твой Девятый заходит спереди, а Десятый под началом Котты действует против левого крыла гельветов. За спиной у них река, к которой мы должны их теснить. Я буду в середине, с Лабиеном.
– А конница? – спросил Тит.
– Пока идет окружение, турмы должны следить за берегом к югу и северу от вражеского лагеря и помешать Дивикону, когда тот обнаружит, что ему ударили в тыл, послать плоты с подкреплением. Красс, – он посмотрел на сына сенатора, – командует конными частями. – Он снова обратился ко всем сразу – Лабиену, Бальбу и остальным начальникам: – Первые две шеренги идут в наступление сомкнутым строем. Третью шеренгу мы сохраним на случай, если с другого берега прибудут плоты. Вперед, во имя Юпитера! Нельзя терять ни секунды!
Западный берег реки Арар, лагерь гельветов
Дивикон открыл глаза. Намей тряс его за плечо, со всех сторон слышались крики начальников.
– Они на нас напали, римляне напали! – воскликнул Намей, силясь разбудить вождя.
Дивикон вскочил. Рабы мигом принесли ему одежду, доспехи и оружие.
– Что, они перешли реку? – спросил вождь гельветов, не в силах в это поверить.
Намей понял, что объяснил неправильно.
– Нет, они все еще на том берегу. Напали на тигуринов, не успевших переправиться на наш берег.
Дивикон кивнул. Он уже понял, что происходит. И все же… неужели римляне со всем войском догнали их так быстро?
– Похоже, проконсул вышел вперед с частью своих легионов, чтобы прибыть как можно раньше и застать наших врасплох, – добавил Намей, словно прочитав его мысли. – Тигурины так и не перебрались через реку.
Дивикон вышел из палатки. За ним последовали Намей и другие вожди. Вскоре они достигли склона холма, откуда Веруклеций изучал происходящее на другом берегу. Он кратко обрисовал обстановку:
– Тигуринов окружили три легиона. По одному с каждого крыла и еще один спереди. За спиной у них река, но они сажают на плоты воинов и грузят пожитки, а потому не смогут отразить нападение. Вдоль всего берега, на севере и на юге, рыщут римские конные дозоры. Они хотят понять, как мы себя поведем… а тем временем убивают наших братьев.
Дивикон осмотрел поле битвы, в которое превратился лагерь тигуринов по ту сторону Арара, но ничего не сказал.
– Надо послать плоты с подкреплением, – предложил Намей. – Если высадить два отряда на севере и на юге, можно напасть на римские легионы с тыла.
Веруклецию и остальным начальникам эта мысль показалась разумной. Все, что угодно, лишь бы не дать римлянам уничтожить союзное племя.
– Как думаешь, для чего римский проконсул отправил вдоль восточного берега конные дозоры? – спросил Дивикон.
Никто не ответил. По их мнению, все и так было ясно, но вождь гельветов настаивал: ему казалось, что начальники не видят всей картины – их ослепляет зрелище решающей битвы.
– А зачем, как вы думаете, треть своих войск проконсул оставил в запасе? – снова спросил Дивикон, зная, что ответом ему будет молчание. – Римлянину известно все, что происходит: всадники предупредят его о высадке, и, где бы ни причалили наши плоты, он приведет туда часть своих запасных сил или же все, в зависимости от того, сколько народу высадится. С берега на нас обрушится железный дождь из сотен стрел и проклятых копий, от которых становятся бесполезны наши щиты. Высадившихся на берег воинов встретит многочисленный отряд легионеров, готовых сражаться насмерть. Мы мало чего добьемся, а резня тигуринов, которую мы стремимся предотвратить, будет идти своим ходом, только к их мертвецам добавится большая часть наших воинов, отправленных им на помощь. Нет, эта игра… проиграна.
Таков был окончательный вердикт, и он не допускал возражений.
Когда ярость и сознание собственного бессилия немного притупились, Намей, Веруклеций и вожди союзных племен поняли, что Дивикон прав. Проконсул застал их врасплох. Все помнили, как в Генаве попытка высадиться и напасть на римлян, окопавшихся на берегу, превратилась в смертельную битву.
Но Дивикон внезапно прервал это ставшее приговором молчание и прибавил:
– Этот римлянин – хороший охотник, он знает свое дело, но, клянусь Таранисом и Беленом, я использую против этого мерзавца то единственное, с чем охотник бороться не в силах.
До них доносились крики тигуринов, гибнущих от стрел и римских гладиев. Накал сражения был таков, что его отзвуки пересекли холодные воды Арара и разнеслись по склону холма, где собрались вожди гельветов.
– С чем же охотник не в силах справиться? – осведомился Намей.
Всем хотелось услышать ответ.
– Охотник не ожидает, что сам станет добычей. С сегодняшнего дня мы пойдем на обман: побежим, как испуганные зайцы, пусть он преследует нас, а в тот миг, когда он этого меньше всего ожидает, мы превратимся в стаю диких волков и отомстим за смерть братьев.
XCIX
Мост
У реки Арар
Назавтра
Римский лагерь
Намей и Веруклеций снова явились к Цезарю как посланники Дивикона и сразу перешли к делу. Предложение было недвусмысленным: и римляне, и гельветы в боях при Генаве и на реке Арар потеряли много людей, среди гельветов жертв больше, но вождь готов об этом забыть, если римляне дозволят гельветам поселиться на процветающих, плодородных землях аллоброгов и эдуев, причем мирно, не вступая в противостояние с этими племенами. Мир в обмен на переселение.
– Мир, а не война, – повторил Цезарь, восседая в походном курульном кресле. С ним были Лабиен, Бальб, Публий Красс, Сабин, Аврункулей Котта и прочие. – Вот что мне предлагает ваш вождь. – Он помолчал, подчеркивая важность следующих слов. – Мой ответ – нет. Войну начал Дивикон, покинувший Гельвецию, вторгшийся в чужие земли и напавший на племена, союзные Риму. Есть ли надежда обойтись без столкновения? Возможно ли это? Все мы знаем, что аллоброги и эдуи будут бороться с пришлыми гельветами за плодородные земли, лучшие пастбища, выгодные места для строительства городов и крепостей. Войну несут с собой гельветы, которые топчут чужие земли. Если бы вы действительно хотели переговоров, вы попросили бы земли у союзных Риму племен до того, как покинуть горы, заключили соглашение с аллоброгами, эдуями и прочими племенами, поставили в известность Рим и лишь затем покинули Альпы. Но нет, вы вторглись в чужие земли, не спросив дозволения. Отсюда война. Вы продолжаете двигаться вперед, а значит, война будет неумолимо идти за вами.
Мрачнее тучи, Намей и Веруклеций покинули вражеский преторий. Разгневал их, однако, не столько отказ, сколько горы мертвых тигуринов, которые им пришлось миновать по пути к проклятому проконсулу.
Цезарь в сопровождении Лабиена и остальных начальников тоже вышел из палатки. От входа в преторий открывался вид на
