имеют большую силу, а удача в торговых делах штука важная. Лёгкий характер Лейтис и то, как она стояла в бою с фейри рядом с отцом, караванщики оценили. В горах же, хоть война и называлась мужским делом, девушек всё равно учили ездить на лошади и держать оружие. Не считалось зазорным, когда в опасную для семьи минуту жёны, дочери и сёстры сражались рука об руку со своими мужчинами, а вечерами пели песни не только о великих воинах, но и знаменитых воительницах. Вдобавок, путешествуя с горцами, Лейтис не кичилась превосходством Империи, а наоборот где могла старалась соблюдать местные обычаи.
– Прощайте, уважаемые, – поклонились Лейтис и Ислуин.
– И вы прощайте, – поклонились горцы.
Дальше караван свернул на дорогу к аулу, а магистр и ученица зашагали по тракту. Предгорья густо поросли лесом, здесь оказалось гораздо теплее, чем на перевале. К тому же, едва первый поворот дороги укрыл от караванщиков, Ислуин сотворил небольшой воздушный щит – магия уровнем выше доступной чародею пятого ранга. Этот же щит закрывал и от ветра, каменистая дорога, несмотря на зимний сезон, не раскисла и бодро хрустела под сапогами мелким щебнем. Идти стало легко, не мешали ни мелкий дождь, ни то, что тропа начала прыгать вверх и вниз через невысокие отроги.
Хорошее настроение продержалось до конца предгорий, пока очередной спуск не вывел путников на безлесную равнину, и разбитая колёсами глиняная дорога не превратилась в грязевое болото местами почти по щиколотку. К тому же противная морось сменилась настоящим дождём, а щит пришлось убрать, чтобы его не почувствовал маг-наблюдатель с пограничного поста. Парки же, рассчитанные на снегопад, влагу держали плохо. К таможне путники подошли перемазанные глиной, промокшие и очень злые.
При виде пограничного поста Ислуин презрительно фыркнул: и это на одном из главных торговых трактов в Империю! Два десятка то ли длинных сараев, то ли бараков из кирпича-сырца, окружённых мазанным глиной забором, да непонятная двухэтажная постройка для чиновников и охраны в стороне – судя по шуму, только там сейчас кто-то и есть. Внутри картина была не лучше. В длинном зале, занимавшем весь первый этаж центрального здания, десяток стражников-худуди в кожаных куртках и начищенных до блеска шлемах сидели за столом в дальнем углу, пили из высокого стеклянного штофа мутную брагу и шумно играли в кости.
Было жарко, солдаты вонюче потели, но раздеваться и не собирались. Видимо, старались произвести впечатление на «презренных простолюдинов» – человек пятнадцать крестьян и ремесленников испуганно жались в углу возле входа, ожидая, пока подслеповатый старичок-писарь в замызганном халате оформит им подорожные бумаги. Магистр поискал обязательного дежурного чародея и мысленно выругался. Колдун в расшитом звёздами балахоне уже храпел под столом, обнимая ещё одну пустую бутыль. Знали бы, до самых дверей добирались с комфортом.
Зато начальник, который спустился проверять иностранных гостей самолично, вызвал оторопь. И дело было не в том, что на фоне убогого вида стражников халат дорогой парчи, шёлковая чалма и золотые перстни смотрелись неуместно. Ислуин и до этого не сомневался, что старший таможенник одного из главных сухопутных торговых трактов в Империю не бедствует. Но вот то, что мужчина возрастом за сорок словно девка на выданье красит ярко-алой помадой губы, румянит щёки и подводит тени, было, на его взгляд, ненормально. Как ненормальны и странные взгляды, томные вздохи и намёки, которые старший худуди вдруг начал бросать в сторону магистра.
Некоторое время Ислуин растерянно пытался понять, зачем таможенник взялся настаивать и ещё на личном досмотре. Ладно бы Лейтис – она ещё хоть и ребёнок, но всё-таки девочка. Но к чему этому толстяку сдался магистр? Наконец-то сообразив, отвращение Ислуин сумел скрыть не до конца. Среди детей Жизни таких противных природе наклонностей не могло возникнуть в принципе. Да и среди ханжаров к любителям однополой любви относились довольно брезгливо.
Худуди-баши перемену в чужестранце заметил сразу. Лицо закаменело, он строго повторил, что личный досмотр подозрительного имперца обязателен. Без этого их в страну не пропустят, а то и вообще задержат на таможне «до выяснения личности»… На этих словах во взгляде Ислуина промелькнуло нечто нехорошее. Этот червяк пытается запереть в ладони ветер? Пусть попробует.
Ни толстяк, ни глумливо посмеивающиеся стражники ничего не заметили, но Лейтис, уловив настроение учителя, аккуратно сместилась и приготовилась кинуть пригоршню метательных стрелок. Если дело дойдёт до боя, ни один из врагов не должен добраться до прислонённых к стене копий и обитых железом палок. Несколько мгновений магистр взвешивал, что ему выгоднее – дать взятку, добиться своего силой, или уничтожить следы и память, а затем найти пограничников посговорчивее… Но тут в голову пришла идея, как отыграться за саму только мысль, что Ислуина можно домогаться. Магистр благодушно улыбнулся, незаметно подал Лейтис знак не торопиться, и громко заявил:
– Я согласен пройти досмотр.
Если надумал оседлать ураган – потом не жалуйся на результат. Не обращая внимания на взгляды худуди-баши, ставшие ещё маслянее, магистр первым направился на второй этаж. Едва оба поднялись в кабинет, толстяк трясущимися руками запер дверь, начал расстёгивать пуговицы на рубашке Ислуина… и замер. Главному таможеннику показалось, что сзади подошла и обняла за талию девушка. Вот наваждение прошло, худуди облегчённо выдохнул, снова нежно прикоснулся к красивому иностранцу… и как ошпаренный отскочил назад, больно ударившись спиной о ручку двери. Теперь невидимая девушка что-то страстно шептала, игриво покусывала шею и массировала спину. Быстрый взгляд на защитный амулет и обыск в комнате показали, что их по-прежнему двое. Никаких магических воздействий вроде бы не было? Стоило коснуться другого мужчины… Несостоявшийся ловелас споткнулся, повис, обнял Ислуина – и девушек сразу стало две. Причём вторая судя по ощущениям, беспардонно начала гладить не только спину и живот, но и ласкать ниже. Несколько мгновений худуди-баши оторопело смотрел на магистра, дальше по позвоночнику пополз леденящий ужас догадки, и толстяк кубарем бросился на первый этаж. Через пару минут по зданию разнёсся дикий вопль тоски и ужаса.
Покидали таможню Ислуин и Лейтис под завывания худуди-баши, который то пытался привести в чувство пьяного в зюзю мага и кричал, что сгноит в тюрьме негодяя, который не защитил любимого начальника, то начинал причитать, жалуясь верховному богу Таджу на несправедливость судьбы. И всё время оскорблял ночных демонов – только эти злобные твари могли так жестоко проклясть несчастного. Когда пограничный пост остался позади, Лейтис попросила объяснений:
– А что это было? Я заметила что-то ментальное из раздела Жизни, но разобраться не смогла.
–
