им право носить шпагу, которым пользовались белые благородные люди. Эту просьбу горячо поддержал Гомеш Фрейре де Андрада, который в этом вопросе, как и в некоторых других, был человеком передовых взглядов своего времени. Что касалось капитании Минас-Жерайс, то для ее жителей король даровал это право в 1759 г., хотя на мулатов правительство продолжало смотреть все еще с большой долей недоверия. Им пришлось ждать полного признания их прав вплоть до наступления следующего века.
Несмотря на преобладание в смешанном населении Минас-Жерайса европейцев и африканцев, здесь было не так уж и мало уроженцев Сан-Паулу и индейцев. Можно вспомнить распоряжение Албукерке, который потребовал, чтобы эмбоаба и выходцы из Сан-Паулу имели равное представительство в муниципальных советах вновь основанных городов. Однако это распоряжение долгое время не выполнялось. Подобным образом предписание короны 1715 г. оказывать предпочтение уроженцам Сан-Паулу, нежели представителям эмбоаба, было принято слишком поздно и не имело последствий. Начиная с 1710 г. вновь прибывшие поселенцы уже значительно преобладали в численности, и уроженцы Сан-Паулу оказались в меньшинстве, за исключением нескольких мест, таких как Питанги, где они осели в своем продвижении на запад. Подобно бедуинам, уроженцы Сан-Паулу были охвачены страстью к путешествиям, у них была врожденная нелюбовь к городскому образу жизни. К тому же они подозревали (и не без основания), что эмбоаба относятся к их обычаям и привычке жить в лесной глуши с явным презрением. Тем не менее между представителями этих двух групп населения заключались браки. Через поколение или два выходцы из Сан-Паулу растворялись без следа в общем населении. Тщательное ознакомление с архивами Минас-Жерайса также доказывает наличие большого количества рабов-индейцев. Большей частью они известны под названием карижо (carijo), несомненно, это были в основном рабы мужского пола. Но были среди них и женщины, которые имели детей от своих хозяев.
Так, много людей обоих полов и различного цвета кожи жили в Бразилии по «закону природы», о чем постоянно с осуждением говорили вице-короли, епископы, мировые судьи и миссионеры, что это привело к появлению толп нищих и бродяг. Особенно это было проблемой для властей Минас-Жерайса. Однако это явление было характерно не только для Бразили, но и для всей Португальской империи в той или иной форме. Этот факт последовательно игнорировали апологеты XX столетия, которые превозносили до небес португальцев-колонизаторов преимущественно тропических стран. В некоторых отношениях они таковыми и были, в том, что касается удивительного упорства, с каким старались выстоять, раз утвердившись, во враждебной им общественной и географической среде. Но у них были свои недостатки, и если для них бедность не была преступлением, то к ней необходимо было относиться просто как к факту, а не пытаться улучшить положение, и приложить больше усилий для ее преодоления.
Рожденный в Бразилии иезуит падре Франсишку де Соуза, который провел большую часть своей жизни в азиатских миссиях, с возмущением писал о «черни, которая переполняет наши оплоты-города, грозя им погибелью». Его жалобу повторяли многие от Мараньяна до Макао. «Стыжусь просить милостыню», – привыкли говорить португальцы, а физический труд обычно презирали больше, чем воровство. Trabalho é para cachorro e Negro («Работа – удел пса и негра»), – гласила бразильская поговорка. Губернатор Рио-де-Жанейро писал королю в 1726 г.: «В копях могут работать только негры, потому что им привычно трудиться на тяжелой работе. Белые и иммигранты-португальцы, даже если их основным орудием труда прежде была кирка, как только ступят на землю Бразилии, сразу отказываются работать. И если Бог не дает им законных средств существования, они начинают жить воровством и заниматься мошенничеством». Когда граф Асумар стал в 1744 г. вице-королем Индии и прибыл в Гоа, то столкнулся с тем, что местное население пребывает в нищете и не ладит с законом. «Никто не хотел ни трудиться, ни заниматься каким-либо ремеслом, многие просто побираются или воруют». Мануэл душ Сантуш, автор книги «Народные бедствия в Пернамбуку», писал, что население Ресифи в 1749 г. достигло 30 тысяч душ, и они «в большинстве своем бедняки и нищие, которые выпрашивают подаяние, бродя от дома к дому». Монах-францисканец сообщает из Макао, «города святого имени Божьего», что в 1742–1745 гг. его население было сплошь нищим, мужчины и женщины предпочитали физическому труду выпрашивать на улицах пропитание.
Я не собираюсь утверждать, что португальцы были единственным народом, которых беспокоила проблема бедности. Историк Джордж Кларк привел данные 1688 г., согласно которым из всего населения Англии в пять с половиной миллионов человек не менее чем миллион с четвертью считались «бродягами и бедняками». Испания и Италия, не говоря уже о таких зажиточных странах, как Франция и Республика Соединенных провинций, также сталкивались в той или иной степени с подобной проблемой. Однако из официальной корреспонденции и рассказов путешественников явствует, что уровень бедности в Португальской империи был особенно высок. С другой стороны, бразильский историк и философ Каю Праду Жуниор в своей книге «Формирование современной Бразилии» утверждает, что вольная жизнь в колонии, которая породила эту массу нищих бродяг, привела в итоге к положительному результату. Она способствовала относительно мирному слиянию в Бразилии трех рас – европейской, африканской и индейской, которые сильно различались в этническом отношении и в своем положении в колониальном обществе.
Вопреки всем утверждениям, что корона и колониальные власти не раз предпринимали попытки справиться с проблемой, все это были полумеры, и окончательно решить ее они не могли. Власти понимали, что положительным ответом был бы законный брак и надежный дом, но холостяки в Минас-Жерайсе (и в других местах) предпочитали вести беспорядочный образ жизни, и достойных жен было трудно найти из-за перечисленных нами причин. В 1721 г. из Лиссабона пришел указ, требовавший от местных властей открывать школы в каждом городе и содержать при них пару учителей: одного преподавателя латыни и второго для обучения детей письму, чтению и арифметике. Оплачивать этих учителей должны были родители учеников. Какие-то результаты это принесло, но образование так и осталось начальным. В 1753 г. первый епископ Марианы попросил разрешить ему привлечь четырех иезуитов для преподавания в недавно открытой семинарии, так как один преподававший в ней иезуит не справлялся со своей работой. В то время как жители Минас-Жерайса желали видеть своих сыновей образованными. Именно поэтому Гомеш Фрейре де Андрада искренне писал королю: «При выборе из двух зол – так и оставить сыновей местных жителей менее образованными или разрешить здесь деятельность монашеских орденов и колледжей – первое зло мне кажется меньшим. Вам решать, ваше величество». Король Жозе дал временное разрешение нескольким иезуитам преподавать в Мариане, но несколько лет спустя под влиянием маркиза Помбала отозвал его.
Одним из
