завести ребенка. Иначе мы всегда можем выдать ордер на принудительное оплодотворение.
Джейн не ответила, и все мы замолчали.
– Странно, – заметил де Мальва, устремив усталый взгляд в небеса, – обычно лебеди не появляются так рано.
Мы посмотрели туда же и действительно увидели лебедя, медленно выписывающего восьмерки, предположительно на восходящих потоках, чтобы набрать высоту, прежде чем отправиться за добычей.
– Рановато для восходящих потоков, – пробормотала Джейн.
– С меня хватит, – сказал Главный префект. – Действительно очень важно, чтобы Киноварный отправился в эту поездку – без него, возможно, придется ее отложить.
– С учетом того, что у нас суд завтра, – смело сказала Джейн, – нам, возможно, некуда откладывать.
– Верно. Найдем кого-то еще… О! Спасибо, что соблаговолили явиться, господин Киноварный.
Появился Томмо. Казалось, он спал полностью одетым, чтобы сэкономить время, и на нем был тяжелый рюкзак.
– Простите, Главный префект, такого не повторится.
– Очень надеюсь. Не буду тебя штрафовать, поскольку хочу, чтобы у вас во время поездки был позитивный настрой. Помните, вы служите городу и ведите себя сдержанно, с достоинством, и, по возможности, пусть никого не сожрет дерево.
Он пожелал нам хорошей охоты за ложками и зашагал прочь.
Мы забрались в машину, Джейн села за руль, я на пассажирское сиденье, а Томмо в кузов на связку мешков для муки. Карлос завел мотор рукоятью, и убедившись, что он работает ровно, мы выехали из города на север по перпетулитовой дороге. Мы с Джейн, наверное, думали об одном и том же – о том, как велик мир, о сути Где-то-тама и о том, кто может там жить и как нам построить крепкую защиту на завтрашних слушаниях, чтобы обеспечить себе свободу. Томмо был разговорчивее, и его не особо интересовала наша миссия. Казалось, его больше занимало, как уговорить Люси Охристую выбрать его.
– У меня есть идея, – сказала Джейн.
– И?
– Перестань быть засранцем.
Мы проехали пару миль среди комфортного окружения полей и железной дороги, пока не достигли теснины, где рельсы уходили направо, и лишь шоссе и река тянулись по узкой долине к сельской местности за ее пределами. Я никогда не бывал так далеко в этом направлении. Хотя мы сейчас находились всего в двух милях от центра городка, ландшафт очень сильно отличался от того ухоженного, который мы только что миновали. Перпетулитовая дорога была чистой и ровной как всегда, но прямо к ее краю подступал лес, сначала древние дубы, затем буки и ятевео. По мере подъема по склону их сменяли серебристые березы, боярышник, рябина и, наконец, травянистые взгорья. Звуки тоже были другими, поскольку густая листва приглушала работу мотора, и я внезапно обнаружил, что занервничал. Проехав тридцать шесть минут без происшествий, мы повернули и остановились перед дохлым ринозавром, лежавшим на дороге. Джейн заглушила мотор, и мы вышли.
– Никогда не видела его так близко, – сказала Джейн.
– Самец, – прошептал я, читая его огромный штрихкод размером с коврик для ванной, – сто двадцать один год, следов схватки нет, так что, наверное, умер от старости.
Тварь была длиной в тридцать восемь футов от носа до хвоста, вся в чешуе, и ее уже наполовину поглотил перпетулит. Эта дорога была одним из технологических чудес, переживших То, Что Случилось в более-менее функциональном состоянии. Перпетулит – органопластоид, который не просто самоочищался, самоподогревался и светился в темноте, но также сам ремонтировался – любой валун или мусор медленно сдвигался к обочине мягким волнообразным движением. Он ничего не делал просто так, именно потому он медленно пожирал ринозавра. Записи до Явления говорили о «миллионах жизней, утраченных на дорогах», так что предполагалось, что Прежние ежедневно приносили дорогам в жертву людей.
– Ооо, – сказал Томмо, труся к голове твари с ножовкой, которую взял из ящика с инструментами, – двадцать баллов как с куста, если продать резчикам шахмат.
Мы поехали дальше после того, как я сделал несколько замеров для гармонических экспериментов Люси при помощи леталки, и к тому времени Томмо как раз отпилил два клыка – мы сказали, что остальное он сможет забрать на обратном пути.
