идеальной закуской для ежевики.
Тед Серый: «Двадцать лет среди хроматийцев»
Я был первым в очереди на пришивание, и игла уже проколола мое веко, когда дверь Палаты Совета открылась, и вошла Дейзи Кармазин в сопровождении Карлоса Фанданго и госпожи Охристой. Дейзи шагала резко и деловито, как человек, которому есть что сказать, и он не успокоится, пока не выскажется.
– Я не опоздала? – спросила она. – У меня есть важнейшая улика, которую Совет обязан принять во внимание – это неопровержимое свидетельство, вне сомнения доказывающее, что в самое сердце Хроматической гармонии вонзили нож.
– Мы вроде как закончили, – сказал де Мальва.
Дейзи посмотрела на нас обоих и решила настаивать:
– Прошу прощения, сэр, но я думаю, что свидетельство столь тяжкого преступления лучше изложить публично и под запись, чтобы все знали о глубине падения этих людей.
– Звучит весьма привлекательно, – заметила госпожа Гуммигут, – и хотя мы не можем отправить их в Зеленую Комнату дважды, жалость какая, я с удовольствием еще сильнее очернила бы их имена, чтобы полностью отбить у других охоту идти по их стопам.
– Ну хорошо, – согласился де Мальва, – мы возобновим слушания, чтобы все детали того, что вы обнаружили, были записаны.
Все снова сели по местам, и де Мальва возобновил разбирательство, на время отложив исполнение приговора, но наши руки остались связаны, и нитка по-прежнему торчала из моего века, «чтобы не трудиться делать все заново».
– Я только что вернулась из Малиналии, – сказала Дейзи, – и хотя мы не нашли и следа Желтых из Кривого Озера, я обнаружила свидетельство заговора столь мерзкого, что поначалу не поверила.
Я посмотрел на Томмо, который вдруг заволновался.
– Чтобы подтвердить мою теорию, я продолжила поиск подтверждающих доказательств и нашла их здесь, в Восточном Кармине.
Томмо начал как-то сжиматься в кресле.
– Чудесно, – усмехнулась госпожа Гуммигут, – расскажите, как вы в точности узнали, что Бурый и Серая убили моего сына.
Дейзи окинула взглядом зал.
– Это доказательство не убийства, а попытки покушения на убийство со стороны отряда Желтых, присланных в Малиналию для того, чтобы два конкретных человека не вернулись в свой город. И сделали они это по настоятельному приказу госпожи Гуммигут и господина Бальзамина при вероятной молчаливой поддержке Главного префекта де Мальвы.
Воцарилась внезапная и очень нехорошая тишина. Только Томмо вроде как выдохнул, выпрямился и начал снова что-то писать в блокноте.
– Это совершенно не относится к делу, – сказал де Мальва. – Барышня Кармазин, вас запрут в вашем доме, пока мы не расследуем самое серьезное обвинение в оспаривании без веских улик доброй репутации честных и уважаемых префектов.
Желтые, которые с такой готовностью вязали нас, двинулись к Дейзи.
– Стоять!
Это был Смородини, Красный префект.
– Я хочу услышать то, что она скажет.
– Красные, – презрительно прошипела Гуммигут, – всегда сбиваются в стаю как помойные крысы.
– А Желтые нет? – ровным голосом спросил он. Повисла долгая пауза. Правила очень четко говорили о расхождении во мнениях. Дела «чрезвычайной тяжести» требовали единогласия.
– Хорошо же, – протянул де Мальва, злобно глянув на Смородини, – но ваши улики должны быть неопровержимы, или вы будете обвинены в попытке подрыва налаженного управления городом и нарушении как минимум тридцати Правил, из которых многие караются Зеленой Комнатой. Я великодушно даю вам шанс отозвать ваши обвинения прямо сейчас, тогда мы простим вам вашу небольшую выходку и вы сможете уйти.
– Не отзову, – ответила Дейзи, не испугавшись его угроз. – С нашего телеграфного пункта была отправлена телеграмма в Кривое Озеро с описанием Джейн и Эдди, объяснением, почему они прибывают в Малиналию, и указанием, что для Восточного Кармина будет благом, если они не вернутся и даже не будут найдены – но только чтобы господин Бальзамин остался вне подозрений.
Гуммигут и Бальзамин переглянулись.
– Эта телеграмма была найдена в кошельке Торкиля Бальзамина в руинах Малиналии, – продолжала Дейзи. – Госпожа Охристая, телеграфистка, подтвердит, что вы, господин Бальзамин, отослали несколько телеграмм вместе с госпожой Гуммигут. Она также слышала, как вы сказали, что это будет «решением проблем брака Виолетты раз и навсегда» и что Главный префект де Мальва это санкционировал.
