установили под небольшим углом двадцатиметровый стальной барабан. Благо стали — спасибо захваченным японским транспортам, которые мы без жалости обдирали — у нас было с запасом! А дальше все просто. Сверху на него сыпется известняк с глиной, снизу вдувается угольная пыль с мазутом. В итоге сырье движется, постепенно пропекаясь, и где-то за 6 часов проходит полный цикл. Очень быстро! Остается только охладить и можно мешать с песком и камнями, заливая наши береговые укрепления, каркасы которых каждый день все больше и больше разрастаются вдоль всей прибрежной линии.
Неужели мир сломался, и все наконец-то идет как надо?
— Вячеслав Григорьевич, — я только в самый последний момент заметил движение за углом и, поддавшись инстинктам, встретил вышедшую мне навстречу девушку пистолетом под подбородок.
— Казуэ…
— У меня новости, — японка делала вид, что ситуация ее ни капли не смущает. — От китайцев, с которыми вы работаете.
— И?
— На них надавили англичане, и, боюсь, день или два, и все поставки известняка и глины, что сейчас вам возят, остановятся.
Я выдохнул. С миром ничего не случилось, неприятности никуда не делись, а значит, все как обычно. Даже легче немного стало. И я не извращенец, который жить не может без проблем, просто с ними же ничего сложного — нужно взять и разобраться. Казуэ поняла меня без лишних слов и протянула лист бумаги. Имена, фамилии, города… Все, что нужно, чтобы донести для китайских англофилов простую истину. Британия далеко, а мы рядом, и уже никуда не денемся.
Глава 16
Обидно. Я бы сам хотел сходить в рейд в Китай, прикрыть одних партнеров и провести внушение другим… Но нельзя. Так что снова пришлось собираться Хорунженкову: все-таки 1-й конно-пехотный был лучше других подготовлен для таких вот самостоятельных операций.
— Не бойтесь, господин генерал, — Александр Александрович мандражировал, хотя и старался не показывать вида. Понятно: в прошлый раз все закончилось не очень хорошо, и тем более теперь успех был нужен и самому Хорунженкову, и его людям.
— Сил у вас немного, буром не прите, — давал я последние наставления, и Хорунженков старательно кивал.
— Будем вас ждать, — Врангель тоже пришел проводить товарища. — Жаль, что на этот раз не вместе. Я бы тоже не отказался вернуть должок: вы же понимаете, что те, кто нас в тот раз подловил, и те, кто сейчас воду мутят, это одни и те же люди.
— Вы тут нужнее, — улыбнулся Александр Александрович. — А мы справимся. Постараемся и сделаем все, как положено. Тем более нам выделили такую подмогу.
Хорунженков кивнул в сторону, где вместе с основными частями строился еще и целый батальон китайских добровольцев под командованием Янь Сюня, которые возьмут на себя сбор информации и все операции под прикрытием. Рядом же стояли Корнилов и Казуэ — эти тоже отправятся в путь и помогут с планированием разведывательных операций. На этот раз мы будем действовать не дубинкой, а скальпелем. Тоньше, точнее — то, что и нужно для такого рейда по почти нейтральным тылам. И не только…
Отправив 1-й конно-пехотный в дорогу, я двинулся в сторону вокзала. Еще одна причина выбрать именно такую стратегию и именно такой состав для этой миссии заключалась в том, чтобы удалить Казуэ из Инкоу. С одной стороны мы с ней обо всем договорились, с другой, показывать раньше времени самые перспективные наши идеи я не хотел. А к вокзалу как раз подходили четыре эшелона с Путиловского, под завязку загруженные нашими заказами.
Один занимали дополнительные партии тахтаревки и фугасные снаряды, которых в Маньчжурии все так же не хватало. Во втором дед Анны Нератовой спихнул мне все старые дизели малой мощности, что удалось по-быстрому закупить. Из минусов: они на самом деле были слабыми и выдавали не больше 5 лошадиных сил. Из плюсов: мы получили их много и быстро.
А еще в этом же эшелоне, сложенные аккуратными стопочками и крепко связанные, чтобы не повредить друг друга, лежали тележки под будущие машины. Именно тележки, как будто мы планировали собрать много маленьких поездов, но… Конечно, нет. Просто диски и резину мы делали здесь, на месте, корпус собрать тоже не проблема, особенно сейчас, когда запас металла с захваченных пароходов перекрывает все наши потребности.
— Так, длина 4 метра 36 сантиметров, — Афанасьев, также прибывший на разгрузку, тут же принялся замерять размеры одной-единственной сразу собранной машины-образца. — Ширина — метр девяносто четыре. Высота — два тридцать. А этого точно хватит для чего-то серьезного?
— С такими слабыми моторами эти машины кузов побольше и не потянут, — пожал плечами Мелехов, с которым мы вместе и готовили этот проект. — Зато она легкая, и привод на четыре колеса. Будем гонять ее и писать рекомендации в столицу, как эту штуку сделать более живучей.
— А как назовем ее? — поручик Славский, прибывший как старший по всему нашему автопарку, без лишних слов влюбился в свою новую подопечную.
— «Буханка». Можно «Буханочка», — с улыбкой ответил я, решив не лишать историю такого названия, тем более что внешний вид вполне соответствовал.
Потом на мгновение сбился: а точно ли к этому времени хлеб уже выпекали именно в такой форме? А то у нас-то в армии делают кирпичики, а как дело в городах я уже и не знаю… Но все всё поняли.
— «Буханка»… — Славский попробовал слово на вкус. — Мне нравится. Тепло звучит, а учитывая, что мы эти машины на эвакуацию раненых будем пускать, так и вовсе самое то.
Мы коротко обсудили компоновку мест внутри будущих «буханок» для санитарных войск. Сразу же выделили треть парка, которую пустим на срочные грузовые перевозки. Там сборка вообще простой должна получиться. Мелехов все записал, зарисовал и пообещал, что уже к вечеру китайцы начнут работы по новому направлению.
— А что дальше? — Славский отвлекся от своей прелести и неожиданно обнаружил, что мы прошли меньше половины от прибывших к нам вагонов.
— Дальше… — я подошел к ближайшему и отодвинул боковые двери, чтобы было видно, что внутри. Как раз выглянуло уже ставшее редким в конце сентября солнце, и лучи заблестели на маслянистых боках стальных гигантов.
— Какие большие! — выдохнул Славский. — Раза в два больше, чем на старых «Бранобелях».
— Так те двигатели весят 600 килограммов, а эти — уже тонна двести, —
