на ее небольшие глаза, затем на куда большие мои, самое резкое отличие между нашими видами. Устоявшееся знание относило их к потомкам Прежних, выживших после Того, Что Случилось, но, ко всеобщему ужасу, они могли скрещиваться с нами.
– Да, да, – горячо закивала она. Я посмотрел на малыша. В его возрасте это трудно было оценить, но глаза его казались особенно крупными и голова более округлой.
– Сдается, ребенок один из наших, – обернулся я.
– Краденый, – сказал Томмо. – Я так и знал.
То, что Бандиты крадут детей, было всем известной байкой, но, как и нападение лебедей, и удары молний, фактами это не подтверждалось.
– Может, нам украсть его назад? – добавил он.
– Никто ни у кого красть детей не будет, – сказал я.
– Технически, – произнес Томмо после короткой паузы, – это не будет похищением, и я знаю кое-кого, кто хорошо заплатит, чтобы самому избежать размножения.
Я пропустил его слова мимо ушей. У меня возникла идея, и я попросил Джейн принести мне цветовую аптечку. Она выполнила просьбу, и Бандитка все это время не спускала с нас нервного взгляда.
– Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, – сказал годовалый ребенок холодным монотонным голосом, которым они разговаривали, пока не проявлялась их личность.
– Возьми С6, – сказал я. Это был средний синий, пригодный для большинства лихорадок и функциональный для всех зрительных даров. Джейн сделала, как я просил, и я приподнял веко малыша, чтобы он мог увидеть образец. Мы подождали пару минут, но перемены не было, так что мы попробовали 7D, подходящий для большинства вирусных инфекций. Эффект был почти молниеносным, и малыш сказал, что «чувствует себя намного лучше, спасибо». Мать, заплакав от облегчения, улыбнулась нам обоим, затем отдала мне мешок, что висел у нее на плече. Он был тяжелым и ощущался комковатым.
– Ди́олх[29], – сказала она и нырнула в кусты почти без шороха.
– Неужели кто-то спал с Бандиткой? – воскликнул Томмо, как только мы вернулись к нему и рассказали, что было.
– Бывает, – пожала плечами Джейн. – Не знаю, чей этот, но Дэви Мята якшался с Бандитами. Точнее, хвастался этим. Когда слухи о его поведении дошли до префекта Смородини, он постановил, что Мяту надо отправить на Перезагрузку – но оставил ему два дня на сборы, что было очень щедро с его стороны.
– И что с ним случилось?
– Женился на Бандитке, и у него трое детей в общине близ Пустоземья. Мы порой получаем открытки по почте. Говорит, что ни о чем ни на минуту не пожалел.
– А не рассказать ли нам префектам об этом? – спросил Томмо.
– Неа, – ответила Джейн. – Если только ты не хочешь, чтобы тебя отшкрябали с карболовым мылом, – префекты патологически боятся бандитской грязи и заразы.
– Божечки, – сказал Томмо, – я столького сегодня не видел, что удивительно, что я видел хоть что-то.
– Что в мешке? – спросила Джейн, и я вывалил содержимое на траву. Беспроводные телефоны, штук десять.
– Ничего не стоит, – фыркнул Томмо, – разве что один из них того цвета, который мы не видим.
Такое было возможно, поскольку мы с Томмо видели только красный, а Джейн вообще едва ли различала цвета.
– Придется либо сдать их, либо выбросить на свалку, – сказала Джейн.
Беспроводные телефоны попадались довольно часто, особенно при разорении старых домов в поисках цветолома, и порой из них складывали декоративные стенки, но только если они не работали. Беспроводные телефоны, которые светились, можно было использовать для чтения в темное время, потому на них был большой спрос, хотя они были категорически запрещены: они принадлежали не просто к технологии Скачка назад, но даже учитывались в «Приложении III», запрещенные с момента установления Хроматической гармонии. Несмотря на все это, мы порылись в телефонах, в надежде нажимая на кнопку «вкл», пока не услышали от одного приветственный звук.
– Похоже, нашли работающий, – сказал я.
– Дай посмотреть.
Джейн повертела телефон в руках. Он был величиной с кусок мыла и имел большие, хорошо видимые кнопки с цифрами под маленьким экраном. Сзади на пластике было нацарапано имя – Найджел. Обладание таким стоило пятисот штрафных баллов, и даже если просто знать о таком и не донести префекту, это все равно было бы правонарушением.
