признающего ни отношения, ни чувства и исчезнуть из его жизни, словно меня никогда и не существовала. В момент, когда Хард будет нуждаться во мне сильнее всего. Но я ошиблась. Ошиблась в себе и своих чувствах, о которых и не подозревала пока брюнет не ворвался в мою жизнь. Я проиграла еще в день выполнения спора, впервые позволив испытать себе толику нежности и тепла в отношении парня, который явился в мой дом за моей невинностью.
А если быть до конца откровенной я вовсе и не собиралась прекращать нашу затянувшуюся игру, потому что каждый день проведенный с Хардом тешила себя надеждой на то, что однажды он полюбит меня также сильно, как
