те не выступали против шариата и не мешали деятельности улемов. С приходом Российской империи это отношение распространилось и на немусульманских правителей. В эпоху колониализма, когда основная часть мусульманских обществ мира оказалась завоевана европейскими империями, большинство улемов стали признавать имперское правление законным с точки зрения ислама – при условии, что новые власти не мешают исповедовать ислам. Улемы примирились с Российской империей и демонстрировали ей свою лояльность.

Российские власти постоянно беспокоились об «исламском фанатизме», однако фактического сопротивления со стороны правоверных было на удивление мало. Когда пыль от завоевания осела, население зажило в основном мирно, и – за единственным исключением – до 1916 года против российского правления не было никаких восстаний. Этим исключением стало восстание под предводительством суфийского наставника по имени Дукчи-ишан, который в 1898 году возглавил несколько сотен своих последователей и напал на российские казармы в Андижане. Толпа, вооруженная лишь ножами, дубинками и талисманами, убила 22 солдата, застав их спящими. Как только, оправившись от первого шока, гарнизон перегруппировался, ему удалось разогнать повстанцев. Возмездие русских было быстрым и суровым. В течение следующих нескольких дней российские войска выслеживали мятежников и всех, кто был с ними связан. Восемнадцать бунтовщиков, включая предводителя, публично повесили, а еще 360 сослали в Сибирь. Деревню Мингтепа, где жил Дукчи-ишан, стерли с лица земли, ее жителей изгнали, а на ее месте основали русское поселение с названием Русское. В остальной части общества восстание не произвело никакого резонанса. Улемы относились к Дукчи-ишану враждебно, высмеивали его и называли неграмотным самозванцем, чье невежество и эгоизм не только привели к гибели многих его последователей, но и ухудшили отношения с российским государством{90}.

Рис. 7.3. «Положение дел в Бухаре». Бухара стала синонимом безрассудства и отсталости в прогрессивной прессе Российской империи. На этой карикатуре из популярного иллюстрированного сатирического журнала «Молла Насреддин», издаваемого на азербайджанском языке в Тифлисе, изображены пребывающие в вечной летаргии чванливые бухарцы на фоне разрушающегося города.

Подобная критика характеризовала конфликт реформаторов и консерваторов, бушевавший в то время в Центральной Азии (как и во многих других мусульманских обществах).

«Молла Насреддин», 8 августа 1911 год

Улемы не задавались вопросами о новых проблемах, с которыми столкнулся Туркестан, не говоря уже о том, чтобы на эти вопросы отвечать. На их взгляд, все было в порядке. В уже действующих медресе было полно студентов (многие из которых приехали издалека), новые строились за счет успехов хлопковой промышленности, а сами улемы наслаждались беспрецедентной властью и авторитетом в обществе. Раньше мусульманские правители Туркестана держали их на коротком поводке. Теперь же, в отсутствие этих правителей, хранителями нравственности и устоев веры оказались сами улемы, а русские предоставляли им большую свободу действий. Они вершили исламское правосудие над членами своего общества. При российском правлении исламские институты процветали. Ферганская долина, сердце хлопковой страны, стала крупным центром исламского образования. Это образование распространялось и среди казахов, которых Кауфман и его последователи надеялись уберечь от «магометанской веры». Центрами исламского образования стали Оренбург, Тобольск и Семипалатинск. В них располагались несколько медресе, где обычно работали татары и обучали подопечных по книгам, что у казахов до тех пор было не принято. Улемы сдерживали общество от соблазнов, предлагаемых новым порядком, и направляли на путь правильного поведения, охраняя таким образом границы, отделявшие мусульман от завоевателей. Необходимости полностью реформировать свой образ жизни и традиции они не ощущали. Ну и что с того, что какие-то молодые недоучки стали придираться к дедовским обычаям? Ну и что, что мусульмане за пределами Центральной Азии ставят под сомнение ценность образования в старых медресе? Такое поведение виделось им безумием, грозившим размыть границы между правоверными и неверными. Улемы решительно выступили против реформ, объявив новый метод школьного обучения харамом (то есть недопустимым согласно исламским нормам). Наиболее рьяные противники реформ считали харамом еще и чтение газет, и походы в театр. Разграничительные линии были прочерчены очень четко, и реформа вызвала огромный разлад в городском сообществе Туркестана (рис. 7.3).