– Думаю, он был сделан для менее ловких, – заметила Джейн, – судя по большим кнопкам.
– Или более дешевая версия, он кажется сделанным грубее остальных. С чего бы это?
Маленькое окно ожило, на нем возникла надпись «сеть» очень маленькими буковками, а также несколько полосок в порядке увеличения.
– Не знаю даже, – продолжил я, – попытайся набрать какой-нибудь номер. Переработочного цеха. У них всегда семь три шесть.
Она подняла телефон, чтобы мы оба могли слышать, и нажала семь. Почти сразу же послышался гудок, и а за ним голос:
– Неправильно набран номер. Пожалуйста, попытайтесь еще раз.
Мы нажали восемь, и получили тот же ответ.
– Я слышал, надо начинать с нуля, – сказал Томмо.
– И где ты такое слышал?
Он пожал плечами:
– Общее знание Прежних, наверное, вроде контрольной суммы штрихкода, формата почтового индекса и знания о том, что есть две параллельных системы мер, из которых мы используем только одну.
Мы попытались сделать так, как предложил Томмо, и он оказался прав. Джейн нажала ноль, потом 736 переработочного цеха. После долгой паузы мы услышали ровный голос, сообщивший:
– Неправильно набран номер. Пожалуйста, попытайтесь еще раз.
Джейн набрала 737 ремонтной мастерской, но ответ был тем же.
– Трех цифр должно быть достаточно для связи, – сказал я, поскольку для внутренней городской связи хватало трех цифр, но, предположительно, междугородняя проходила через коммутатор, где ты сообщал оператору, какой тебе нужен добавочный номер. Телефонной связи между городами не было уже более ста лет.
Джейн попыталась еще раз – с тем же результатом.
– Вряд ли он связывает хоть с чем-то, – сказал я. – Он может быть единственным мобильным телефоном в своем роде.
– У меня было мало надежды, – ответила Джейн, – но попробовать стоило.
Она отключила его, сунула в карман, и мы снова легли на траву подремать на солнышке, пока не истечет время карантина.
Доклад
Передача энергии гармонического резонанса поддерживала Хроматацию почти два столетия до Скачка назад II. В воздухе, как неслышимая музыка, стояло гудение от передачи энергии соответствующему приемнику, чтобы питать все – от светилок и котлов до скрубберов в ПЗВ-зоне. Но самое примечательное, что этот гул передавал информацию – все, что вы хотели узнать – сразу на дальновид. Конечно, это было запрещено.
Тед Серый: «Двадцать лет среди хроматийцев»
Как только закончился период карантина, мы снова сели в «форд», забрали у ворот наши цветные кружки и медленно проехали последнюю милю до города. Было уже семь вечера, и мы пропустили ужин, но наверняка сможем чего-нибудь перехватить, поскольку получили от префектов ордер на «поздний ужин», и нам действительно должны были что-то оставить.
– Поезжай к гаражу Смотрителя через площадь, – сказал я.
– Зачем?
– Хочу кое в чем убедиться.
Когда мы медленно въехали на площадь, мы увидели префектов Гуммигут и де Мальву, о чем-то разговаривавших возле ратуши. На их лицах на миг промелькнуло выражение шока и смятения, прежде чем они успели взять себя в руки и вежливо приветствовать нас, как надлежит приветствовать тех, кто рисковал всем в трофейной вылазке.
– Это все, что нам надо было узнать, – сказал я, когда мы подъехали к гаражу Смотрителя, чтобы вернуть «форд». Мы отчитались Амелии, что все в порядке, подписали бумаги и подождали, пока она не завершила краткий осмотр машины, чтобы убедиться в отсутствии повреждений, а затем направились к ратуше. По дороге мы прошли мимо телеграфа и заметили, что прибывший вчера Желтый префект Бальзамин передавал телеграфистке госпоже Охре несомненно отчаянное послание в Кривое Озеро с закодированным вопросом «что происходит». Желтые не будут сочтены пропавшими без вести до темноты, и на рассвете за ними отправят поисковую партию. Они найдут «форд» и более ничего.
– Какое у вас дело? – спросила в приемной Палаты Совета секретарь при префектах.
