достатке. За всё это нужно платить, и большинству вполне подходит цена. Уж лучше кровь в обмен на безопасность, чем смерть от когтей какого-нибудь зверя в лесу.
Он отхлебнул воды из кувшина, задумался.
— Конечно, недовольные есть. Всегда были. Кто-то шепчет на кухнях, кто-то жалуется в подвалах. Но, — старик бросил на меня пристальный взгляд, — здесь всё просто: недоволен? Иди, пожалуйся Лорду. Он выслушает. Правда, редко кто возвращается после таких разговоров. Говорят, он умеет "успокаивать" людей… навсегда.
Я напрягся, но старик не выглядел как пугало или предатель. Он просто рассказывал, как оно есть.
— Но ведь это же… — начал я, но осёкся, подбирая слово.
— Тирания? — подсказал он. — Может быть. А может, просто порядок. Снаружи города — ад. Здесь — жизнь. Вампиры, как бы ни было странно, сдерживают худшее. Песчаные чудовища, ментальные твари, разумные паразиты… Всё это осталось за границами. Лорд сдерживает их. И платой за это стало соглашение. Ночь — не наша.
Я молча кивнул. Всё казалось таким неправильным… и одновременно разумным.
Жизнь — за кровь. Безопасность — за подчинение. Свобода? Её цена здесь, похоже, была слишком высока.
Я сидел на деревянной скамье у окна, завернувшись в чужое одеяло, пахнущее лекарственными травами и старым деревом. За окном ночной город дышал ровно, как спящий зверь. Тепло фонарей, слабое гудение цикад, щелчки ставен на ветру — всё это казалось невероятно мирным.
А во мне всё ломалось.
Моё задание — убить высшего. Верховного вампира. Яснее некуда. Система не оставила вариантов. Срок — десять дней. Цена провала — смерть. Вопрос не в том, хочу ли я это сделать, а в том, выживу ли, если не сделаю.
Но теперь я видел, что за гранью задания. Это не логово чудовищ. Это не мясной склад для вампиров. Это город. Настоящий. Со смеющимися детьми, с пахнущими хлебом улицами, с усталыми, но добрыми глазами стариков. И эти люди…
Они не рабы. Не совсем.
Они не сопротивляются — да. Но не потому, что не могут. А потому, что не хотят.
Они приняли правила.
Они научились жить внутри сделки.
И, черт возьми… они живут лучше, чем я когда-либо жил.
Что произойдёт, если я выполню задание? Убью верховного. Этот город рухнет? Начнётся резня? Вампиры выйдут из-под контроля? А может, придут другие. Хуже. Голоднее. Без Лорда. Без сдержек. Без договоров.
Ведь это он держит всё на тонком балансе. Он — замок на клетке с хищниками.
Может ли система ошибаться? Может. Она выдала мне задание, не зная — или не считаясь — с тем, куда именно она меня направляет. А может, всё знает. Может, это и есть часть испытания — не сила, не ловкость, а выбор.
Убить, потому что надо. Или не убить, потому что нельзя.
Быть механизмом. Или остаться человеком.
Я сжал кулаки. Даже не из ярости. Из страха. Из злости на самого себя.
Я хочу жить.
Я не хочу умирать.
Но если ценой моей жизни станет жизнь сотен? Тысяч?
Я глубоко вдохнул.
Решения — ещё нет.
Но теперь я знал, что именно поставлено на карту.
И, возможно, в этот раз… не система будет судить меня.
А я — её.
Утром город будто стал другим. Те же улицы, те же лица, но я чувствовал в них что-то… натянутое. Как струна, готовая лопнуть от одного неверного прикосновения. Может, это я сам изменился. Может, ночь в доме лекаря отняла у меня не только усталость, но и иллюзию простоты.
Я вышел рано, когда солнце ещё только касалось верхушек крыш, заливая улицы мягким золотом. Горожане раскладывали товар, открывали ставни, махали друг другу и мне — как будто я не чужак, не человек, пришедший из мрака, а просто один из них.
И всё же, в каждом взгляде было нечто… поверхностное. Как будто глаза скользили мимо, не задерживаясь, не вглядываясь. Они не хотели знать, кто я такой. Не хотели видеть.
Я спросил у торговки хлебом, где найти замок Лорда. Она улыбнулась, показала направление — и замолкла. Я поблагодарил, и больше слов мы не обменялись.
Дорога к замку шла по широкой мостовой, выложенной светло-серым камнем. Дома становились всё богаче, чище, глуше. Люди попадались реже. Пахло свежестью, как после грозы. Я чувствовал, как что-то сжимает грудь, хотя снаружи всё казалось правильным, почти идеальным.
Архитектура была… правильной. Вот это слово. Без излишеств, но без малейших дефектов. Ни трещины, ни облупившейся штукатурки, ни грязного окна. Цветы в горшках. Симметрия. Тишина.
Чем ближе к замку, тем тише становилось.
Он вырос внезапно, как будто шагнул из другой реальности. Тёмно-серый, почти чёрный, башни как из стекла и камня одновременно. Ни одного флага. Ни герба. Никакой помпезности. Только тяжёлые ворота, как створки гроба, и высоченные стены с округлыми шипами.
Он не давил архитектурой. Он давил присутствием.
Я чувствовал, как в груди становится пусто. Как будто внутри меня что-то смолкает.
Моя решимость, моя злость, даже страх — всё глохло, оставляя после себя хрупкое молчание. Как в зале перед приговором.
Я остановился в двух шагах от ворот. Постоял.
Солнце светило мне в спину, а замок пил его тень, как губка.
Я не был уверен, зачем пришёл.
Хотел ли я увидеть лицо того, кого должен убить?
Или надеялся, что он скажет что-то, что даст мне оправдание — для убийства, или для бегства?
Решения всё ещё не было.
Но я знал: если я не войду сейчас, то, возможно, уже никогда не смогу.
Я сделал шаг вперёд.
Ворота отворились сами собой.
И внутри замка было… безмолвие.
Внутри замка было неожиданно светло. Не готическая тьма, не сводчатые залы с паутиной и пылью — нет. Свет пробивался откуда-то сверху, как будто стены умели дышать светом, не отбрасывая при этом ни одной тени. Всё выглядело настолько чисто, выверено и… чуждо, что каждый мой шаг отдавался в голове гулом, как набат.
Пол из тёмного камня — отполирован до зеркального блеска. Я видел в нём своё отражение: искажённое, вытянутое, будто мир говорил мне — ты здесь не свой.
Высокие стены были украшены картинами, но не живыми, а странно абстрактными. Ни лиц, ни тел — только завитки света и багровые вихри на чёрном фоне. Казалось, если долго смотреть, они начнут двигаться. Я отвёл взгляд.
