Тяжело. Рядом нет никого, с кем можно было бы это разделить. Ни брата, ни сестры, ни отца.
Моя мать все поставила на любовь. Всегда отдавала, прежде чем получить. Оставила ребенка, не зная, что из него получится. Но я разочаровала ее, сильно разочаровала. И бросила ее.
Мама, я люблю тебя. Мы нечасто говорили это друг другу, но это не значит, что мы этого не чувствовали. Держись, я еду к тебе. Это не может закончиться вот так.
Глава 2
Лили
Не найдя маму в реанимации, я начинаю паниковать. Мне же сказали, что она там. Я возвращаюсь назад, хожу кругами по больнице, где пахнет страхом и смертью. И все эти звуки, эти пищащие аппараты. Все эти люди, которым машины помогают цепляться за жизнь.
Я едва не сшибаю с ног медсестру, задаю ей вопросы, но не понимаю, что она мне говорит.
УЗИ сердца? А я-то думала, что УЗИ – это только для детей, которые еще находятся у матери в животе. Думала, что это только для хороших вестей.
В конце концов я узнаю, что маму перевели в нейрососудистое отделение.
Я вхожу в палату и не сразу вижу ее, такую крошечную, утонувшую в больничной рубашке, затерявшуюся в постели.
В первую очередь в глаза бросаются цветы – повсюду букеты, открытки, знаки внимания. Сколько же людей пришли сюда до меня, подумали о моей маме, навестили ее?
Внезапно я понимаю и сержусь на себя, что не знала этого раньше: мою маму любят. Люблю ее не только я. Ее доброта, сочувствие, отзывчивость – все это важно, и она важна для других людей. Она часть их семьи. Пусть и небольшая.
Подхожу ближе и читаю трогательные записки в букетах:
«Для нашего солнечного лучика, нашей жемчужинки, всегда такой доброй, человечной, заботливой. Мы встречаемся на бегу, и не всегда есть время поговорить, но у вас всегда находится для нас доброе слово и улыбка. Вы деликатны. Умеете слушать. Всегда готовы помочь. Крепко обнимаем вас! Выздоравливайте скорее».
«Той, кто всегда говорит “да” и делает все возможное, чтобы помочь. От чистого сердца. Вы очень важный человек в моей жизни, будто вторая мама. Вы всегда рядом, когда нужно поговорить».
Моя мама – сама доброта. И она не была одинока, ее любили и окружали заботой, когда меня не было рядом.
Глава 3
Лили
Она просыпается, и я вижу в ее глазах страх. Передо мной не моя мать. Возможно, ее двойник, какая-то незнакомка. В маске и с выпученными глазами. Я понимаю, что она думает об осложнениях. Разумеется, и я о них думаю.
– Лили, ты только посмотри на мое лицо! Я и так не была красоткой, а уж теперь…
– Не говори так, мама! – я останавливаю ее, чтобы не слышать, как она говорит, у нее словно каша во рту.
После паузы она продолжает:
– А еще больше я ничего не вижу, особенно левым глазом. Не знаю, восстановится ли… Я будто в тумане, все вокруг размыто. И мне кажется, что становится хуже. Я хотела увидеть тебя, прежде чем… Валентины здесь нет, зато ты здесь, и это уже хорошо.
В ее голосе напряжение, паника, и я цепенею. Не знаю, как ее успокоить, что сказать. Это не наши обычные роли. Обычно все знает она, мать – она. Обычно все не всерьез. Обычно все не так плохо.
Я слышу собственный дрожащий голос:
– Все восстановится… Тебе сделают операцию в ближайшее время, о тебе позаботятся. Должно быть решение, всегда есть решение.
Но даже я в это не верю. Мама отворачивается, она тоже мне не верит. А потом детским голосом, от которого сжимается сердце, спрашивает:
– А как твои дела на работе, дорогая?
Хочется плакать.
И я плачу.
