чего секунды послушно стали долгими и тягучими. Кольцо на поясе раскрылось, прыжок, удар навстречу первому охраннику. Второй понимает, что случилось неладное, но сделать ничего не успевает – жалящее касание, и возле решётки падает ещё одно тело. А смерть уже спешит дальше по подвалу, расправляясь с палачами. Несколько минут Ислуин ждал, не придёт ли кто-то на возгласы, но звукоизоляция в пыточной оказалась замечательная.
Закончив с тюремщиками, магистр начал сбивать замки с камер. Любая суматоха ему на руку, чем больше внешней охраны будет занято ловлей сбежавших пленников, тем меньше людей смогут вызвать на помощь эмиру, если что-то пойдёт не так. К изумлению эльфа не ушёл ни один! И дело было вовсе не в страхе перед наказанием за побег, хуже пыток в подвале с ними сделать всё равно ничего не могли. Но каждый повторял одно и то же: «Эмир справедлив, он обязательно разберётся. Я-то ведь невиновен, я не преступник, как другие».
Настаивать Ислуин не стал, лишь презрительно плюнул и поспешил наверх. Впрочем, опасения оказались излишни. Если снаружи дворец был крепостью, то внутри стража поражала беспечностью… Или самоуверенностью – похоже, нежить считал себя непобедимым, а вся внешняя защита была маскировкой и страховкой от случайного разоблачения. Около личных покоев пришлось немного повозиться – охрану следовало убить так, чтобы издалека не было заметно, что безмолвно замершая возле спальни эмира стража мертва.
Дверь открылась бесшумно, и увлечённый «десертом» сохнут даже не почувствовал, что в комнате появился кто-то ещё. Нежить смотрел на привязанного к стене голого паренька и размышлял, что вкуснее – ударить кнутом или ткнуть в спину нагретой железкой. Взглянув на пленника, Ислуин машинально отметил: пацан, который на публике играл роль «сына». И жить ему осталось года два, не больше – дальше организм не выдержит истязаний, и «эмир» сменит личину, заняв место «безвременно почившего отца».
Сохнут наконец-то определился… и заметил постороннего. Резко повернулся, хлестнул чужака и заинтересованно посмотрел на оставшийся в руке обрубок кнута.
– Чародей, – зашипел он, – как давно я не пробовал чародеев, – в пришельца полетело чёрное облако магии Смерти.
Магистр позволил магии сорвать все иллюзии в комнате, после чего сохнут тут же оказался в клетке из горящих тёплым жёлтым светом прутьев, и лишился способности колдовать. Ислуин же с любопытством принялся рассматривать пленника. Когда-то это был парень лет двадцати-двадцати двух, мёртвая кожа до сих пор хранила след молодости. Судя по всему, много лет назад он тоже играл роль «сына» – только оказался слишком живучим, а его хозяин слишком беспечным и не заметил перерождения в «куколку». Умер и сам стал сохнутом, затем убил прежнего главу улья и занял его место. Нынешний владелец дворца оказался предусмотрительнее: мальчишка на стене магических задатков не имел, да и здоровьем, чтобы успеть впитать достаточно эманаций, похвастаться не мог.
Сохнут посмотрел на Ислуина со смесью ненависти и ужаса:
– Что тебе надо, Высокорождённый?
– Ты и сам догадываешься, что. Сколько вас в улье и под чьими именами вы прячетесь, – на одном из прутьев появился нарост, который кольнул нежить в руку. Мизинец рассыпался прахом, а сохнут выгнулся от позабытого чувства боли: магистр успел отвязать пацана и лишить сознания, передать неприятные ощущения было некому. Несколько минут эльф ждал, пока пленник придёт в себя, затем повторил. – Сколько? И где?
– Заше-е-е-ем, Вышокорошдённый? Вам нет дела до шмертных, скаши шразу, што тебе нушно – я отдам. Или, – в голосе сохнута послышалось презрение, – ты будешь меня убешдать, што таким как ты ешть дело до людишек? Што ты пришёл мштить?
– Наверное, ты прав. Наверное, Высокорождённым и правда безразлично творящееся вокруг. Но я – обычный эльф. Меня действительно не интересует такой народ, как твои подданные. Вот только мне не всё равно, что творится рядом с моим домом. А ещё я привык убирать мусор. Рассказывай.
Нежить сломался быстро, после чего тепло Жизни погасило тлеющее внутри ледяное пламя небытия, оставив лишь череп и кости, на глазах превратившиеся в горку праха. Ещё несколько минут магистр потратил на то, чтобы убедиться – мальчишка в сохнута не превратится никогда. Особенно после того, как Ислуин погасит в памяти ощущения боли и пыток, заменив их тягой к наслаждениям. Паренька считают наследником – так пусть, когда он начнёт править, вычистит дворец от накопившейся смерти. Пусть сажает сады и парки, пусть наполнит дворец циркачами, наложницами и придворными. Пусть устраивает подданным праздники и представления – это отвадит нечисть куда надёжнее, чем любой маг или охотник.
Из города магистр выбрался, когда начало светать. Чуть задержался, глядя, как распадаются остатки серой паутины, и заторопился прочь. Надо побыстрее догнать Лейтис и поспешить к океану. На корабль – и прочь из страны, где люди отказались от души, став послушной глиной.
Глава 8. Набережные Ригулди
Западные провинции Империи, побережье Великого океана. Март, год 491 от сошествия Единого.
Весь день шёл дождь, а приметы пугали, что к вечеру разыграется шторм. Но ближе к концу дня распогодилось, серые тучи убежали куда-то на юг – и теперь лишь мягкобрюхие облака в панике неслись к горизонту, словно киты, спасающиеся от гарпунёра. Суугавская бухта их не замечала, томно нежась в лучах предзакатного солнца и несмелого весеннего тепла. Только это ненадолго – скоро высокий Кульдне-холм, который так удобно прячет гавань и город за своими широкими боками от идущих с севера и запада бурь, заберёт всё тепло себе. Причалы накроет холодная тень, сразу станет промозгло и неуютно.
Впрочем, ни людям, ни кричащим сверху чайкам до холма и холода не было никакого дела. Вода в бухте кипела от множества рыбацких баркасов и больших кораблей, которые уже смирились с необходимостью пережидать непогоду в открытом море – зато теперь спешили как можно быстрее ухватиться крепкими швартовами за пирс. Там их уже ждали грузчики, покупатели, таможенники, мечтающие поживиться на разгрузке нищие и вездесущие мальчишки. Птицы тоже поглядывали на хаос под собой с интересом: едва какая-нибудь корзина с рыбой или ящик с южными фруктами упадут в сутолоке разгрузки, надо успеть подхватить свою часть, до того как люди успеют собрать товар и отогнать нахальных ворюг.
Лейтис смотрела на суматоху и пыталась разобраться в своих чувствах. Сколько она не стояла на этом берегу? Четыре с половиной… нет, наверное, даже пять лет. Всё казалось таким знакомым – и незнакомым. И дело вовсе не в
