в равной степени могли помочь и нам, и им». Только 17 сентября губернатор понял, каким путем пошли французы. Следует заметить, что регулярные войска, отряды милиции и вспомогательные части из негров насчитывали более 15 тысяч человек. Этих сил было вполне достаточно, чтобы организовать патрулирование и разведотряды, если была бы проявлена необходимая инициатива.
Дю Клерк начал давно ожидавшееся наступление на город утром 19 сентября. Несмотря на подавляющее превосходство в численности войск, два регулярных полка бездействовали в течение целого дня, не получив никакого приказа от губернатора. Если не считать того, что отряд солдат начал в спешке возводить земляные укрепления в том месте, которое французы и не собирались атаковать. Один из полковых командиров был настолько стар и немощен, что садился в седло только с помощью скамьи, которую держали его офицеры. Неадекватные действия губернатора могут быть отчасти объяснены сомнительными профессиональными качествами его командиров. Тем временем дю Клерк лично вел своих людей, пробиваясь с боями в центр города, пока не был остановлен в районе набережной отрядами милиции и негров-рабов. Среди защитников отличились далеко не безупречные личности Бенту ду Амарал Коутинью и брат Франсишку де Менезеш, которые возглавили оборонявшихся и своим поведением отчасти искупили бездеятельность губернатора. Храбрые учащиеся иезуитского колледжа тоже отличились в обороне губернаторского дворца, которая стала поворотной точкой в боевых действиях. Иезуитские учителя поддерживали и вдохновляли своих учеников и звонили в колокола в критические моменты сражения. Их поведение было полной противоположностью поведения остальных монахов, «которые все бежали с епископом».
Только после того, как французы были остановлены милицией, учащимися и неграми-рабами, запоздало, но эффективно вмешались регулярные части, ударив противнику во фланг и тыл. Потеряв почти половину бойцов, дю Клерк пробился к зданию портового склада с прочными стенами, рядом с которым стояли шесть пушек. Здесь он надеялся продержаться, пока ему не придут с кораблей на помощь. Португальцы не решились сразу атаковать это импровизированное укрепление, так как там еще до того, как его захватили французы, укрылись шестьдесят женщин и детей. Однако с наступлением ночи появившийся запоздало губернатор решил, что нельзя позволить захватчикам укрепить свои позиции. Пушечные ядра оказались неэффективными против толстенных стен, и осаждающие начали готовиться к подрыву здания при помощи бочек с порохом. Видя безнадежность дальнейшего сопротивления, дю Клерк запросил переговоров. Губернатор обещал сохранить французам жизнь, если они сдадутся. Тогда «они сложили оружие и флаги как раз перед чтением вечерней молитвы, и эту победу приветствовал звон церковных колоколов».
Защитники города не щадили врага во время ожесточенных уличных столкновений, и из 600 остававшихся в живых французов более половины получили ранения, многие – тяжелые. Единственным человеком, кто смог убежать, добраться до кораблей, стоявших на якоре у Гуаратиба, и рассказать о произошедшей катастрофе, был один из рабов Бенту ду Амаралу. Трое других были пойманы, подверглись пыткам и были казнены победителями. Потерям португальцев давали самую разную оценку, наиболее достоверная цифра равнялась 270 убитым и раненым. Среди погибших был полковник Грегориу Кастро де Морайс, брат губернатора, бывший кадровым офицером, проявившим небывалое мужество и инициативу. Получив смертельное ранение, он призвал своих людей идти в атаку, воскликнув, умирая: «Один человек – это не потеря!» Дю Клерк и некоторые его офицеры стали пленниками в иезуитской миссии, другие офицеры были заключены во францисканском монастыре, а французские солдаты частью оказались в городской тюрьме, а частью – под замком в одном из складских помещений.
На следующий день три французских корабля вышли из гавани, а двумя днями позже произошла короткая артиллерийская дуэль между ними и фортом Санта-Круш. Дю Клерк получил разрешение от губернатора отправить послание о мире к французам на корабли с просьбой прислать одежду и врачей для него и его людей. Что и было сделано после того, как корабли снова объединились в одну флотилию, бросив якорь у Гуаратиба и Илья-Гранди. Два самых малых судна были переданы португальцам с просьбой об их продаже, чтобы на вырученные деньги можно было содержать французских пленных. 15 октября остальные корабли ушли на Мартинику.
Все время, пока корабли продолжали стоять на рейде, дю Клерк своим поведением показал, что он не смирился с тяжелейшим поражением и не потерял присутствия духа. Он несколько раз пытался бежать, даже подкупал часовых. После того как корабли ушли, он часто обращался с просьбой к губернатору перевести его из иезуитской миссии в другое место, «поскольку был рожден не для того, чтобы стать монахом». В итоге Кастро де Морайс неохотно согласился на его постоянные просьбы, и его перевели в один из лучших домов в Рио. Несколько недель спустя (18 марта 1711 г.) дю Клерк был убит в своей спальне. Несмотря на вооруженную охрану, группа людей в масках легко проникла в дом и так же беспрепятственно покинула его после убийства. Имена убийц так и не были раскрыты, хотя члены Совета по делам заморских территорий в Лиссабоне, сильно напуганные этим известием, убедили дона Жуана V в необходимости провести самое тщательное судебное расследование. В письменном обращении вдовы убитого к Людовику XIV говорилось о городских сплетнях, что это сам губернатор спланировал преступление и два его незаконнорожденных сына были среди убийц. Другим и, возможно, более справедливым было предположение, что это убийство было делом рук ревнивых мужей, до глубины души возмущенных поведением дю Клерка, который забрасывал их жен любовными посланиями.
Когда французы впервые появились в окрестностях Рио-де-Жанейро, об этом сразу же по почте отправили в Минас-Жерайс сообщение Антониу де Албукерке. Его просили быть готовым послать подкрепление, если это окажется необходимым. Албукерке, только что выехавший из Риу-дас-Мортес, разослал приказы всем командирам отрядов милиции и их подчиненным находиться в полной боевой готовности. Вернувшись в Сан-Паулу, он лично наблюдал за отправкой депеш командирам в Сантус и Парати с требованием быть готовыми к выступлению. Жители Сан-Паулу немедленно откликнулись на его призыв, так что даже их старый противник брат Франсишку де Менезеш отозвался о них с похвалой, потому что «откликнулся каждый, способный носить оружие, и они показали тем самым, что не желают власти французского короля». «Отважные старатели» призвали своих командиров немедленно вести их на Рио-де-Жанейро, не ожидая повторного приказа, но их вожди предпочли ждать приказа от Албукерке отправиться в поход. Это было правильное решение, так как две недели спустя пришло известие из Рио-де-Жанейро «о большой победе, одержанной горожанами над врагом, и о том, что ни одному вражескому солдату не удалось спастись бегством, что многие были убиты, ранены или взяты в плен». Такое единение и