– Ложь! – ответила госпожа Гуммигут. И подслушанные слова префекта являются информацией, не подлежащей разглашению и не могут рассматриваться в качестве улики!
– Могут, – сказала Бельма, – если они раскрывают коррупцию и правонарушения.
– Я достаточно наслушался этой ерунды, – отрезал де Мальва. – Мы допросим госпожу Охристую в закрытом заседании, чтобы убедиться в ее искренности, а вы отдадите телеграмму, чтобы мы могли установить, является ли она подлинной – а я подозреваю, что нет. По моему мнению, – заключил он, – Дейзи Кармазин состряпала все это для освобождения от обвинений Эдварда де Мальвы и Джейн Мятлик. Господин Киноварный, перестаньте записывать.
– Да, сэр.
– Улики, которой вы требуете, той телеграммы у меня нет, – ответила Дейзи.
– Ха! – воскликнула Гуммигут. – Как я и подозревала! Откровенная мерзейшая ложь.
– …поскольку я немедленно отослала ее с гонщиком в Совет Граната, согласно Правилу 1.4.69.20.88, когда Совет подозревается в коррупции.
Снова повисла долгая пауза.
– Я предлагаю вам сложить с себя обязанности префекта, – сказала Дейзи, – пока у вас еще есть шанс уйти в отставку без наказания под предлогом усталости от трудов.
Это действительно было так. Правила позволяли префектам, по сути, уклониться от ответственности, если они тут же оставляли свой пост – в награду, как говорилось, за тяготы руководства и выполнения общественных обязанностей. Это был способ замять коррупционное расследование без затянутых и опасных разбирательств.
– Если префект не уйдет в отставку и будет созван сторонний трибунал, – сказала госпожа Сирениа, в конце концов четко выполняя свои секретарские обязанности, – и доказательства будут подтверждены, наказанием будет насильственная Зеленая Комната. Правило 1.4.69.21.31.
Долгое время никто ничего не говорил. Циан высказался первым:
– Я немедленно оставляю пост префекта и отказываюсь от всех своих должностей и обязанностей. Запишите, госпожа Сирениа.
Он снял свой кружок префекта и положил в центр стола. Среди префектов не должно было быть паршивых овец. Обязанность всех префектов поддерживать общую порядочность, так что преступление одного есть преступление всех.
– Это заговор Красных, – прорычала госпожа Гуммигут. – Они никогда не заслуживали доверия, и вот вам доказательство! Госпожа Охристая, вы сегодня сделали чудовищную вещь.
Бельма ощетинилась при этом обвинении, и поскольку язык ее был развязан отречением Циана и несправедливостью в отношении ее бывшего мужа, решила не сдерживаться:
– Это вы позор, госпожа Гуммигут. Слишком долго ваша семейка ломала жизни горожан и считала возможным обманывать нас и запугивать ради личной выгоды. Это вы потребовали передачи почтового индекса Трэвиса Канарейо вашей дочери за день до того, как его нашли мертвым. Я говорю дерзкие слова, но они не только мои, они исходят из сердца города, который вас ненавидит так, что вы и представить не можете.
Мертвую тишину нарушил господин Смородини.
– Я поддерживаю господина Циана, – сказал он и тоже снял кружок префекта, – и я в ужасе от того, что увидел сегодня. Я ошеломлен своим попустительством, из-за чего проступки госпожи Гуммигут стали лишь непростительнее и тяжелее.
Де Мальва сверлил Дейзи взглядом:
– Надеюсь, что вы осознаете урон, нанесенный вами здесь и сегодня, барышня Кармазин.
– Я сделала только то, чего от всех нас требует Книга Гармонии, – ответила Дейзи, – без лжи и злобы. Урон нанесли те, кто нарушал гармонию, а не я.
Де Мальва вздохнул, снял свой кружок и тут же передал его Виолетте, которая взяла его, прикрепила к платью и села в нагретое кресло, только что оставленное ее отцом. Затем она возложила руку на Книгу Гармонии и повторила клятву, которую репетировала каждый день с детства.
– Я, Виолетта Элизабет де Мальва, сим принимаю обязанности Главного префекта и клянусь на Книге Гармонии поддерживать Слово Манселла всеми своими силами и защищать Коллектив и всех его членов от зла, без фальши или фаворитизма, пока остаюсь на своем посту.
Зал ошеломленно молчал, поскольку ситуация сменилась стремительно. Де Мальва был Главным префектом более тридцати лет и слетел меньше чем за минуту.
– Госпожа Гуммигут, – сказала новая Главный префект, – вы добровольно сдадите свой кружок, или немедленно будет записано, что его пришлось снять насильно.
Госпожа Гуммигут яростно обвела взглядом зал,
