сжал руку Яры, когда та вздрогнула. Ее сердце билось так, будто хотело вырваться и уплыть вместе с отливом.
– Ты влюбилась. Как когда-то Мила.
Мелюзина резко махнула рукой, и водяной образ с грохотом разбился о камни. Но было поздно – правда, как игла морского ежа, уже впилась в плоть. Яра чувствовала это так же отчетливо, как и мелюзина перед ней.
– Как разорвать наш договор? – Яра отпрянула от Макса, но не стала разнимать их руки.
Почему-то это прикосновение казалось ей жизненно необходимым.
«Ты не можешь убить море в себе. Но можешь выбрать свою суть».
Тишина повисла тяжелее морского тумана. Яра посмотрела на море. Его волны манили и дурманили сознание лучше любого вина.
Макс, заметив ее сомнения, аккуратно развернул Яру за плечи и посмотрел в ее глаза. Он все понимал, И в его взгляде не было упрека. Только тихая грусть, как у маяка, что годами ждет корабль, который уже не вернется. И он действительно был готов к тому, что она могла не вернуться. Наверное, именно поэтому он решился сказать это сейчас.
– Я любил тебя с той секунды, как ты врезалась в меня с лопаткой на пляже, – он усмехнулся, вспоминая день. – Помнишь? Ты кричала, что я испортил твой песчаный замок. А потом… потом я видел, как ты разговариваешь с волнами. И понял – ты особенная. Не из-за договоров. Не из-за твоего отца. Просто… я увидел тебя, и… Ну, ты поняла. Хочу, чтобы ты знала.
Яра прикрыла глаза. Внутри все перевернулось: страх перед правдой, гнев на отца, стыд за ложь – все это смешалось в единый вал, который накрыл с головой… и вдруг рассыпался, как тот самый песочный замок, с которого началась их с Максом история.
– Мне нужно время, – она выдохнула, глядя на свет, что робко пробивался над границей волн. – Чтобы понять, кто я. Без договоров. Без моря, которое решает за меня.
Мелюзина кивнула.
«Иди. Пока море позволяет».
***
Лодка скользила по зеркальной глади, оставляя за собой дорожку из розовых бликов – рассвет целовал воду, стирая следы ночи. Они молча смотрели, как остров с маяком и тенью мелюзины таяли в дымке.
– Яр, знаешь… Думай столько, сколько потребуется. Я подожду, – сказал Макс, когда солнце выглянуло из-за горизонта. – Даже если это займет сто лет.
Она улыбнулась и поправила растрепанные волосы. Только Макс мог смотреть на нее, как на принцессу, после всего произошедшего. Да и он, в растерзанной одежде, с синяками под глазами и болезненной бледностью после пережитого все еще казался ей самым лучшим парнем на свете.
– А если море засохнет? – Яра шутливо ткнула его в бок.
– Тогда мы выроем новое.
Их смех смешался с криком чаек, а лодка, подхваченная течением, исчезла в золотом сиянии утра.
