его лицо дрогнуло, но это ощущение исчезло так же быстро, как появилось.
– За этот выбор ты заплатишь, – сказал он, его голос был тихим, но в нём звучала сталь.
Я выпрямилась, несмотря на дрожь, пробегавшую по всему телу.
– Возможно. Но я не откажусь от него.
Друиды стояли неподвижно, словно выжидая. В воздухе пахло гарью и чем-то пряным, почти удушающим.
– Тогда будь готова, смертная, – холодно произнёс старший, отходя на шаг. – Плата за выбор будет высокой.
И с этими словами они медленно начали уходить, растворяясь в темноте, как тени.
Я осталась одна, сжимая кулон в руке. Мой разум метался между страхом и гордостью, между сомнениями и уверенностью.
Но одно я знала точно: я выбрала.
Свет во тьме
Кулон на моей шее продолжал светиться ровным, мягким светом, словно насмехаясь над тёмной, сырой камерой, в которой меня держали. Его свечение притягивало взгляды друидов, словно молчаливое признание вины, которой я не могла объяснить.
– Колдовство, – произнёс старший из них, холодно и бесстрастно. Его глаза, тёмные и непреклонные, смотрели на меня с той же решимостью, с какой судья взирает на приговорённого. – Светящийся амулет – это доказательство.
– Доказательство чего? – выпалила я, несмотря на дрожь, сковавшую тело. – Что я – жертва ваших манипуляций? Что вы заигрались в магию, а я оказалась в центре вашей игры?
Его губы сжались в тонкую линию, но в уголках глаз мелькнуло нечто похожее на раздражение.
– Ты, смертная, взываешь к логике, которой не понимаешь, – проговорил он медленно, словно пытаясь мне что-то объяснить. – Этот кулон принадлежит древним. Он излучает силу, которой ты не владеешь, но которая подчиняет тебя.
– Это украшение. Оно не имеет ничего общего с колдовством.Я прижала кулон к груди, ощущая, как он пульсирует под пальцами, будто живой.
Друиды переглянулись, словно мой протест был смешным.
– Тебя ждёт королевский суд, – отрезал другой, моложе, но с тем же бесстрастным выражением. – Тебя обвинят в колдовстве и связях с тёмными силами.
– Королева справедлива, – перебила я, стараясь говорить твёрдо, хотя сердце сжималось от страха. – Елизавета не допустит несправедливости.
Мой ответ вызвал короткий, глухой смех.
– Елизавета? – протянул старший, насмешливо поднимая бровь. – Она сама в опасности.
– Что вы хотите этим сказать? – я попыталась звучать уверенно, хотя внутри всё напряглось.
– Ты так наивна, – произнёс младший, его голос стал тише, словно предназначался только мне. – Ты не знаешь, что её правление висит на волоске? Её мать, Анна Болейн, была ведьмой. Это известно всем, но никто не осмеливается говорить об этом открыто.
Я почувствовала, как слова словно раскалённые иглы впиваются в разум.
– Это ложь.
– Правда, – продолжал он, приближаясь на шаг. – Анна Болейн была осуждена не только за измену, но и за чары. И теперь тень её магии висит над дочерью.
– Если Елизавета вмешается, – добавил старший, – её обвинят в том же. Это будет её конец.
Моя уверенность пошатнулась. Я знала, что они хотят сломить меня, но их слова звучали с пугающей убедительностью. Сказать им, что Елизавета Тюдор – наш союзник, Роуз? И тем самым подвергнуть ее еще большей опасности?
– Она… Она – королева, – выдохнула я, не находя других слов.
– Она – женщина, – хмыкнул младший. – Женщина, у которой слишком много врагов. Если она защитит тебя, то лишь ускорит собственное падение.
Я отвернулась, пытаясь справиться с волнением. Их слова звучали, как яд, проникающий в разум, заставляющий сомневаться во всём.
– Зачем вы это говорите? – прошептала я, чувствуя, как тяжесть ситуации сковывает меня всё сильнее.
– Чтобы ты поняла, что у тебя нет выбора, – ответил старший, его голос был тихим, но угрожающим. – Никто не спасёт тебя. Ни королева, ни магия, ни любовь.
Эти слова, последние, прозвучали особенно жёстко, как удар по самой сути того, что держало меня в этой ситуации.
Но вместо того, чтобы сломаться, я подняла голову.
– Вы ошибаетесь, – сказала я, не узнавая собственный голос. – У меня всегда есть выбор.
Друиды замерли, словно эти слова их поразили.
– Тогда будь готова заплатить за этот выбор, – произнёс старший, отступая.
Они развернулись, их фигуры растворились в тени. Комната осталась пустой, только свечение кулона продолжало пульсировать, как слабое эхо сердца.
И тут, когда я уже почувствовала, что силы начали покидать меня, в проёме двери мелькнула тень. Знакомая, высокая, с лёгким наклоном головы. Моё сердце застучало быстрее.
– Джулиан? – прошептала я, делая шаг вперёд.
Он выглядел измождённым, но его взгляд был таким ярким, что, казалось, мог бы осветить даже самую глубокую ночь. В его руке сверкнуло кольцо, и я почувствовала, как кулон на моей шее зазвенел, словно отвечая ему.
– Ты как… – начала я, но он поднял руку, призывая меня к молчанию.
– Не сейчас, Анна, – его голос был тихим, но в нём звучала сталь.
Он приблизился к двери камеры, и я заметила, как кольцо на его пальце начинает светиться. Линии золота, словно ожившие, засветились на поверхности металла. Джулиан протянул руку, и свет кольца слился с тем, что исходил от моего кулона. Металл двери заскрипел, будто подчиняясь какой-то древней магии.
– Это невозможно, – прошептала я, чувствуя, как по телу пробежали мурашки.
Джулиан обернулся ко мне, его лицо озарилось слабой улыбкой.
– Анна, ты сама мне рассказывала про легенду. Кулон и кольцо связаны. Они не просто символы.
Дверь открылась с гулким звуком, будто сопротивляясь до последнего. Джулиан подхватил меня за руку.
– Пойдём.
Я не двигалась, застыла на месте, ошеломлённая происходящим.
– Но… Это магия, Джулиан. Настоящая магия. Он кивнул, его взгляд стал мягче.
– Возможно. Но сейчас это наш единственный выход.
Он потянул меня за собой, и я, наконец, подчинилась. Мы выскользнули из камеры, и воздух в коридоре показался мне прохладным и свежим, хотя там всё ещё витал запах сырости и старой древесины.
– Ты не должен был… – начала я, но он прервал меня, сжав мою ладонь сильнее.
– Я должен был. Анна, ты не понимаешь. Если бы я не пришёл, они бы уничтожили тебя. Я не мог этого допустить.
Слова его звучали
