был необходим для придания устойчивости каждой свае. Ко всеобщему удивлению, первые бревна, вбитые в речное дно, держались так прочно, что на них смело можно было водружать балки. Рабочие продолжали вбивать сваи под углом, скрепляя их сверху.
– Как тебя зовут, мальчик? – спросил Бальб.
– Марк Витрувий, префект, – ответил молодой строитель.
– Хорошо, Витрувий. Если твоя задумка сработает, будь всегда рядом со мной, понял?
– Да, префект.
Что произойдет, если задумка не сработает, молодой строитель предпочел не уточнять.
Передовой отряд гельветов
– Какой такой мост? – спросил Дивикон у всадников, посланных наблюдать за переправой римлян через реку.
Он рассчитывал вернуться со своими воинами к Арару, когда проконсул переправит один или самое большее два из шести легионов. Это дало бы ему вожделенную возможность нанести римлянину ответный удар, отомстив за поражение, которое тот нанес ему, напав на тигуринов. Но мост его озадачил.
– Разве это что-то меняет? – спросил Намей, который не понимал, почему Дивикон приказал остановить воинов, возвращавшихся к Арару. Веруклеций и остальные вожди союзных племен благоразумно молчали.
– Это меняет все, – сказал Дивикон. – Римлянин не сдвинет свои войска, пока мост не будет готов, после чего они переберутся на наш берег всей толпой.
– Мы можем выйти к реке и помешать им закончить строительство, – заметил Веруклеций.
– Можем, – согласился Дивикон, – но что мы выиграем? Допустим, мы прочно засядем здесь, не давая ему пересечь реку, так что в итоге он устремится на север или на юг. Это отвлечет нас от главной цели – захвата земель аллоброгов и эдуев. К тому же нам нужны продовольствие и скот, а все это мы получим, лишь когда доберемся до их владений. Держать нас вблизи Арара – тоже способ замедлить наше продвижение, для этого даже не понадобится с нами сражаться. Нет, римлянин умен и отлично понимает, что я захочу нанести ответный удар. Пусть строят мост – атаковать мы не станем. Налететь на них сейчас будет серьезной ошибкой. Мы пойдем назад, к западу. А потом разбежимся как зайцы. Охотник перейдет реку, и рано или поздно мы сможем напасть. Умный проконсул кое-чего не учел. А к тому времени, когда он спохватится, наступит конец… ему и его войску. Мы отомстим за то, что произошло на Араре, вдвойне и втройне. И это будет его окончательным поражением. Но не сейчас, а в тот миг, когда он будет ожидать этого меньше всего…
Восточный берег реки Арар
Римское войско
Цезарь наблюдал, как войско переправляется по свежепостроенному мосту. Бальб стоял рядом, дрожа от волнения. Он боялся, что сооружение, державшееся на наклонных сваях, рухнет… Но нет. Ничего подобного не произошло.
– У тебя отличные строители, Луций, – заметил Цезарь. – И работают быстро, – добавил он, поскольку мост построили всего за несколько дней. Выглядел он неказисто, но был достаточно широк, чтобы переправить легионы с берега на берег несравненно быстрее, нежели на плотах.
Бальб хотел было рассказать о советах молодого Витрувия, но погруженный в себя Цезарь знаком велел ему молчать. Испанец знал: голова проконсула занята тысячей разных вещей. Не стоит беспокоить его тем, что могло подождать.
У Цезаря имелись дела поважнее: он приказал своим турмам пересечь мост, двинуться на запад и убедиться, что гельветы не прячутся где-то поблизости, что они не нанесут ответный удар, мстя за тигуринов.
– На десятки миль вокруг никаких следов гельветов, проконсул, – доложили Цезарю всадники, вернувшись из очередной разведки.
Это было хорошо и плохо: хорошо – потому что римляне могли спокойно переправиться через Арар, плохо – потому что Дивикон ушел слишком далеко.
Цезарь напряженно думал, что делать, когда все шесть легионов окажутся на западном берегу.
– Magnis itineribus! – провозгласил он, когда Лабиен обратился к нему за распоряжениями.
Его помощник, не нуждавшийся в дальнейших объяснениях, кивнул и посмотрел на легатов:
– Мы возобновляем преследование гельветов и делаем ускоренные переходы. Это подразумевает короткие привалы, необходимые для восстановления сил, и возможно бо́льшую скорость. Дивикон ушел слишком далеко, и мы изо дня в день должны сокращать расстояние между им и нами. Вот что приказывает проконсул.
Совершать ускоренные переходы было тяжело, зато появилась надежда разобраться с проклятыми гельветами до наступления зимних холодов. В целом замысел был неплох.
Войско гельветов
Перемещение огромного войска и скарба, который люди тащили за собой, было очень непростым делом. Дивикон знал, что женщины, дети и старики не дают воинам двигаться быстро и рано или поздно проклятый проконсул их настигнет. В то же время этого Дивикон и хотел. Он принимал решения, которых единоплеменники не понимали и которые еще больше замедляли войско, но спорить никто не осмеливался: несмотря на бедствие, постигшее тигуринов, и долгий кружной путь, вождь вывел их из горной местности, и теперь они свободно шагали по плодородным землям эдуев и аллоброгов.
Одним из таких странных на первый взгляд решений был приказ забирать всю пшеницу, которая попадется им по пути, хотя телеги и так уже были полны зерна. Другой приказ: жечь зерно, которое взять с собой нельзя. Все это требовало времени.
Помимо прочего, Дивикон приказал угонять весь скот у дружественных Риму племен и, как и с зерном, умертвлять и сжигать животных, которых нельзя забрать с собой. Так они возместили часть потерь – то, что отдали секванам в обмен на право пройти через их земли. Основная цель всех этих непонятных действий заключалась в том, чтобы оставить после себя пустыню. Ни зерна, ни мяса на сотни миль вокруг.
Римское войско
Никто не решался явиться к проконсулу с плохими вестями. Римлянам приходилось все труднее, но озабоченные легаты лишь беспокойно смотрели на Лабиена, нахмурив брови.
– У нас неприятности, – наконец доложил Лабиен Цезарю, войдя в преторий.
Переход длился пятнадцатый день, войско Дивикона было в пределах досягаемости, но тут возникли неожиданные препятствия.
– Я знаю, – к его удивлению, ответил Цезарь. – Думаешь, я не видел сожженных полей и разрушенных домов? Ты собираешься известить меня о том, что у нас иссякают припасы.
– Именно так. Продовольствия, которое мы несем с собой, осталось лишь на несколько дней, а то, что сотворил на своем пути проклятый Дивикон, лишило нас возможности пополнить запасы. Почти никто в округе не хочет снабжать нас продовольствием. Мы не можем сражаться без пищи.
– Не можем, – согласился Цезарь и сел, вернее, рухнул в курульное кресло.
Лабиен помолчал, надеясь разрядить обстановку. Сообщать дурные новости всегда тяжело.
– Я разослал гонцов. Не думай, что я сидел сложа руки, – добавил Цезарь.
– Есть у нас неподалеку дружественные города? – спросил Тит.
– Бибракта, – подсказал Цезарь.
На столе лежала развернутая карта.
