платить им сахаром. Были нескончаемые споры о качестве материала и о том, нужно поставлять готовую униформу или она будет шиться за счет солдат из предоставленного материала. Муниципальный совет был обязан платить подрядчику, и также он отвечал за поставку маниоковой муки в качестве основного пайка солдата. Совет не всегда исполнял свои обязательства, что привело к выступлениям гарнизона в октябре 1688 г. Более серьезный мятеж Старого полка вспыхнул в мае 1728 г. и был вызван действиями судьи, выносившего суровые приговоры солдатам, обвиненным в воровстве. Граф Сабугоза подавил вспышку недовольства привычными для португальских губернаторов колоний мерами, классический пример которых мы покажем в следующей главе. Если говорить кратко, вице-король дал обещание удовлетворить требования участников инцидента и простил их от имени короля. Затем, когда солдаты вернулись в казармы и все успокоилось, он нарушил свое слово и арестовал вожаков мятежа, судил их и казнил.
Несмотря на жестокие меры, принятые в этот раз и в ряде других случаях, графа Сабугозу можно назвать одним из лучших вице-королей, которых имела Бразилия. Капитания Баия была многим обязана его энергичному и эффективному управлению. Представители короля скорее надзирали (но не управляли) Бразилией из Салвадора, начиная с 1549 г. Но, несмотря на то что они имели свободу действий в принятии решения о вынесении смертных приговоров, другие их полномочия никогда не были столь большими, как у испанских вице-королей Мексики и Перу. Кроме того, подобно тому как это было в Испанской Америке, властные полномочия вице-короля Бразилии находились в обратной зависимости от расстояния, которое разделяло дальние поселения колонии от Баии. Губернатор каждой капитании поддерживал связь с короной непосредственно через Совет по делам заморских территорий. Вице-король всего лишь осуществлял наблюдение за их деятельностью, если только вообще он мог иметь над ними хоть какой-то контроль. В 1722 г. король, по просьбе графа Сабугозы, приказал губернаторам всех капитаний своевременно информировать вице-короля в Байе обо всем, что происходит в сфере их деятельности, и выполнять его распоряжения, если они не противоречат тем указам, которые исходят непосредственно от королевской администрации. Однако и десять лет спустя Сабугоза жаловался, что королевские указы не возымели должного эффекта на губернаторов, а, в частности, на губернатора Минас-Жерайса не подействовали никоим образом.
В отличие от их испанских коллег большинство португальских колониальных губернаторов были профессиональными военными и не имели до назначения никакого опыта в применении законов и в административном управлении. Вашку Фернандеш Сезар де Менезеш не был исключением из этого правила. Он родился в 1673 г., принимал участие в Войне за испанское наследство и был вице-королем Португальской Индии с 1712 по 1717 г. Его здоровье уже сильно пошатнулось, когда он был назначен вице-королем Бразилии в 1720 г. Во время его длительного правления хозяйство страны страдало от сменявших друг друга периодов засухи и затяжных дождей. Тем не менее его деятельность на этом ответственном и важном посту снискала уважение короля, и в 1729 г. ему был дарован титул графа Сабугоза. Только шесть лет спустя он ушел в отставку после длительных просьб назначить ему преемника по причине его плохого здоровья. Из его официальной переписки с Лиссабоном на протяжении этих 15 лет видно, что это был человек сильного характера, который всегда был честен в отношении к своему венценосному хозяину. Его отчеты показывают, с каким искусством он поддерживал равновесие между эгоистичными интересами короля и интересами горожан Салвадора и плантаторами района Реконкаву (Reconcavo), где выращивали сахарный тростник.
Как и в случае с другими упомянутыми вице-королями и генерал-губернаторами, граф Сабугоза не всегда был в хороших отношениях со своими старшими (большей частью номинальными) подчиненными. Он часто расходился во мнениях со старшим коронным судьей (Ouvidor Geral) Баии и затеял настоящую вендетту против дона Лоренсу де Алмейда, губернатора Минас-Жерайса в 1721–1732 гг. Последний отвечал первому взаимностью, и поведение обоих фидалгу[14], отразившееся в переписке между ними и короной, в которой они поносили друг друга, по временам то развлекало, то огорчало и, возможно, озадачивало короля и его советников. Периодически губернаторам удавалось налаживать дружественное сотрудничество, но в остальное время король не предпринимал ничего, чтобы прекратить вражду, упорно не желая сместить ни того ни другого. Вне всякого сомнения, хотя и не существовало гармонии в административном управлении, но такое положение вещей было очень удобным для короны, поскольку в колониях, таким образом, существовала система сдержек и противовесов. И если один губернатор делал какие-то ошибки в своей работе, то другой своевременно доносил об этом.
Рост богатства, которое приносили в начале XVIII в. бразильские золотые прииски, побуждал корону более строго контролировать колониальную администрацию и государственные расходы. Это намерение подкрепляло желание дона Жуана V стать достойным соперником Людовика XIV и положить начало золотому веку королевского абсолютизма. Жуан V в представлении историков выступает обычно как самый безынициативный и самый суеверный из португальских монархов, известный только своими любовными похождениями и большими тратами на церкви и музыкальное искусство. К 1750-му, году его кончины, он превратился в немощного старика в результате эпилептического синдрома, который развился после инсульта, случившегося шестью годами ранее. Лорд Тироули, который знал его довольно хорошо, отмечал, что у него «острый ум» и что он проявляет «быстроту и сообразительность» при рассмотрении важных государственных дел. Последовательный протестант, Тироули никогда не делал незаслуженных комплиментов католикам, даже если это были коронованные особы. Его справедливая оценка деловых качеств короля подтверждается при анализе многочисленных документов, касавшихся вопросов управления заморскими территориями. На полях отчетов сохранились заметки и примечания, сделанные рукой Жуана V, что может служить дополнительным доказательством, что он ставил свою подпись под документами только после их прочтения.
Чем ярче проявлялось стремление короля усилить контроль над колониальной администрацией из Лиссабона, тем все больше нарастал вал деловых бумаг, которых и так уже было в избытке еще в начале царствования. Вскоре король уже был не в состоянии справляться с наплывом документов со всех концов обширной Португальской империи самого различного содержания – от трогательных прошений неизвестных вдов до проблем большой политики, касавшихся вице-королей и архиепископов. Среди них были вопросы чеканки медных денег в Анголе, условия контракта на ведение китобойного промысла в Байе, общественный статус профессиональных танцовщиц в Гоа, борьба с контрабандистами в Минас-Жерайсе и многие другие дела, окончательные решения по которым должен был принимать сам король.
С целью ослабить это невыносимое бремя и избежать длительных задержек при рассмотрении дел в 1712 г. был издан указ, согласно которому часть прошений, подаваемых королю для персонального решения, теперь передавалась на рассмотрение одному из королевских советников, действовавших от его имени. Тем не менее многие