– Как хорошо, что ты приехала меня навестить, нашла время, – продолжает она. – Когда ты уезжаешь?
Глава 4
Лили
Я выхожу из палаты якобы за кофе. В поисковой строке набираю: «нарушение зрения при инсульте». Затем «средняя продолжительность жизни после инсульта». От увиденных цифр меня чуть не выворачивает наизнанку. Я выключаю телефон.
Став матерью, я уже поняла, что в жизни не удастся контролировать все, но сейчас чувствую абсолютное бессилие. Мой мозг тут не поможет. Как и моя сила воли. Я полностью беспомощна. Можно только жить с этим, надеяться и молиться.
Я не стану привозить сюда свою семью – во всяком случае, не сейчас. Она бы не хотела, чтобы ее видели такой. Но и к работе я не вернусь. Не на этой неделе. Возможно, и не в этом месяце. Я останусь здесь на столько, на сколько потребуется.
Я всегда искала свое место, а теперь решение очевидно. Все так просто.
Мое место, мое единственное место – рядом с мамой.
Глава 5
Габриэль
Своему врачу я сказала: «Это первый и последний раз, когда вы что-то говорите моей дочери о моем здоровье!» Я не хотела, чтобы ей звонили, беспокоили по пустякам, отрывали от работы. Я бы выписалась через несколько недель, и она бы ничего не узнала. Мне решать, как распоряжаться собственным телом, мне решать, стоит ли в следующий раз…
Я теряю зрение. Не различаю очертания и формы. Все, что мне осталось, – это кляксы. Игра теней, размытые изображения. Скоро наступит темнота. Полное затмение в моей жизни. И я навсегда останусь в темноте. Но есть вещи, которые я хочу увидеть до того, как это произойдет. Синее море, зеленые глаза моей дочери, пшенично-желтые волосы Валентины и ее красные от малины губы.
Конец жизни я встречу не стоя на ногах, а поверженной. Настроение на нуле. Я хочу умереть, я устала от жизни.
Во всяком случае, я довольно утомилась от этого мира, который отдаляется от меня и всегда делает не то, что должен. Я устала от того, что мой голос, мои мысли и слова не имеют значения. Я разочарована: достижения, которых я с таким трудом добилась в начале жизни, сметены, как крошки со стола, и все возвращается к отправной точке и даже регрессирует – сейчас, когда моя жизнь подходит к концу. Столько сил потрачено, столько бессмысленных жертв принесено. Все напрасно. Все впустую.
Жизнь, которая в итоге не имеет никакого значения.
«Однажды я отправлюсь в путешествие», – говорю я ей. «И давно ты это запланировала?» – спрашивает она. «Это всегда было в моих планах». – «Куда?» – «Далеко». «Надолго?» – продолжает она, обеспокоенная моими странными планами, которые вдруг становятся гигантскими, безответственными.
Каких-то вещей моя дочь иногда не понимает, хоть и очень умна. Если она не хочет чего-либо слышать или видеть, она это просто игнорирует. Просто не рассматривает. Ее простосердечие не позволяет ей читать между строк.
Навсегда, и это действительно очень долго, – могла бы я добавить, но не делаю этого.
Глава 6
Лили
Мама много спит. Я спрашиваю, нормально ли это, и мне отвечают, что да, что «это хороший знак, мозгу нужна энергия, которая позволит восстановиться телу». Мне сказали, она останется в нейрососудистом отделении дней на десять.
Я смотрю на ее тень. Узнаю ее. Она такая же, как и в мамины тридцать пять лет. Вот только ей уже не тридцать пять. Тень не стареет, не меняется. Она все так же молода, как и прежде.
Я закрываю глаза. Хочу снова увидеть ее такой, как тогда, когда мне было шесть лет. «Мою маму зовут Габриэль. Она высокая, у нее красивые зеленые глаза, нежная кожа, и она так хорошо пахнет! И еще моя мама самая красивая!»
Пусть она никогда в это и не верила. И уж тем более
