скрывала уязвимое и чувствительное сердце. Когда-то Алиенора причинила Лезу боль, и, наконец, он отплатил ей той же монетой.
– Самый подходящий момент, чтобы засыпать меня вопросами, да? Хочешь спросить, почему я ушла от него?
– Я знаю, что ты не захочешь отвечать. Так какой смысл спрашивать? – сказал Аэль, пожав плечами.
– А ты начинаешь лучше понимать меня.
– Ты бы сходила и поговорила с ним. Ничего о нем не знаю, но даже мне понятно, что он еще ждет каких-то объяснений.
Девушка кивнула и встала. Тогда самым правильным решением ей показалось уйти и не дать никаких объяснений, но это был эгоистичный поступок. Чувства к Лезу исчезли, стоило Охотнице выбраться за пределы леса, но, судя по всему, молодой человек перенес их разрыв тяжелее.
Аэль смотрел Алиеноре вслед, пока она не исчезла в темноте, и чувствовал себя так, будто только что отправил ее прямиком в пасть голодному волку. Он не понимал то неприятное чувство, которое возникало у него при виде Леза рядом с Алиенорой. Хранитель был уверен, что их связывает лишь дружба, но, похоже, ошибался.
И он должен раскрыть этот секрет.
* * *
Алиенора нашла Леза лежащим на траве под небом, усыпанным бесконечно далекими звездами. Девушка осторожно села рядом, ее охватила смутная тревога. Больше всего на свете она боялась реакции своего друга. Шепотом Охотница пересказала ему слова сильфа и сомнения, которые терзали ее той ночью.
– Я всегда знала, что рано или поздно мне придется вернуться к себе и взглянуть в лицо прошлому. И когда это время пришло, я бросилась бежать и ничего не могла тебе объяснить. Прости меня, Лез.
– Ты хоть нашла, что искала?
– Нет. Похоже, все исчезло после пожара и смерти родителей. Их убийце удалось скрыться, а я пока так и не смогла отомстить за них.
– У тебя все получится, Алли, – прошептал Лез, мягко накрывая ее ладонь своей.
– Но, кстати, я выяснила кое-что о тебе.
Давление на ее ладонь усилилось, и девушка продолжила:
– После того как я оставила тебя, дорога привела меня в Сабор. Этот порт теперь превратился в город-призрак. И на стене одного переулка мне на глаза попался старый листок. За голову бандита предлагали почти пять тысяч золотых.
– И при чем здесь я?
– Портрет на листке очень напоминал работу Лизаиг, когда она нарисовала тебя в тринадцать лет. И еще мальчика звали Лезневен.
Лез затаил дыхание, Алиенора вздохнула. Оба погрузились в воспоминания о прошлом.
Алиенора хорошо помнила, как они встретились с Лезом. Это произошло примерно через год после того, как она присоединилась к Охотникам. Брагаль привел к ним парнишку, Рожденного-Без-Души, – он нашел его блуждавшим по улицам Сабора. Мальчик ничего не помнил о своей прошлой жизни, все его мысли вращались вокруг единственного слога: Лез. По какой-то причине больше ничего он вымолвить не мог.
– Лезневен… это имя мне о чем-то напоминает. Шум океана, корабли… они отчаливают, чтобы никогда не вернуться…
– Тебе надо побывать в Саборе. Я уверена – там ты найдешь все ответы.
– Спасибо, Алли.
– Тебе спасибо, Лез. За утро. Спасибо, что сломал ветку.
– Просто оказался в нужном месте в нужное время, – улыбнулся он. – Вы с Аэлем очень разные, не забывай это.
– Он любезно тратит на меня все свое высокомерие и эгоизм, чтобы я об этом не забывала ни на минуту, – рассмеялась Алиенора.
Отголоски их смеха рассыпались под ночным небом, и Элиандар, казалось, ответил им вздохом. Завтра они будут там.
Из зарослей за ними наблюдал Аэль, и на его лице было написано глубокое отвращение. Ведь он едва не поцеловал эту девушку. Нет, нельзя забывать – Хранитель выше всего этого. Выше целого мира. Он хотел последовать за Алиенорой, но теперь жалел об этом порыве. Лучше бы он никогда не слышал, что девушка думает о нем на самом деле. Юноша бесшумно развернулся и вернулся к догоравшему в ночи костру.
– Пошли обратно – Аэль запросто мог наделать глупостей, – пробормотала Алиенора.
– И еще кое-что…
– Да?
– Почему за мою голову назначили такую цену? Только, Алиенора, не оберегай меня, скажи правду.
Алиенора глубоко вздохнула и ответила:
– Судя по всему, ты убил Элигора, бывшего правителя Сабора.
– Зачем мне это делать? – дрожащим голосом спросил он.
– Похоже, это был твой отец, Лез.
* * *
Ни один из путников не выспался той ночью. Аэль не мог перестать думать о словах Алиеноры, которые, он смутно догадывался, как будто сломали в нем что-то. Охотница вспоминала минувшее утро, когда юноша держал ее с такой нежностью, как будто драгоценнее нее у Аэля не было никого на целом свете. Думала она и о том облегчении, которое испытала, когда Лез сломал ветку. Девушка была бесконечно благодарна ему. Иначе она рисковала затеряться в слишком темных и опасных для нее водах.
Что до Леза, то он все искал в себе какие-то проблески воспоминаний, чтобы пролить хоть какой-то свет на свое прошлое. Слова его подруги разбередили старые раны, которые молодой человек давно прятал под панцирем, чью прочность он явно переоценивал. Теперь Лез не был ни в чем уверен.
Наконец, Алиенора молча поднялась и приготовила лошадей. Двое путников последовали ее примеру: Аэль и Лез раскидали остатки костра, вытряхнули одеяла и оттащили тушу нардока в заросли. Никаких следов ночлега. И наконец все трое двинулись к Элиандару.
До леса было рукой подать, и его дыхание уже ерошило их волосы и ласкало кожу, а в ноздри путешественникам ударил терпкий запах хвои. Алиенора радостно вдохнула его: она действительно любила это место. Когда-то Элиандар стал ее домом на несколько месяцев. А теперь девушке предстояло провести здесь всего-то несколько дней.
– Алли, ты помнишь, где вход?
– Конечно. За кого ты меня принимаешь?
Друзья улыбнулись друг другу, и Алиенора направила Мистраля к подобию темного туннеля. По мере приближения Аэль понял, что деревья образуют над ними арку, словно лес впускал их в убежище, где они будут в безопасности.
Алиенора первой ступила под сень деревьев. Лез и Аэль едва успели заметить, как она обернулась к ним – с искаженным от страха лицом.
А потом на них обрушился лес.

Глава 22
Кинжал неразрывно связан с жизнью владельца. Охотник никогда не расстается со своим кинжалом, ибо в кинжале – его жизнь.
Воспоминания Охотника, глава 13
Диклан шел рядом с Шарлезой, закутанной в темный плащ. Одеяние делало ее фигуру особенно величественной, светлые волосы девушки были затянуты в пучок,
