я.
– Вы опоздали лет на двести пятьдесят, – засмеялся сосед.
– Это черепаха, она сбежала, – пояснил Хот-дог.
– Нет, Джордж Вашингтон ко мне не приходил. Но если придет, мне будет очень интересно с ним пообщаться, потому что я как раз преподаю американскую историю.
За следующей дверью жила Прия, студентка из Индии, с которой мы встречались по утрам в лифте. Но дверь открыла не она, а пожилая женщина в бордовом сари, индийской народной одежде – куске ткани, обмотанном вокруг тела. Видимо, это была мама Прии. У нее были седые убранные назад волосы и красная точка на лбу. А на обеих руках висели браслеты – так много, как никогда не было даже у Оли.
– Здравствуйте, мои дорогие. – Женщина расплылась в улыбке. – Какие вы милые!
– Добрый день, – сказала я гораздо уверенней, чем в прошлый раз. – Мы ищем Джорджа Вашингтона. Он не президент. Он черепаха.
– О боже! – Женщина всплеснула руками, и браслеты зазвенели у нее на запястьях.
– Вы что, нашли нашу черепаху? – с надеждой в голосе спросил Хот-дог.
– Только не это! – Женщина схватилась за голову, словно не слыша его. – Какое горе!
Она обернулась и прокричала что-то вглубь квартиры на непонятном языке.
На ее призыв вышла Прия, тоже в сари и с красной точкой на переносице. Только ее сари было оранжевое.
– Привет, Анья, – обрадовалась мне Прия. – Что у вас тут случилось?
– Мы ищем черепаху.
– У них пропала черепаха. Боже мой! – сокрушалась женщина.
Честно говоря, мы перестали понимать, что тут происходит.
– Все в порядке, – сказала Прия, приобняв маму за плечи. – Просто моя мама очень эмоциональный человек.
– Черепаха – это священное животное! – сказала женщина. – Ее нельзя терять! Это плохой знак!
И затараторила что-то на своем языке.
– Мама, не волнуйся, – сказала Прия и подмигнула нам. – Анья и ее друг обязательно найдут черепаху, правда ведь?
– Мы постараемся, она не могла далеко уползти, – ответила я.
И побежала вслед за Хот-догом по коридору.
Около лифта жили два студента. Это были самые настоящие хулиганы. По моим наблюдениям, они вообще никогда не учились, а только и делали, что устраивали вечеринки. Вот и сейчас у них в квартире гремела музыка – бум-бум-бум и тынц-тынц-тынц. Интересно, а на них миссис Хокинс приходит жаловаться?
Я постучала. Дверь открыл один из хулиганов, высокий блондин в джинсах, мятой футболке и кепке.
– Добрый день. У нас пропала черепаха. Вы не видели? – На этот раз я решила быть краткой, чтобы не спровоцировать еще одну драматическую сцену.
Студент был в прекрасном настроении и подтанцовывал в такт музыке.
– Про черепаху я ничего не знаю, – ответил он. – Но у меня есть вопрос к вам.
Он хитро улыбнулся и прищелкнул пальцами.
– Окей, – неуверенно ответил Хот-дог и сделал шаг назад.
– Как вы считаете, – сказал студент, – что появилось первым – яйцо или курица?
И засмеялся, прямо захохотал!
Мы с Хот-догом переглянулись. Хорошенький выдался вечерок.
– Пошли. – Я протянула ему руку. – Джорджа у него нет.
В следующих двух квартирах Джорджа тоже не оказалось. Из одной вместо черепахи выполз упитанный младенец в белых ползунках и соской во рту и, пока мы разговаривали с его мамой, почесал к лифту, так что нам пришлось отлавливать не только черепаху, но еще и чьего-то ребенка.
В другой квартире никого не было дома, значит, и Джорджа там точно не было, если, конечно, он не научился проползать сквозь двери.
Итак, на нашем этаже оставалось только одно место, где мы еще не побывали, – квартира миссис Хокинс.
Мы медленно побрели к ее двери, будто заключенные, которых ведут на казнь.
– Я туда не хочу, – пробормотал Хот-дог.
– Я тоже.
– И что же делать?
– Не знаю, – вздохнула я и принялась жевать кончик своей правой косички.
Это не помогло, и я перешла на левую. Я пожевала ее немного, и тут меня озарило. Все-таки левая косичка в таких случаях работает лучше, чем правая.
– Я знаю, кто может нам помочь! – воскликнула я. – Стой здесь, я скоро приду.
И я ринулась к лифту.
Кроме статуи Свободы и небоскребов в Нью-Йорке есть еще одна достопримечательность – консьержи-швейцары, которые дежурят в многоэтажных домах. Они носят темно-синюю форму и фуражки, открывают перед жильцами деверь, сортируют почту и следят за порядком в доме.
В нашем доме консьержа было два, они работали посменно. Один был высокий, с густыми и темными, с проседью, волосами. Другой – лысый, усатый и ровно в два раза ниже первого.
Высокий нравился мне гораздо больше. Его звали Исмаил, он приехал в Америку двадцать лет назад из Албании. Когда-то давно, в школе, он учил русский и сейчас помнил несколько слов.
Исмаил был веселый, улыбчивый и совсем не строгий, хотя в его обязанности входило охранять наш дом и не пускать посторонних людей. Его пиджак был вечно расстегнут, а фуражку он вообще почти никогда не надевал, она пылилась у него на столе. Исмаил называл меня прекрасной юной леди и, когда никого не было вокруг, разрешал крутиться во вращающейся входной двери, а еще помогать ему разбирать посылки и письма, которые приходили жильцам. Мама иногда даже оставляла меня в вестибюле под присмотром Исмаила, когда ей нужно было сбегать в магазин за хлебом или молоком.
Исмаил рассказывал, что всегда очень хотел дочку, но у него родилось двое сыновей. А потом он очень ждал внучку, но у него родилось трое внуков. Поэтому он очень любил играть со мной.
У Исмаила были такие сильные руки, что я могла сколько угодно висеть у него на локте, кряхтя и покачиваясь, пока сама не уставала и не спрыгивала на пол.
– Очень сильная прекрасная юная леди, – смеялся Исмаил, хотя в этот момент я больше была похожа на обезьянку, висящую на баобабе, чем на юную леди.
А низкий консьерж, Блейк, наоборот, был очень строгий. Про себя я так и звала его – Строгий. Мне казалось, что вся строгость кроется в его густых усах, которые он все время поглаживал и закручивал кончиками вверх. Если бы он сбрил их, я думаю, он сразу бы подобрел.
Но усы он не сбривал и все делал строго по правилам: носил фуражку, застегивал на все пуговицы пиджак. Синие брюки его были всегда отглажены, а лакированные черные ботинки блестели так ярко, что в них можно было увидеть свое отражение. Строгий называл меня юной леди – просто юной, не прекрасной. И когда я пыталась, улучив момент, прокатиться на дверной карусели, проводил пальцем сначала по правой
