даже отказывался отдать пулемёт, разве что сунул свой рюкзак подвернувшемуся под руку Ивахненко. А радист продолжал говорить дальше. – Требуется эвакуация, как понял? Приём.
– „Центр“ – „Ясеню“. Эвакуация группы по координатам Х… У… завтра в тринадцать ноль-ноль.
Я вздохнул: как это ещё не скоро, но комбат прав, раньше мы не дойдём. А вертушки… Я поглядел на вновь густеющий, опускающийся с небес туман. Даже если разойдутся тучи – раньше середины следующего дня туман не рассеется, почва и воздух насквозь пропитались влагой… Так что на авиацию рассчитывать не приходится.
– Понял тебя! – отозвался мой радист, и прежде чем отключить связь, Шипунов задал вопрос, которого я ждал с самого начала.
– Что по захвату пленного? – вопросом как серпом по одному месту.
– Не донесли, – это уже я, отобрав микрофон у радиста. – Конец связи. – Беседовать с комбатом и дальше мне не хотелось. – Отключайся! – короткий приказ, и уловивший угрозу в моём голосе Кашкин, не раздумывая, щёлкнул тумблером.
„Язык“?! Да чхать я хотел на этого языка! У меня „тяжёлый“, и его ещё тащить и тащить!»
– Всё, сворачивайся! – и громко, во весь голос, чтобы слышали все: – Пять минут – начало движения!
Глава 12
Ночёвка
Слишком далеко от базы мы не ушли. Темнело, и как только нам попалось подходящее для обороны и засады место, я приказал остановиться.
– Старших троек ко мне! – негромко окликнул я стоявших справа и слева от меня бойцов, те приняли команду и передали её дальше.
За старшего головной тройки пришёл рядовой Геннадий Ивахненко, заменивший на «должности» Степана Тулина, остальные старшие троек остались «штатные» – сержант Квашнин, рядовой Игошин, сержант Потапов.
– Так, орлы, на ночь садимся треугольником. Тройка Тулина, – привычно вырвалось у меня, – твоя, Ивахненко, присоединяется к тылу. Игошин, ваши позиция там, – не мудрствуя лукаво, я указал направление рукой. – Гриша, – я обратился к Потапову, – ваша позиция здесь, – кивок влево. – Твоя, Кирилл, – я снова показал рукой, – здесь. Постарайтесь сделать так, чтобы ваши сектора перекрывались. Ночью на фишке по двое. Какая толпа с базы сдриснула – вы сами видели, и что ей придёт в голову – неизвестно. Так что бдить! Я с радистами и ранеными в центре.
– Мои раненые со мной останутся, добро, командир? – попросил Игошин, и я равнодушно пожал плечами. Не хватало мне ещё из-за этого спорить.
– Значит, ко мне Тулина. Подъём утром с проблесками рассвета. Вопросы есть? – привычно и почти буднично.
– Когда нас будут эвакуировать? – наверное, этот вопрос волновал всех, но задал его один Потапов.
– Завтра в тринадцать ноль-ноль, раньше не дойдём, – пояснил я.
– Это точно, – понуро согласился Потапов. А мне подумалось: «Да хоть вечером, лишь бы всем вместе и целыми», но вслух я сказал совсем другое:
– Всё, по местам, охранение бдит, остальным спать… – скомандовал и остался сидеть в ожидании, когда все разойдутся, чтобы потом немного перекусить и уже перед самыми сумерками пройтись по тройкам, взглянуть на занятые и оборудованные ими позиции, развеять всё сильнее и сильнее окутывающую меня хандру.
Я уже собрался выходить, когда:
– Товарищ прапорщик, – обратился ко мне внезапно появившийся из-за кустов Цаплин. Он хромал, неестественно сутулился, но пришёл с пулемётом в руках и облачённый в пулемётную разгрузку. – А почему люди всё время воюют?
Я обернулся в его сторону и на секунду застыл в молчании. Вопрос был, по меньшей мере, странен, кажется, все давно знали на него ответ.
– Кров, пища, власть, по-современному – «власть и бабки». Одни лезут сюда, другие туда…
– Товарищ прапорщик, я почему спросил… – Цаплин, морщась от боли, осторожно опустился на пятую точку. – Вот подумал… Американцы, они всё время вмешиваются в конфликты нефтедобывающих стран, воюют там… Цены на нефть растут – им же это не выгодно.
– Знаешь, на самом деле всё гораздо… – я замялся, подыскивая подходящее слово, – не сложнее, скорее даже проще, но дальше запрятано. Во-первых, вмешиваясь в политику этих государств, американцы не дают им возможности договориться между собой, тем самым осуществляя принцип «разделяй и властвуй»; во-вторых, берут под контроль природные ресурсы; в-третьих, ещё больше дестабилизируют обстановку, что как нельзя лучше способствует их замыслам.
– Но ведь это ведёт к повышению цен на нефть, – совершенно справедливо заметил Цаплин, – а им это не выгодно, они же её сами покупают.
– Не выгодно? – я улыбнулся. – Вот и другие верят в этот грандиозный обман. Скажи мне, за что американцы покупают нефть?
– За доллары… – простой ответ на известный вопрос.
– А доллары они где берут? – я пристально глядел на осунувшегося, перепачканного собственной кровью бойца, и невольно думал: Какая причина привела его ко мне и заставила задать этот вопрос? Думал и не находил ответа.
– Печатают, – почувствовав какой-то подвох, Юрка говорил не столь уверенно как раньше.
– То есть нефть для себя они покупают практически за ничего! А какая разница отдать за баррель одно ничего или пять ничего.
– Но я не понимаю, какая им от этого выгода?
– Всё просто – все расчёты по нефтяным сделкам в мире происходят в долларах. Пусть половину этой нефти за НИЧЕГО покупают американцы, а остальную нефть покупают другие страны. Но у них-то нет печатного станка, значит, чтобы получить эти самые бумажки, им нужно что-то изготовить, что-то продать американцам, которые уже и другой товар купят за НИЧЕГО. Понимаешь, чем выше цены на нефть, тем больше зелёных бумажек требуется, тем лучше жить американцам. А вот резкое падение цен на нефть стало бы для них ударом. Пришлось бы придумывать и использовать другие механизмы изъятия излишней долларовой массы, банкротства банков с деньгами вкладчиков, например, или что другое… не знаю. Повышение цен на нефть и другие ресурсы – это всего лишь один из методов изъятия перепроизведённой продукции США – американских долларов.
– Но если это так, почему американцы не поднимают цены на нефть всё выше и выше?
– Нельзя, не получится, их аппетиты находятся в прямой зависимости от возможностей других стран – экспортёров – после определённого порога цен те просто не в состоянии оплатить производимыми ими товарами требующееся количество американской валюты.
– Интересно… – Юрка задумался.
– Конечно, могу быть в чём-то не прав, но, как говорится, «истина где-то рядом». – Я вновь улыбнулся и, тихонько хлопнув задумавшегося Цаплина по плечу, засобирался на обход наших позиций, но сперва решил поговорить с тяжелораненым заместителем.
– Как ты? – ничего более умного, что бы спросить у открывшего глаза Тулина, мне в голову не пришло.
– Нормально, командир, нормально, – прошелестел тот.
«Нормально, блин, две пули в теле, одна из них хоть и вскользь,
