Когда что-то прольешь в доме у приятеля, тебе не надо спрашивать, где тряпка.
Много лет назад мы с папой поменяли местами банку фасоли и банку груш и были оштрафованы во время внезапной проверки. Желтые такое любят.
Мы пересекли ратушу и обнаружили слабые очертания двери в Палату Совета там, где она должна была бы быть. Здание запечаталось само, вероятно, отсекая пламя, когда Малиналия вспыхнула. Проделать в перпетулите проход было невозможно, поскольку тот либо самовосстанавливался практически сразу, либо становился колючим и упрямым, так что нам показалось, что мы прошли весь этот путь зря.
– Ну что же, вот и все, – сказал я, возможно, с большим облегчением, чем намеревался. К несчастью для моего внутреннего труса, у Джейн были другие мысли. Она сняла с шеи маленькую бронзовую гирьку и поставила у стены рядом с тем местом, где должна была быть дверь в Палату Совета.
– Ты и со зданиями умеешь говорить? – спросил я.
Эта бронзовая гирька досталась ей от Зейна и по существу была ключом к тому, чтобы открывать, изучать и даже манипулировать перпетулитовыми дорогами. Во времена Прежних, машины – как пассажирские, так и грузовые – двигались не при помощи тяги внутреннего сгорания, как модель Т, но неподвижные предметы просто помещались на дорогу, и перпетулит благодаря своим волнообразным движениям их перемещал – точно так же, как перпетулит очищает дорогу от помех.
– Строительный перпетулит более совершенен и позволяет создавать изящные очертания и профили, – сказала Джейн, – но прежде я никогда не пробовала этого делать.
Мы подождали несколько мгновений, и гладкая стена ратуши с треском преобразовалась в углубленную панель размером с матрас, с надписями, ручками, клавиатурой и несколькими цифрами, все из выпуклого перпетулита, который менялся прямо под нашим взглядом. Прежние, как все считали, были потрясающе умны. Я подумал о гармониках, о леталках, о дальновидах, о светилках, котлах и Вечнодвижах – и о легендах о машинах, летавших быстрее звука, и о кораблях, которые летали так высоко, что небо превращалось в ночное. В момент одного из моих озарений я уподобил нашу эру человеку, который опаздывает на концерт и приходит под самый конец, когда в воздухе уже тают завершающие аккорды.
Джейн пялилась на разные движки, ручки и кнопки, под каждой из которых была надпись на странном языке. Она нажала кнопку, которая вроде бы предполагала демонстрацию схемы, и почти тут же слева открылась другая панель, показывая именно это – план здания.
– Посмотрим, насколько он схож с дорожным перпетулитом, – сказала она и ткнула пальцем в картинку с управлением. Почти сразу появился список опций – дверь, окно, раздаточная или ниша для скульптуры. Она нажала картинку выбора двери и получила еще набор опций: открыть внутрь, открыть наружу, свободный проход, двустворчатая дверь. Далее были опции размера, расположения и краевого профиля, и Джейн выбрала все для создания прохода в Палату Совета, но в ответ появилась клавиатура, такая же, как мы видели на многих частях старой техники.
– Я думаю, он хочет цифровой код для внесения изменений, – сказала Джейн.
– Он у тебя есть?
– Нет. Но вообще, – добавила она, – что самое худшее может случиться, если я не угадаю? Запиши цифры, если я вдруг не ошибусь.
Я достал блокнот, и она стала вводить цифры, которые я по ходу быстро записывал. Удачная догадка была вероятна при двухзначном коде, маловероятна при трехзначном, но когда мы вбили семь цифр без всякого результата, мы осознали, что шанс угадать исчезающе мал. Когда Джейн ввела десятый знак, все цифры исчезли и появился крестик.
– Неверно, – сказала она.
– Не уверен, что мы сможем угадать, – заметил я. – Слишком длинный код.
– Такое делали прежде. Мильтон Серый из Северного Зеленого Сектора потратил двадцать два года, пытаясь угадать шестизначный код на дальновиде. Это заняло бы меньше времени, но он блокировался на день после каждой третьей неверной попытки.
– Он извлек из этого какие-нибудь полезные знания?
– История об этом умалчивает. Я слышала обрывки, но это все равно что пытаться восстановить головоломку по девяти фрагментам.
