и дети шли по улице, не поднимая глаз. Они двигались от дома к дому, от лавки к лавке, от таверны к таверне, готовые ответить оскорблением в адрес того, кто слишком пристально приглядывался к их нищете. Молодой Хранитель наблюдал за обычаями и нравами этого города, лежащего среди вулканов, – он был так непохож на столицу, где парень вырос. Порученная Аэлю миссия позволила ему лучше узнать жизнь за пределами Ден’Джахаля и на собственном опыте проверить, правдивы ли рассказы странников. Все его знания о Нель’Йюне и Пылающих горах ограничивались слухами и учебниками истории. Кольцо высящихся вокруг молодого человека вулканов, готовых в любой момент извергнуть потоки лавы, внушало ему восхищение и страх.
Внимание Аэля внезапно привлекла сцена на соседней улице. Ребенок лет двенадцати загнал в угол другого, помладше, и прижал мальчика к стенке тупика. Используя вместо аргументов огромные кулаки, нападавший отобрал у своей жертвы три серебряные монеты, палочку Идрисса с красным сахаром и темно-синий плащ. Хранитель заметил, что на шее ребенка висела золотая цепочка с флакончиком. Наверняка это был какой-то сувенир. Мальчишка постарше заметил ее и решил тут же ею завладеть. Он потребовал ее. Младший решительно вскинул подбородок и отказался. Тогда он получил сокрушительную пощечину – Аэль так отчетливо услышал ее, как будто его самого ударили. Поскольку малыш продолжал упрямиться, он заработал удар в солнечное сплетение и согнулся пополам. Едва не опустившись на колени, ребенок еле слышно выдавил хриплое «никогда».
Аэль отметил стойкость мальчишки с растрепанными волосами, который лишился всех своих ценностей, но готов был до смерти сражаться за безделушку, которая все же была связана с чем-то очень важным для него.
Еще несколько дней назад Хранитель просто прошел бы мимо, предоставив жертву ее печальной судьбе. Он и сам не знал, что в нем изменилось, но сама мысль о бездействии казалась юноше отвратительной. Аэль глянул налево, потом направо и снова налево. Никто не смотрел на тупик и, похоже, не хотел помочь мальчишке. Хранитель вновь поднял глаза на этот образец нищеты и беспричинной злобы и выругался сквозь зубы. Он ненавидел идти против собственных принципов.
Мальчик постарше уже занес руку для удара.
Его жертва задрожала, несмотря на жару, и напряглась в ожидании вспышки боли.
Аэль шагнул вперед и остановил кулак старшего.
Два взгляда устремились на него. Один испепелял и был тверд как камень, другой – полон надежды и веры. Эта надежда поразила Хранителя.
– Иди-ка, поиграй в другом месте, – приказал он маленькому бандиту строгим и низким голосом, которым обращался к подчиненным в Академии.
Ребенок посмотрел на него с ненавистью во взгляде и не сдвинулся ни на миллиметр. Аэль подумал, что тот повел бы себя иначе, если бы знал, что перед ним – Хранитель. Даже Алиенора сменила бы отношение к нему, если бы знала, кем на самом деле является ее спутник. Парень медленно сдавил детскую ладонь, пока не почувствовал, как сжались кости, а жестокость во взгляде мальчика уступила место боли.
– Отпусти парня, – раздался за его спиной хриплый голос.
Аэль кивнул.
– Слышал? Отпусти его, – повторил молодой человек, чувствуя облегчение от того, что наконец хоть кто-то, кроме него, решил вмешаться.
– Я к тебе обращаюсь.
Аэль обернулся. За его спиной стоял мужчина. Высокий, его кожа была обожжена солнцем, в черных волосах и бороде заметна проседь, он не сводил с него голубых выцветших глаз. Так хищные птицы смотрят на жертву. Пятеро головорезов за его спиной перекрывали вход в тупик, пресекая любые попытки Аэля к бегству. Хранитель сглотнул.
– Мы здесь чужаков не любим, – продолжил мужчина. – А если чужаки в наши дела лезут, мы с них шкуру снимаем. Правда, парни?
Головорезы кивнули.
– Помните того типа… Откуда бишь он взялся?
– Из Гельсперы, – ответил его сообщник с повязкой на левом глазу.
– Ах да, Гельспера. Значит, так, парень, тот тип спокойно себе шел по улице и услышал, как кто-то покрикивает и ревет прямо вот где ты стоишь. Ну сам знаешь, каковы женщины – вечно сопли разводят по пустякам. Так вот, той девке жуть как повезло в тот раз – все наши там были, чтоб ее удовлетворить. Обычно все гладко проходит, особенно если рот заткнуть чем-нибудь, чтоб не шумела, – соседи ведь любят, когда тихо, ну сам понимаешь. Но эта извернулась и заорала, как раз когда тот парень мимо проходил.
Аэль почувствовал приступ тошноты. Этот негодяй бахвалился перед ним, как изнасиловал женщину – без всякого стыда и угрызений совести. Юноша не заметил, как ладонь сама сжалась на рукояти меча.
– И вот типу захотелось поиграть в героя, – продолжал разбойник. – Вот только не подфартило ему – нас-то было побольше, ну примерно как сейчас. Мало что от него осталось – крысы в Нель’Йюне всегда голодны. Видишь ли, в чем проблема, парень: ты руку на моего сына поднял, а семья в наших краях – святое.
Бандит хлопнул кулаком по раскрытой ладони в подтверждение своих слов.
Аэль понял, что сейчас ему придется убить всех в этом тупике.
– Должен признаться, господа, что не имею привычки вмешиваться в чужие дела, которые не имеют ко мне отношения. На сей раз я совершил ошибку. Будем надеяться, последнюю.
Мужчина злобно и горделиво рассмеялся.
– Это я тебе гарантирую, парень.
Аэль плавным движением извлек меч из ножен.
– Повторите-ка мне это на ухо, и я обещаю облегчить ваши страдания как можно скорее.
Бородатый снова мерзко усмехнулся, замахнулся тесаком и двинулся на Аэля.
Юноша наставил на него лезвие горизонтально, а когда мерзавец поравнялся с ним, слегка отклонился и перерезал ему горло. Жертва выронила оружие и рухнула лицом на землю. Хранитель вытер окровавленный меч о грязную куртку трупа с выражением отвращения и презрения. И все это за несколько секунд. Оказавшись вдали от Алиеноры, Аэль ощутил, как в нем просыпается вкус к битве, как возвращаются скорость и ловкость. В нем пробудился инстинкт убийцы: слишком много гнева, обиды и унижения скопилось внутри, чтобы молодой Хранитель так просто остановился на полпути. Он повернулся к остальным головорезам.
– Быстро и безболезненно, как я и обещал. Кто дальше на очереди? – спросил юноша с вызовом во взгляде.
Следующим на него замахнулся одноглазый – он закричал, подняв над головой топор. А потом разбойники бросились на него все разом.
Первого бандита Аэль ударил по затылку, проломив ему основание черепа. Когда слева к парню подскочил еще один бандит, Аэль переложил меч в другую руку. Он уклонился от кинжала, который едва не рассек ему живот, и пронзил
