испугался. Полицейских, псов царского режима, впереди всех надобно, чтоб не мешались, – прищурился Петр.
– Как бы вам объяснить, Петр… – вздохнул Митя. – В эту игру ведь не только вы играть можете…
– Это ты о чем, полицейский сынок? – Тот начал угрожающе приподниматься.
– Я, безусловно, боюсь за отца – поэтому, пожалуй, убью вас обоих, просто чтоб не рисковать, – тоже начал подниматься Митя.
Лицо его оставалось невозмутимым, но мысли отчаянно метались. Что ему на самом деле делать? Оставлять этих двоих в надежде, что все лишь пустые разговоры, нельзя: мало ли когда они перейдут от болтовни к делу и кто станет их жертвой. И впрямь убить? Слишком много вопросов, слишком велика огласка… Сдать отцу? Та же беда – откуда он, Митя, знает про Ивана с Петром и их планы.
– Митя, что за глупости, что значит, убью? – Ада обеими руками вцепилась ему в локоть.
– Эй, Петр, сядь! Сядь немедленно, я сказал! – Тодоров и Гирш повисли на Петре.
Грохнуло.
В первый момент Мите показалось, что это Петр ринулся на него в атаку… Но тот замер напротив, недоуменно прислушиваясь.
Снова загрохотало, и стало ясно, что колотят дверь. И Митя даже знал чем – ножнами шашки.
– Откройте! Именем государя императора немедленно открывайте! Полиция!
Глава 21
Налет полиции
– Не ожидал от вас, Дмитрий! – пробормотал Тодоров.
Митя мгновение смотрел на него непонимающе, а потом почувствовал, как у него вспыхивают щеки и лбу становится горячо.
– Полагаете, это я их привел? – почти прошипел он. – Чтобы дать противникам моего отца в руки козырь, что я встречаюсь с… – Он обвел всю компанию презрительным взглядом.
Ведь понимал же, что нужно уходить! Так нет, постеснялся… этих!
– Господинчик боится, что его увидят с нами, недостойными! – не менее презрительно бросил Петр.
– Замолчите оба! – вдруг совершенно железным тоном отчеканила Ада. – На столе запрещенная литература, а вы тут ругаетесь!
И все замерли, буравя взглядами разложенные по столу брошюры. И поистине убийственную книжицу Морозова на самом верху.
«Болваны, – безнадежно подумал Митя. – И я вместе с ними!»
В дверь продолжали колотить, послышались шаги, высокий испуганный женский голос воскликнул:
– Кто вы такие? Что вам нужно? Убирайтесь или я вызову полицию!
– Мы и есть полиция! – заорали за дверью. – Открывайте немедленно! У вас там нелегальная сходка!
– Что вы такое говорите… – пропищала мать Тодорова, но, судя по щелканью и лязгу, взялась за замки.
Сам Тодоров коршуном ринулся к столу, прижал стопку к груди и обвел помещение отчаянным взглядом.
– Найдут. Проведут обыск и найдут, – процедил Митя, когда тот попытался сунуть стопку под шкаф.
– В окно! – напряженно бросил Иван.
Тодоров метнулся туда.
– Под окном наверняка стоит городовой. Хотите, чтоб доказательства вашей вины свалились прямиком ему на голову? – хмыкнул Митя.
Замерший у окна Тодоров убитым тоном подтвердил:
– Стоит!
В квартире с грохотом распахнулась дверь.
– Какая еще сходка, зачем вы позорите нас перед соседями? – стремительно зачастила в коридоре мать Тодорова. – Молодые люди собрались выпить чаю, поухаживать за девушками, разве это запрещено?
– Вот мы и посмотрим, что там за чай и девушки! – откликнулся звенящий торжеством голос.
– Полицмейстер… – безнадежно выдохнул узнавший его Митя.
Тодоров застонал сквозь зубы и попросту свалил стопку на подоконник, прикрыв портьерой:
– Ариадна, вы девушка и дворянка, может, они не посмеют…
Ада метнулась к окну и встала, опираясь на подоконник и пошире разложив юбку.
Митя медленно поднялся, подхватил свою чашку разом с блюдцем и встал рядом с Адой.
– Тоже собираетесь нас защищать? – Гирш пытался изобразить невозмутимость, но лицо его было бледным, а губы дрожали.
– Только Аду.
– Отойдите, сударыня, если не хотите, чтоб и вас арестовали!
Послышалась возня, и дверь распахнулась, с размаху стукнувшись об стену.
Внутрь, важно, как имперский линкор в порт, вступил екатеринославский полицмейстер.
– Так-так-так… И кого же мы здесь видим? Господа гимназисты… пока еще… Ненадолго, все из гимназии вылетите с волчьим билетом.
