XXVI
НОЧЬ С 9 НА 10 АВГУСТА
(Продолжение)
Мы рассказали, что происходило дома у трибунов; поведаем теперь о событиях, разворачивавшихся в пятистах шагах от них, в королевской резиденции.
И там женщины плакали и молились; они плакали, может быть, даже больше: как сказал Шатобриан, глаза государей устроены таким образом, что в них умещается больше слез.
Однако необходимо отдать всем справедливость: мадам Елизавета и г-жа де Ламбаль плакали и молились; королева молилась, но не плакала.
Ужин был подан как обычно: ничто не могло отвлечь короля от еды.
Выйдя из-за стола, мадам Елизавета и г-жа де Ламбаль удалились в комнату, известную под именем зала заседаний: было условлено, что там проведут ночь все члены королевской семьи, выслушивая доклады; королева тем временем отозвала короля в сторону и увлекла за собой.
— Куда вы меня ведете, мадам? — спросил король.
— В мою комнату… Не угодно ли вам будет надеть кольчугу, в которой вы были четырнадцатого июля, государь?
— Мадам! — возразил король. — Было вполне разумно оберегать меня от пули или кинжала убийцы в день церемонии или заговора, но в день сражения, когда мои друзья рискуют ради меня головой, было бы подлостью не рисковать вместе с ними.
С этими словами король оставил королеву, вернулся в свои апартаменты и заперся с исповедником.
Королева отправилась вслед за мадам Елизаветой и г-жой де Ламбаль в зал заседаний.
— Что делает король? — спросила г-жа де Ламбаль.
— Исповедуется, — с непередаваемым выражением отвечала королева.
В эту минуту дверь отворилась и на пороге появился г-н де Шарни.
Он был бледен, но совершенно спокоен.
— Могу ли я переговорить с королем? — с поклоном спросил он у королевы.
— В настоящее время, сударь, — отозвалась Мария Антуанетта, — король — это я!
Шарни знал это лучше, чем кто бы то ни было, однако он продолжал настаивать.
— Вы можете подняться к королю, — сказала королева, — но, клянусь, вы ему очень помешаете.
— Понимаю: король принимает господина Петиона, который только что явился?
— Король со своим исповедником, сударь.
— Значит, я, как начальник штаба дворца, сделаю свой доклад вам, ваше величество, — заявил Шарни.
— Что ж, сударь, как вам будет угодно, — согласилась королева.
— Я буду иметь честь доложить вашему величеству о численном составе наших сил. Конная жандармерия под командованием господ Рюльера и де Вердьера численностью в шестьсот человек построена в боевом порядке на главной площади Лувра; пешая парижская жандармерия intra muros[51] находится на казарменном положении в конюшнях; отряд в сто пятьдесят человек выделен в особняк Тулуз для охраны чрезвычайной кассы, расходной кассы и казны; пешая парижская жандармерия extra muros[52], состоящая всего из тридцати человек, занимает пост у небольшой лестницы, ведущей к королю из двора Принцев; двести офицеров и солдат бывшей конной или пешей гвардии, сотня молодых роялистов, столько же старых дворян, еще триста пятьдесят — четыреста защитников собраны в Бычьем глазу и прилегающих к нему залах; две-три сотни национальных гвардейцев рассредоточены во дворах и в саду; наконец, полторы тысячи швейцарцев, составляющие основную силу дворца, только что заняли различные посты, а также размещены в главном вестибюле и у лестниц, защита которых поручена им.
— Что же, сударь, неужели все эти меры вас не удовлетворяют? — спросила королева.
— Ничто не может меня удовлетворить, государыня, — отвечал Шарни, — когда речь идет о спасении вашего величества.
— Так вы, сударь, все еще считаете, что мы должны бежать?
— По моему мнению, ваше величество, вам, королю, вашим августейшим детям следует собрать всех нас вокруг себя.
Королева сделала нетерпеливое движение.
— Ваше величество, вы испытываете отвращение к Лафайету — пусть так! Однако вы же доверяете господину герцогу де Лианкуру; он в Руане, ваше величество, снял там дом у английского дворянина, некоего господина Каннинга; командующий войсками провинции привел своих солдат к присяге на верность королю; швейцарский полк Салис-Самаде, на который вполне можно рассчитывать, эшелонирован на дороге. Все пока спокойно; давайте выйдем через Разводной мост, доберемся до заставы Этуаль; триста кавалеристов конституционной гвардии ждут нас там; в Версале мы без труда наберем полторы тысячи дворян. Имея четыре тысячи человек, я берусь доставить вас, куда вы пожелаете.
— Благодарю вас, господин де Шарни, — отозвалась королева, — я ценю вашу преданность, заставившую вас покинуть дорогих вам людей ради того, чтобы предложить свои услуги иностранке…
— Ваше величество! Вы ко мне несправедливы, — перебил ее Шарни. — Жизнь моей государыни всегда будет для меня дороже жизни всех других людей, так же как долг для меня всегда будет превыше всех других добродетелей.
— Долг, сударь, верно, — пробормотала королева, — но раз у каждого есть долг, то я тоже исполню мой долг — заботиться о величии монархии, и если уж ей суждено погибнуть, я должна позаботиться о том, чтобы она погибла стоя и не теряя достоинства, как античные гладиаторы, учившиеся умирать красиво.
— Это последнее слово вашего величества?
— Это прежде всего моя последняя воля.
Шарни поклонился и, подойдя к двери, столкнулся с г-жой Кампан, торопившейся к принцессам.
— Передайте их высочествам, сударыня, — попросил он, — чтобы они держали при себе самые дорогие вещи: вполне возможно, что мы в любую минуту будем вынуждены покинуть дворец.
Когда г-жа Кампан отправилась передать это предложение принцессе де Ламбаль и мадам Елизавете, Шарни вновь приблизился к королеве.
— Ваше величество! — вновь обратился он к ней. — Должно быть, вы питаете надежду, что придет помощь извне; если это так, прошу вас мне довериться, подумайте, ведь завтра в этот час мне придется перед Богом или людьми держать ответ за то, что произойдет.
— Так вот, сударь, — отвечала королева, — Петиону должны были передать двести тысяч франков и пятьдесят тысяч — Дантону; с помощью этих двухсот пятидесяти тысяч франков удалось добиться того, что Дантон обещал не выходить из дому, а Петион — прийти во дворец.
— Да уверены ли вы в своих посредниках, ваше величество?
— Вы ведь мне сказали, что Петион только что пришел, не правда ли?
— Да, ваше величество.
— Это уже кое-что значит, как видите.
— Но этого недостаточно… Мне сообщили, что за ним посылали трижды, прежде чем он согласился отправиться во дворец.
