Джейн, – ложечная афера Томмо, вероятно, как раз то, что и задумал де Мальва. Он введет их в регистр как найденные ложки и так легализует их.
– Думаешь, наш поход – чистое отмывание ложек?
– Похоже на то. Это объясняет, почему де Мальва хотел его отложить, если Томмо не явится. Кстати, о Томмо: что за предложение у него было?
Я рассказал, что он предлагал и почему.
– Не уверена, что у меня «располагающая манящая» внешность.
– Он надеялся, что ты сделаешь вид.
– Этот тип отпетая сволочь. Спросил бы Клифтона и Софи. Они наверняка согласились бы.
– Уже спрашивал, насколько мне известно.
– Софи милашка, – задумчиво проговорила она, – и ей многое спускают с рук, потому что она Ляпис-Лазурь. Клифтон хороший брат – более-менее, – но ему вообще трудно не выскакивать из штанов. Надеюсь, они с Таней сойдутся.
– Она очень одинока. А кто тебе предлагал брак? – спросил я, вспомнив замечание де Мальвы.
– Все подходящие Зеленые холостяки, – сказала она, – счетом четыре штуки. Все предложения были у меня в почтовом ящике наутро после моего теста Исихары.
– И что ты ответила?
Она бросила на меня взгляд.
– Ревнуешь?
– Нет. Да. Немного.
Она улыбнулась и коснулась моей руки:
– Эдди, я собираюсь в конце концов выйти за кого-нибудь – я не хочу закончить в Фонде, чтобы меня разыгрывали в лотерею как лишнюю корову. Кроме того, даже когда я и правда выйду замуж, это будет только на бумаге – ребенок будет твоим.
– Это вызовет переполох на его Исихаре. Он будет видеть красное и зеленое. Что скажет цветчик? Нас сразу раскроют.
Она пожала плечами и хмыкнула.
– Когда перед нами ляжет этот мост, мы его перейдем. Кстати, – сказала она, показав на небо, – ты заметил, что за нами всю дорогу от Восточного Кармина летит лебедь?
Я не заметил, но теперь поднял взгляд и увидел его – так высоко, что его почти не было заметно, но он выписывал все ту же восьмерку.
– Необычно, не правда ли? – спросила она. – В смысле, что за нами следят.
– Может, хочет сцапать Томмо на закуску. Он в последнее время аппетитно округлился.
– Если они сделаны из проводов и стали, как предполагал тот курьер, – сказала Джейн, – то ни один лебедь никого не съел и не унес.
Впервые с девяти лет меня тревожили лебеди. Этот определенно преследовал нас, и я подумал о словах матери, будто перчатки делают нас невидимыми. Это было бессмысленно, но со временем обретет смысл.
Мы остановились у ветхой сторожки, где от дверей остался обгоревший изъеденный жуками обломок древесины на ржавых петлях. Обычно по инструкции нам надо было остановиться на безопасном расстоянии от любого поселения и наблюдать полчаса или больше, но здесь не было необходимости – вдоль улиц расползалась ежевика, из руин давно рухнувших домов проросли деревья, и следов человека практически не наблюдалось. То же было и с байками о том, что здесь живут Бандиты. Всего лишь байки. Я двинулся было вперед, но Джейн остановила меня:
– Стой. А Плесень?
– А что Плесень?
– Мы предположили, что Малиналия подверглась выбраковке, но мы не знаем, как работает В-уведомление. Цвет Плесени может быть нанесен на стены, или даже цвет перпетулита ратуши может быть изменен.
– Я об этом не подумал, – ответил я. – А разве возможно изменить цвет перпетулита?
– Я не смогла, но ведь и дорожный перпетулит другой.
Джейн, надо сказать, имела ограниченный контроль над перпетулитом посредством бронзовой гирьки, что она носила на шее.
– Но раз мы можем предпринять меры безопасности от Плесени, – добавила Джейн, – есть смысл это сделать.
Она выудила из мешка пудреницу, открыла ее и уставилась на цвет внутри, затем повернула ее ко мне. Я скорее ощутил неоновый синий, чем увидел – что-то приторное. Мой левый бок онемел, в конечностях закололо, затем, как Джек из коробки[22], передо мной возник молодой человек. Я знал, что тот нереален, как минимум из-за некоторой прозрачности. Он был в опрятном сером мундире с символом НСЦ на лацкане. Он также походил на Прежних, судя по множеству оставшихся снимков – выше нас, с небольшим черепом и жуткими маленькими глазками – не с привлекательными точками зрачков, а с расширенными, отчего его глаза казались пустыми, словно в один из них могла влететь пчела, а из другого вылететь.