Она снова попыталась, и я снова записал цифры. При третьей попытке, наконец, что-то да произошло. Панель погрузилась в стену, оставив лишь сообщение:
«Вы ввели три неправильных кода, пожалуйста, свяжитесь с клиентской поддержкой».
Через несколько мгновений панель снова слилась со стеной, словно ее тут и не было.
– Хмм, – протянул я, – мы хотя бы узнали, что можно манипулировать общественными зданиями, имея верный код.
– Смотрите-ка, – послышался у нас за спиной голос, – сдается, мы накрыли чужаков.
Мы обернулись и увидели в дверях пятерых. У всех были яркие желтые кружки на Экстремально приключенческо-туристическом № 9. Большинство оставляли кружки на внешних маркерах родного города, так что то, что они их не сняли, полностью выдавало их намерение: они были вооружены. У троих были сельскохозяйственные орудия, у одного длинный шест, у последнего крикетная бита.
Но вряд ли они пришли сюда ради сельхозработ или игры.
– О, привет, Тоби, – сказала Джейн крайнему левому из группы, кивнув как знакомому на улице, – как дела?
– Мы не знакомы, – неубедительно отозвался он.
– Знакомы-знакомы, уж ты-то должен помнить: мы перепихнулись, когда мы с папой приезжали в Кривое Озеро помогать чинить водопровод. Я тогда была малолеткой, и ты дал мне двадцать баллов наликом, чтобы я молчала. Как видишь, я не выполнила уговор. Хочешь получить назад деньги?
– Ты путаешь меня…
– Твоих приятелей я не знаю, – перебила его Джейн, – но вам всего лишь надо убраться домой, пока дело не обернулось… по-дурацки.
– Зассал из-за отношений с этой Серой? – спросил тот, кто вроде был главным – тот, кто заговорил первым, с крикетной битой.
– Нет, сэр, – сказал Тоби. – Она ничего для меня не значит.
– Ну и славно. – Главный повернулся к нам: – Меня зовут Торкиль Бальзамин, второй по старшинству Желтый и сын Желтого префекта Кривого Озера. Где Киноварный?
Если они знали наши имена, то они оказались здесь не случайно. А если так, то и мы оказались здесь не случайно, и, похоже, они не ложки отмывать собрались. Эти Желтые пришли отомстить за смерть одного из своих.
– Если вам нужен Томмо, – сказала Джейн, – ищите и найдете, если повезет. Он скользкий как угорь.
Она блефовала. Томмо было найти легче, чем небо.
– Мы не причиним ему вреда, – ответил Торкиль, – если он не влезет, куда не просили. А вам двоим, с другой стороны, не понадобится быть завтра на разбирательстве.
Я попытался их образумить:
– Убьете нас, и оскверните Книгу Гармонии.
– Ошибаешься, Книга Гармонии на нашей стороне. Это всего лишь вопрос интерпретации.
Повисла пауза.
– Отлично, – сказала Джейн, – теперь, когда мы знаем, что вы заблудшие и тупые, да еще и жестокие и невежественные, перейдем к делу: впятером на одного? Не похоже на честную драку.
Я мог бы оскорбиться, что меня не приняли в расчет, но, вероятно, она была права. Кроме спортивного поля, что совсем не то же самое, я в жизни не дрался и не знал бы, что делать, если что. Или, может, она занижала мои способности, чтобы застать их врасплох. Нет, наверное, первое.
– А мне вполне нравится такой счет, Мятлик, – ухмыльнулся Тоби.
– То есть ты тоже не считаешь это честной дракой, – сказала она. – Я подожду, пока приведешь еще двоих, если хочешь.
Улыбка сползла с его лица.
– Я слышал, что ты горячая штучка, Мятлик, но нас больше, и мы мотивированы: месть придает ярости, и Кортленд Гуммигут был Желтым, другом и наставником.
Они начали подходить к нам, но внимание их было сосредоточено на Джейн. Ясное дело – сначала убрать самого опасного, затем остатки. Они делали такое и прежде. Я посмотрел на Джейн, но она не сводила с них глаз и бросила свой рюкзак на землю, наверное, чтобы было легче драться без лишнего груза. Я подумал, что она сейчас бросится на них, но этого не потребовалось. Снаружи послышался шум, и вошел шестой.
Желтые и смерть
Физическое насилие, хотя и было полностью запрещено, все же существовало – как правило, среди Желтых. Они приходили в ярость, когда какое-то правонарушение оставалось