У Цзо Цзунтана были амбициозные планы, касающиеся создания сети конфуцианских школ в Синьцзяне с целью привить местному населению китайские нормы и обучить его китайскому языку, но, как и русским школам Кауфмана, им не удалось привлечь много учеников{91}. Как и в русском Туркестане, семьи элиты в Синьцзяне уклонялись от требования отправлять своих детей в официальные школы, нанимая вместо них детей из бедных семей. К началу XX века империя Цин отказалась от конфуцианского образования. В 1907 году в рамках общеимперской реформы существующим образовательным учреждениям на смену пришли китайские школы нового типа – с современной учебной программой, не опиравшейся на конфуцианские заповеди; однако и там дела с местными семьями обстояли не лучше. Появилась небольшая группа переводчиков, выступавших посредниками между местным обществом и новой администрацией (и, похоже, презирали их и те и другие), однако мусульманской элиты с китайским образованием так и не возникло. У китайского правления, представленного небольшим числом китайских амбаней[9] и урезанным военным присутствием, по-прежнему не было с мусульманским населением ничего общего, да и пространственная изоляция властей контактам не способствовала. Одним из признаков пропасти между правителями и местным населением было слово чантоу («голова в тюрбане»), которым обозначали тюрко-мусульманское население региона в официальной переписке.

Таким образом, у современного образования в Восточном Туркестане были мусульманские, а не китайские истоки, и у него было много общего с образованием в Западном Туркестане. Когда Якуб-бек лишил ходжей власти в регионе, возможность утвердить свой авторитет в обществе получили торговцы, и в движении в поддержку нового метода они сыграли здесь более заметную роль, чем в русском Туркестане. Новометодные школы впервые появились в Кульдже в Илийской долине в 1890-х годах. Кульджа была центром российской торговли в Синьцзяне, и там преобладали татарские купцы. Город превратился в аванпост татарской культуры, и первые новометодные школы там были связаны с татарами Поволжья, а не с русским Туркестаном. К началу XX века многие местные торговцы тоже заинтересовались современным образованием. В 1898 году состоятельные братья Мусабаевы, чьи торговые связи с Россией были настолько крепки, что они добавили к своей фамилии русское окончание, основали первую новометодную школу в Кульдже. В ходе одной из своих поездок в Россию Хусейн Мусабаев познакомился с татарским промышленником и филантропом Ахмедом Хусаиновым, который основал медресе Хусаиния в Оренбурге, где учили по новой методике. Хусаинов убедил Мусабаева поддержать современное образование в Восточном Туркестане. Мусабаев нанял Масума-эфенди, учителя татарской школы в Жаркенте в русском Туркестане, и отправил его в Стамбул для дальнейшего обучения. По пути в Стамбул Масум-эфенди посетил Гаспринского в Крыму. В 1904 году он вернулся в Кульджу с дипломом Императорской школы гражданского управления, одного из современных учреждений, созданных в результате османских реформ, и стал директором школы. Сложнее обстояли дела в Алтышаре, где первая новометодная школа открылась только в 1912 году. Она была детищем Абдулкадира Дамуллы, ученого с полноценным исламским образованием, который много путешествовал, учился в медресе в Коканде и Бухаре и посетил Индию, Османскую империю и Египет. Кроме того, он написал ряд учебников, которые издал в Казани{92}.

В Восточном же Туркестане для книгопечатания наступили тяжелые времена. Цзо, как и Кауфман, учредил для распространения полезных знаний среди недавно завоеванных подданных династии Цин типографию, но, похоже, это дело не просуществовало долго. В 1893 году Нурмухаммед Хаджи, который много путешествовал по Индии и Османской империи, основал в Янгигисаре первую местную типографию. Он опубликовал несколько работ, опирающихся на суфийскую традицию Алтышара и, получив подряд от властей, два нравоучительных труда императоров династии Цин. Вероятно, Мусабаевы выкупили это предприятие и назвали его «Великолепная типография восходящего солнца», но вскоре оно свернуло свою деятельность. В 1911 году они выпустили первую тюркскую газету Алтышара, но и та вскоре закрылась{93}. Еще одну типографию основали в 1910 году шведские миссионеры, которые работали (без особых успехов) в Кашгаре с 1892 года. В ней вышло несколько христианских текстов (переведенных со шведского и арабского языков) и несколько полученных по правительственным подрядам работ, а также издания для российского и британского консульств. Кроме того, здесь выпускали первые альманахи Алтышара, но в остальном все печатные книги приходили из русского Туркестана или Казани. Театр, великая надежда джадидов

1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 119

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Центральная Азия: От века империй до наших дней - Адиб Халид бесплатно.

Похожие на Центральная Азия: От века империй до наших дней - Адиб Халид книги

Оставить комментарий