Мелехов, не раз копавшийся в документации, легко вспомнил все нужные цифры. — Прошлые — наша местная разработка, а для этих уже лицензию купили. Причем купили еще в 1903-м, но раньше у Нобелей не хватало заказов для нормального запуска. А тут мы! И еще Путиловский предложил людей и место для расширения, вот дело сразу и пошло.
— Мощность? — Славский сразу перешел к главному.
— Пока 20 лошадиных сил, — ответил я, — но… Сейчас в этих двигателях только один цилиндр, добавим два, сможем довести до 40–60. И вот с ними уже можно будет по-настоящему развернуться. Возможностей для модернизации очень много. Увы, для нее нужно время, поэтому пока будем обходиться тем, что есть.
— И все равно, — глаза поручика сверкали от предвкушения, — уже так мы поднимаем грузоподъемность в два раза. Тогда… Как и считали, хватит на пушку и на броню! Я после того, как мы в тот раз все обсуждали, так и не решил, что лучше, противопульная со всех сторон или усиленная, но только спереди…
Славский любил упомянуть, что его приглашали для обсуждения новой машины. И еще бы я его не позвал, когда он у нас единственный и самый главный практик по этому направлению. Звучит немного странно, но его несколько суммарных часов командования нашими бронированными грузовиками — это лучший результат в мире для подобных соединений. Наш местный Ротмистров, Гудериан и Паттон в одном флаконе.
Я продолжал идти вдоль вагонов, заглядывая то в один, то в другой. И вот… Я снова распахнул дверь, и на этот раз все увидели не ряды моторов, а крепко прикрученные к полу основы для тех самых будущих броневиков.
— Ого! — Славский присвистнул.
— Крепко сделали! — Мелехов тоже оценил толстую сталь каркаса, мощные рессоры и довольно низкие дуги под установку будущей брони.
Полковник огляделся по сторонам и, не заметив никого постороннего, даже повис на одной из балок, а потом попрыгал на укрепленных закладках для установки будущего мотора и пушки.
— А целый есть? — Афанасьев бросил взгляд назад, где стояла тестовая «буханка», и с интересом повернулся ко мне. Хитрый какой.
— Нет, целого нет, — я покачал головой. — Если обычную машину в столице в принципе понимают, как делать, то вот броневик нужно будет дорабатывать на месте именно нам. Тестировать броню, влияние того или иного веса, места для бойцов, расположение бойниц, пушки… — тут я сделал паузу и внимательно посмотрел на Павла Анастасовича. — И эту работу доверять китайцам мы не будем. Отдельные узлы, которые могли бы пойти на что угодно — возможно. Но полную сборку и понимание того, что и как тут будет устроено, должно остаться только среди самых проверенных людей.
— Есть, — понимающе кивнул Мелехов.
— И как обычно, — я хмыкнул, — не забудьте позвать связистов. Понимаю, что радиопередатчиков у нас не так много, но на каждую головную машину если не взвода, то роты нужно будет выделить. Ну, а приемники собрать не сложно — хотелось бы на каждой.
— А сколько у нас таких броневиков получится? — уточнил полковник.
— Я рассчитываю на три роты, в каждой по четыре взвода на четыре машины. Но лучше меньше, да лучше, чем наоборот.
— Постараемся, — на этот раз Мелехов задумался, но потом, поймав мой взгляд, хмыкнул и снова повторил с прежней удалью. — Есть! Сделаем!
Вот и хорошо. У меня есть люди, которые смогут делать новую технику, люди, которые сумеют ей управлять. И как в такой компании можно не победить? В этот момент со стороны порта донесся взрыв, и мы все на мгновение замерли… Одна секунда, две, три. Никто не поднимал тревогу — а значит, это опять саперы продолжают испытания новых мин. Мы с каждым днем становились все сильнее, и, боюсь, еще неделя-другая, и я даже начну возмущаться. А где японцы?
* * *
— Где японцы? — фельдфебель Тюрин обвел взглядом свое отделение, отмечая, что за время его отсутствия в госпитале народ расслабился.
Вон, и окопы выкопали не в полный рост, и еду каждый готовит на себя. А все из-за того, что пустячная царапина от пули вывела его из строя больше чем на месяц. И как обидно вышло! Ляоян с его позорным отступлением он зацепил, а вот победное Сяошахэ уже нет. И наступление, когда японцы откатывались каждый день, отходя все дальше на юг, тоже. Ну да ничего, он еще успеет всех в разум привести и свой краешек славы ухватить. Пусть пока 1-й Сибирский барона Штакельберга не успел себя показать, но это просто еще время не пришло.
Фельдфебеля тем временем проводили до ближайшего леса, где его солдаты оборудовали наблюдательную позицию. Стало тепло на душе: хоть что-то не забыли. Тюрин вскарабкался повыше, пригляделся сначала обычным взглядом, а потом взялся за положенный ему как унтер-офицеру бинокль. Солнце еще не село, так что укрепления, подготовленные японцами прямо по границе Ляодунского полуострова, можно было рассмотреть во всех деталях.
И Тюрин с трудом удержался, чтобы не воскликнуть. Он, конечно, ожидал, что враги не сдадутся без боя, был уверен, что те смогут подготовиться, но чтобы так… Впереди лежали совсем не привычные по их собственным позициям полутора-двухметровые окопы, усиленные земляными валами и мешками с песком. Нет, японцы подготовились гораздо серьезнее!
— Говорят, это им немцы помогали строить, — зашептал рядовой Петров. — Их 2-й Сибирский в поле разбил, так они в тыл сбежали и решили японцам хоть в защите помочь.
— Вот всегда так! — возмутился рядом рядовой Сытин. — 2-й Сибирский кого-то бьет, им вся слава, а нам расхлебывать!
— Тише! — оборвал Сытина фельдфебель, только жалоб на своих ему тут сейчас не хватало.
— А что тише? — и не подумал умолкать Сытин, пользуясь тем, как его поддержал общий ропот других рядовых. — Думаете, мы слепые? Одним слава, деньги, а другим — переть на это… — он сглотнул. — Разведчики рассказывали, что там укрепления порой до 4 метров в землю уходят. Каждые сто метров бункеры устроены, специальные канавы провели, чтобы воду отводить и в сухости сидеть. А еще туда каждый день тысячи китайцев гоняют и все выкладывают кирпичами да бетоном. Как такую крепость подземную можно будет взять? Ее же даже пушки не пробьют!
— Я сказал, прекратить, — уже менее уверенно ответил Тюрин.
— А вы знаете,