– Добрый день! – сказал он жизнерадостным тоном, точно так же, как когда я в последний раз смотрел на этот оттенок. – Спасибо за запуск Неонового Синего протокола NC7-Z. Прошу подождать, пока проходит перенастройка.
– Уже видишь Вестника? – спросила Джейн.
– Вот, появился.
– Если вам будет некомфортно во время перенастройки, – продолжил молодой человек весело и напевно, – вы можете обратиться к клиентской поддержке, доступ по. НСЦ. Все для вашего удобства. И помните, обратная связь помогает нам помогать вам.
Он исчез, и вернулся запах свежевыпеченного хлеба, какие-то смутные воспоминания, а затем поющий голос Виолетты. После этого я стал видеть в полном спектре. Не в краткий момент кульминации понятно чего, но достаточно долго, чтобы оглядеться и насладиться моментом. Кругом было ослепительнее и прекраснее, чем я мог вообразить, но потом я начал бесконтрольно моргать и услышал лай собак, начиная с маленького терьера, затем все более крупных, все это время мои чувства были под перекрестным огнем света, памяти и прикосновений. Я внезапно увидел цвет музыки и ощутил мягкость красного. Лай собак становился все громче, пока внезапно все не оборвалось и не начало возвращаться к нормальности.
– С тобой все в порядке? – спросила Джейн.
– Все хорошо. Я снова видел того человека. Он сказал все то же самое.
– Утраченная страница утраченной книги, – пожала она плечами, захлопывая пудреницу.
– Где ты ее взяла?
– Зейн, мой старый наставник, украл пять оттенков у какого-то оперативника НСЦ в Ржавом Холме. Они были в футлярах для профессий, но каких именно – указаний не было, так что мы с Зейном и Фелисити Рози попробовали наугад, чтобы посмотреть, что выйдет.
– Это было несколько безрассудно.
– Да, – сказала она. – Зейн попробовал первым и внезапно обнаружил, что иммунен к Плесени – так он пережил выбраковку Ржавого Холма. Второй оттенок сделал его инженером по управлению перпетулитом и дал доступ к его внутренним механизмам. Этим умением он поделился со мной. Я попробовала третий неизвестный оттенок, и вот почему я могу гонять на байке потенциально лучше, чем Бешеная Сука Можжевелли. Я как бы чувствую машину – точно понимаю, когда на повороте сломается колесо, и веду его между малейшими выбоинами, и реагирую куда быстрее. Я, конечно, не сразу разобралась, что к чему, но вскоре это проявилось и стало постоянной способностью после всего восьми цветований. Фелисити попробовала четвертый… и все кончилось не слишком хорошо.
Она замолчала.
– Что случилось?
– Она внезапно начала знать странное, – негромко произнесла Джейн. – Удивительное. Она сказала, что может предсказать с точностью до миллиметра положение шарика в любой момент, как только ты его бросишь по дуге, если заранее знать его массу, скорость и угол броска.
– Как такое возможно?
– Она сказала, что есть математические правила, описывающие движения. Люси права, когда говорит, что математика – это куда больше четырех правил – сложения, вычитания, умножения и деления. Фелисити говорила, что она знает и другое, что гравитация не сила, а просто влияние трясины на вкус времени.
– Влияние трясины на вкус времени? Что это значит?
Джейн пожала плечами:
– Я думаю, то, что она и сказала. Потом она начала нести околесицу и сказала, что гравитация имеет ясные и определенные законы, которые управляют ее свойствами, и что, зная эти законы, можно вычислить с невероятной точностью путь, по которому ходят вокруг друг друга Земля и Луна, и как на них влияет Солнце. Затем она продолжила, что прилив на самом деле вовсе не приходит и уходит, это просто вращается Земля внутри горба воды, создаваемого гравитационным притяжением Луны.
– Это правда?
– Кто знает? Она еще сказала, что два предмета разного веса, но одинакового размера будут падать с одинаковой скоростью.
– Ну это точно не так, – заметил я.
– А ты пробовал?
– Нет.
– Я пробовала, – сказала Джейн, – вместе с Люси. Это чистая правда. Фелисити продолжила, сказав, что наковальня и перо