– Почему вы угрожаете детям, какое вы имеете право? – позади полицмейстера вскричала мадам Тодорова, но тот только зло головой дернул:
– Я имею здесь все права, сударыня, в отличие от вас, у которой лишь одно право – помалкивать и повиноваться властям! Уберите ее!
Пара дюжих городовых за спиной полицмейстера перехватили женщину с двух сторон.
– Мама! – Тодоров ринулся к ней, но короткий стек в руках полицмейстера преградил ему дорогу.
– Думать о благополучии родительницы, господин Тодоров, следовало до того, как вы принялись злоумышлять на государя императора разом с высланными под надзор полиции! – Он решительно ткнул концом стека в сторону Ивана и Петра. – И… – он повернулся к Мите с Адой.
– Добрый вечер, Ждан Геннадьевич, – светски улыбнулся Митя. – Рад, что вы наконец соизволили заметить и нас с Адой.
– Так-так-так… – повторил полицмейстер, едва мазнув взглядом по Ариадне и чуть не впившись глазами в Митю. – И что же сын самого начальника Департамента полиции, известнейшего питерского сыскаря… делает здесь? – В его голосе было столько презрения, будто он застал Митю не в квартире над лавочкой, а в грязнейшем из притонов.
– Как и все здесь присутствующие. Пью чай. – Митя отсалютовала полицмейстеру чашкой и сделал глоток. Чай остыл, но сорт был хорош, и Митя с неожиданным даже для себя удовольствием глотнул снова. – Ухаживаю за Ариадной и немного… совсем чуть-чуть… за барышней Сарой. – Он мило улыбнулся бледной Гиршевой сестре. Та только рвано вздохнула.
– За еврейкой? – Лицо Ждана Геннадьевича изобразило брезгливость, он даже губами пошевелил, будто сплевывая. – Прям поветрие пошло: то меньшой Потапенко, то вы еще… А барышня Ариадна как на это смотрит? Хотя вы же вроде другой сестрице Шабельской внимание оказывали?
– Что поделать, я в неизменном восхищении от всех дочерей Родиона Игнатьевича. – Митя нежно улыбнулся Аде, у той вспыхнули щеки.
– Барышне Ариадне нравится… донашивать кавалеров после старших? – прищурился полицмейстер.
Ада тихо ахнула, щеки у нее запылали горячечным румянцем, а на ресницах повисли слезы.
– Ваше поведение оскорбительно, Ждан Геннадьевич, – сквозь зубы процедил Митя. – Боюсь, я вынужден буду сообщить о ваших словах как своему отцу, так и отцу Ады.
– Думаю, у обоих ваших родителей будут другие заботы, посерьезнее, – ухмыльнулся полицмейстер. – Равно как у родичей остальных юношей и барышень. – Он обвел всю компанию довольным взглядом, с особенным плотоядным интересом уставившись на Гиршей. Испуганная Сара схватила брата за руку.
– Мы ничего плохого не делали! – подрагивающим голосом сказал Гирш, крепко сжимая пальцы сестры между ладонями.
– Узнаю лукавую жидовскую породу! – усмехнулся полицмейстер. – Плохого они не делали… Для вас и бомбу в государя кинуть – хорошо. А вот вы, барышня Ариадна, можете поклясться своей дворянской честью, что вы тут только чай пили да ухаживания господина Меркулова-младшего принимали? – И полицмейстер оскалил пожелтевшие от табака зубы в издевательской ухмылке.
Ада снова покраснела, а потом вся кровь отхлынула от ее лица. Она посмотрела в одну сторону – натолкнулась на умоляющие взгляды Гиршей, в другую – на нее сочувственно и одновременно презрительно глядели Иван с Петром… И, прикусив губу, низко опустила голову.
– Не можете… – с торжеством начал полицмейстер.
– Конечно, она не может, – вздернул бровь Митя. – Ада мои ухаживания принимать не желает, но сказать об этом при всех и обидеть меня ей не позволяет воспитание.
– А ваше семейство тоже не без жидов в родне – эдак выкручиваетесь? – теряя терпение, рявкнул полицмейстер.
– Какое именно семейство вы имеете в виду, Ждан Геннадьевич? Меркуловых или князей Белозерских?
– Вы мне своей Кровной Родней в нос не тычьте! – Губы полицмейстера снова растянулись в препаскуднейшей усмешке, и он потребовал: – Вы вот сами их именем поклянетесь, что только чаи тут гоняли и с барышнями обжимались?
Взгляд полицмейстера – довольно мерзкий – прошелся по девушкам.
– Вы… – затрясся от бешенства Гирш. – Как вы смеете!
– Заткнись, жиденок, – оборвал полицмейстер.
– Не помню, чтоб
