тщательно вытер руки салфеткой. Потом он подошел к террариуму, вынул из него Джорджа и поднес к нам.
– Вы видите, какой маленький у Джорджа хвост? И вот этот вот рисунок на панцире, видите?
– Да, – кивнул папа. – А что это значит?
– Неужели дети отломали ему хвост? – Мама схватилась за голову. – И разрисовали панцирь?
Мы все прыснули от смеха – папа, Исмаил, Хот-дог и я. Мне кажется, если бы Джордж мог, он тоже бы захохотал.
– Нет, нет, ничего дети с ним не сделали, – ответил Исмаил. – Видите ли, до того, как приехать в Америку, у себя на родине я преподавал в школе биологию. И я хочу вам сказать, что ваша черепаха никакой не Джордж Вашингтон. Это девочка.
Глава 11. Демократия
Мистер Л. склонился над террариумом и неодобрительно покачал головой. Рядом с ним, в очках и белом халате, стояла мисc Гиббс, учительница естествознания, и что-то записывала в небольшой блокнот на пружине. По другую руку от мистера Л. стоял мистер Эдвардс, преподаватель английского как иностранного языка. Он щелкал подтяжками и философски смотрел в окно с видом человека, который уже давно все понял. Мисс Джонсон нервно поглядывала то на черепаху, то на нас, сидящих на ковре.
У нас в классе проходил научный консилиум.
И как вы думаете, кто заварил всю эту кашу?
Да, вы правильно догадались.
Я примчалась в школу рано утром, еще до того, как начались занятия. Мисс Джонсон сидела за своим столом и что-то писала. Я запыхалась и тяжело дышала, оттого что бежала со всех ног, да еще и с террариумом в руках.
– Мисс Джонсон! Мисс Джонсон! – воскликнула я. – У меня очень важная новость!
– Что случилось? – Мисс Джонсон подняла голову.
Я поставила террариум ей на стол – рядом со стаканом кофе, из которого поднимался пар, и красной жестяной банкой кока-колы, которая стояла тут уже давно.
– Джордж Вашингтон – девочка!
– В каком смысле?
– Не президент, а черепаха.
– Анья, ты, главное, не переживай, объясни все спокойно. – Мисс Джонсон собрала свои волосы в пучок и проткнула его простым карандашом, которым только что писала. Она всегда так делала, когда ей нужно было сосредоточиться.
– Вы понимаете, президент Вашингтон – мальчик. – Я затрясла в воздухе руками, точь-в-точь как Леша, когда он сидит на веранде и рассказывает гостям о каком-то очень важном научном эксперименте. – Ну то есть, конечно, он не мальчик, а мужчина. Но наш Джордж – он не Джордж. Так сказал Исмаил.
– Так это не наш Джордж? Это что, другая черепаха? А что случилось с Джорджем? И кто такой Исмаил?
Боже, ну сколько можно!
Я вынула Джорджа, то есть не-Джорджа, из террариума.
– Вот, и вот. – Я показала мисс Джонсон на его хвост и окрас панциря. Черепаха осталась очень недовольна таким вторжением в ее личную жизнь и задвигала в воздухе лапками, будто крутила педали велосипеда.
– Мисс Джонсон, – сказала я наконец. – Вы девочка, я девочка, и наш Джордж Вашингтон тоже оказался девочкой.
– Holy moly.
И вот теперь лучшие умы нашей школы склонились над стеклянной коробкой, чтобы решить судьбу ничего не подозревающей черепахи, которая преспокойно ела зеленый лист салата.
Мисс Гиббс никогда не носила в школе белый халат, но сейчас надела – слишком важным был этот момент. Мистера Эдвардса пригласили на консилиум в качестве специалиста по международным отношениям, ведь Джордж был индийской черепахой. Мисс Джонсон была классным руководителем нашего класса, а значит, и черепахи тоже. Ну и, конечно, последнее слово было за мистером Л., который мало того, что был директором школы, так еще когда-то очень давно сам преподавал естествознание.
Мистер Л. так пристально рассматривал черепаху, что его оранжевый галстук попал в террариум, и Джордж, вернее Непонятно-Джордж-или-не-Джордж, попробовал его съесть.
Тогда мистер Л. вынул черепаху из террариума, повертел ее так и сяк и объявил о своем решении.
– Что я могу вам сказать, – вздохнул он. – Того продавца, который сказал мисс Джонсон, что это мальчик, следует уволить из зоомагазина. На самом деле это девочка.
– Вот это да! – послышалось с ковра.
– Ничего себе!
– Как же так?
– И что же нам теперь делать?
– Очень просто, – ответил мистер Л., заправляя надкусанный черепахой галстук себе под ремень. – Нужно выбрать ей новое имя.
Легко сказать – выбрать. В нашем классе училось двадцать человек, и каждый, я уверена, хотел предложить свое. Спасибо, что хоть сама черепаха ничего не понимала и в этом процессе не участвовала. А то бы и она подключилась к спорам.
Когда группа экспертов покинула наш класс, мисс Джонсон вышла на середину ковра.
– Итак, дети, сегодня нам предстоит выбрать новое имя для нашей черепахи.
Класс зашумел:
– А можно я придумаю?
– А можно я?
– Нет, я!
– Подождите, подождите. – Мисс Джонсон снова замотала волосы в пучок и зафиксировала карандашом, но на этот раз не простым, а красным. – Мы с вами живем в демократическом обществе. Это означает, что каждый человек имеет право на свое мнение и на свой голос.
– И что теперь? – спросила Райли. – У черепахи будет двадцать имен?
– Нет, имя будет одно. Мы проведем выборы.
Ого, как интересно! В моей школе в Москве никогда не было выборов – все всегда решала Елена Геннадьевна: что мы будем петь, что мы будем читать, что рисовать. Осенние листья – так осенние листья, варежку – так варежку.
А дома – была ли у нас дома свобода выбора? У Бабушки с Дедушкой ее точно не было.
Я помню, как-то Бабушка сварила большую кастрюлю борща и послала меня за Дедушкой в сарай. Дедушка строгал что-то под тусклым светом лампочки, насвистывал себе что-то веселое под нос и выглядел абсолютно счастливым.
– Дедушка, Бабушка сварила борщ. Иди обедать.
Дедушка обернулся.
– Анечка, спасибо, но я не голодный.
– А Бабушка сказала, что голодный.
– Да?
Дедушка вздохнул, положил рубанок на стол и покорно поплелся в дом.
– Ну раз Бабушка сказала, значит, так и есть.
Про выборы говорили только по телевизору, который мы смотрели, когда были у Бабушки с Дедушкой, но мама с папой почему-то всегда хмурились и сразу переключали на другой канал или вообще выключали телевизор.
– Давайте вы лучше научите меня играть в шахматы, чем это слушать, – говорила мама.
Мы с папой переглядывались, качали головой и в двадцать пятый раз начинали объяснять маме, что самая сильная фигура на поле – это королева, но самая главная – король.
– Вот