Оставшиеся тринадцать миль до Малиналии мы проехали без приключений и вскоре добрались до места, где дорога раздваивалась. Направо было Кривое Озеро и пограничный город Синего Сектора Синеград, а налево Малиналия и поблекший предупреждающий указатель «Эпидемия Плесени». Мы двинулись по левой дороге, но проехали недалеко. Около двадцати ярдов перпетулита были оторваны и прибиты в стороне латунными клиньями. Несмотря на это, дорога выпустила серые щупальца в безуспешной попытке связаться с утраченной секцией и теперь крепко обвивалась вокруг деревьев, камней и ржавого лендровера.
Джейн остановила машину, и мы выбрались, потянулись и огляделись. Земля представляла собой нагорье с выеденной стадами травой с островками рододендронов, гигантских секвой и купой ятевео. В полумиле от нас паслось небольшое стадо окапи, и откуда-то с севера доносились трубные слоновьи звуки. Руины города, окруженные густыми зарослями ясеня и серебристой березы, виднелись где-то в миле от нас, почерневшие верхушки зданий торчали над листвой. Пока мы с Джейн готовились к выполнению нашей задачи, Томмо уселся на землю, снял ботинки и пододвинул к себе рюкзак.
– Ты должен хотя бы попытаться, – сказал я.
– Я и пытаюсь.
Он открыл рюкзак и достал сущий ложечный клад. Мы с Джейн переглянулись. Обычно все найденные ложки считались собственностью города и сдавались всего лишь за дополнительный паек заварного крема или шнурки, и теперь я понял, почему Томмо отправился на потенциально опасную вылазку: все ложки, которые вернутся с нами, станут легитимными находками и смогут быть превращены в наличку, как пообещал де Мальва.
– Все твои? – спросил я.
– Да нет же, конечно. Как только я пустил слух, мне принесли тридцать девять ложек, которые горожане не хотели сдавать, но жаждали поменять на наличку – я выручу две тысячи, может, даже больше. Зависит от того, сколько почтовых индексов я успею выгравировать прежде, чем мы вернемся домой.
– Славное шулерство, – сказала Джейн, которая не видела ничего зазорного в том, чтобы облапошить префектов.
– Это комплимент? – уточнил Томмо.
– Может, и да, – ответила Джейн.
– Тогда пока ты в хорошем настроении, – ухватился он за возможность, – Эдди не говорил тебе о моем предложении насчет фото?
– Нет, – вмешался я, – и я предупреждал, чтобы ты держал его при себе.
– О, – сказал он. – Тогда в другой раз. Слушайте, так вы идете в Малиналию? Она сгорела после вспышки Плесени, так что там особо нечего искать. Скажем, вы найдете шесть вот этих ложек, если ваша награда пойдет прямо мне.
Мы с Джейн переглянулись. Прежде мы договаривались о том, чтобы найти путь в Зал Совета Малиналии. Перпетулит, из которого строились Палаты Совета, огнеупорен. Почувствовав любое повышение температуры, окна преобразовывались в закрытые, и внутренняя вода направлялась к внешней части стен, чтобы охлаждать их. Возможно, там еще сохранились тома Слова Манселла, а если так, то чтение книг, предназначенных только для префектов, могло дать нам какие-то зацепки.
– Мы все равно идем, – сказал я.
– Я забронирую вам местечко в списке сдатчиков. Развлекайтесь, детишки.
С этими словами он взялся за инструменты и, сверившись со списком вымышленных, но правдоподобных почтовых индексов, принялся гравировать DD6 9QJ на ручке какого-то ветхого предмета утвари, больше похожего на железяку с вмятиной, чем на ложку.
Малиналия
Выбор прически остается за носителем, пока ему не исполнится восемнадцати лет. Длина мужских волос не должна достигать воротника, женские волосы могут быть длиной ниже воротника, но выше поясницы. Все прически собраны в Приложении VIII (с иллюстрациями, диаграммами и инструкциями), но в целом могут быть классифицированы следующим образом: Мужские: короткие на затылке и по вискам с пробором направо, налево или посередине. Женские: коса, хвост, косички, узел, пучок с начесом, начес. Челка может использоваться в комбинации со всеми стилями. Природная волнистость разрешена, кок запрещен.
Правило 2.02.34.59 «Книги Гармонии»
Джейн пошла впереди меня, мы тщательно высматривали любое движение. Мы знали, что в этих местах видели Бандитов, но обычных красноречивых признаков их присутствия не наблюдалось.
– По здравом размышлении, – сказала
