Джон прижал ему рану ладонями, боясь, что и этот пошлет его к черту.
Но костюм, загнанно дыша, выговорил:
– Лифт. Грузовой лифт. Пульт… там.
Еще какое-то время они потеряли, оказывая помощь раненым и переодеваясь в черную форму.
– Как вы умудрились найти эту дрезину?
– Так этот пленный, идиот. Вылез и, вместо того чтобы отправиться домой и затаиться, потопал прямиком в Нофу, к своему контакту. Мы этот контакт и взяли. Пришлось, конечно, его поубеждать, но видите: убедили…
– Если я скажу, что это был мой план «Б», кто-нибудь поверит?
– Думаю, командир, – засмеялся Люк, – будет лучше, если просто никто не станет говорить о планах.
Наконец все переоделись, Тейлора и Гарри перевязали. Люк снова подтащил избитого типа к пульту, и через минуту пол разверзся, выпустив наружу большой грузовой лифт. Джон втянул туда костюмчика за шиворот. Кровотечение ему остановили, но парень все равно был бледноват.
Лифт опускался довольно долго и наконец остановился. Они вылезли по одному и оказались в длинном коридоре, промозглом и пахнущем землей и невысохшей штукатуркой. И лекарствами. Если Джон хоть что-то соображал, это был туннель, соединяющий ангар со зданием администрации.
– Что ж, господа, – сказал он. – Добро пожаловать в «Нойе Орднунг».
Агент
Сбежать из лагеря оказалось просто. Он сказал Маллори и остальным, что отойдет в туалет. Те спросили, не надо ли его проводить, – оказалось, в шутку. Он пошел вроде бы в кусты, а потом, пробираясь среди деревьев, обогнул часовых и выбрался к крутому, неудобному спуску. Ободрал ладони. Ничего, к вечеру заживут.
«Сокровища рейха», – сказал Бенджамин. Он наверняка знает об Организации – а узнать был не должен. Это его, Агента, упущение. Если бы он выполнил задание раньше…
Но он хотел знать, что на заводе. Будь здесь куратор, он сказал бы, что любопытство Агенту по штату не положено. И конечно, надо было догадаться, что Бенджамин его с собой не возьмет.
И ведь не взял – не оттого, что заподозрил. А оттого, что вообще не считает его за солдата.
Агенту бы радоваться – это значит, что прикрытие надежное и легенду он рассказал как надо. Ему и не нужно, чтобы думали о нем как о воине. Но он все равно испытывал эмоцию. Обиду – вот как это называлось. Он ведь помог отряду, а Бенджамин все равно принимал его… непонятно за кого. За гражданского.
На самом деле Агент и сам не знал, отчего решил помочь. Чтобы лучше внедриться – но ведь он и так уже часть отряда. Он понятия не имел, что будет писать в дневнике, когда вернется. Не может же он написать, что выполнять задания Бенджамина ему понравилось больше, чем задания Организации. Не Агенту судить о миссиях.
Спуск заканчивался на широком, покрытом леском утесе. С этого утеса уже легко было выбраться на трассу. Только вот Бенджамин с группой давно уехали, а других машин здесь не будет – иначе не выбрали бы это место для лагеря. Агент вздохнул и припустил бегом. В конце концов, дорога шла под гору. Но даже если бежать очень быстро, он не скоро окажется внизу.
Повезло. Где-то через два часа Агент добежал до дорожной развилки – здесь уже довольно часто проезжали автомобили. Легенду для попутки он придумал сам и тихо ей гордился.
– Я к другу ездил, в Салху. Думал, хватит денег на обратный билет, а у них там тир… Мы все в тире просадили. А скоро стемнеет, мне от мамы влетит. Она после войны всегда боится, если меня долго нет…
Шофер – пожилой гражданский – не стал ни о чем расспрашивать, только сказал себе под нос: «Я вот на месте твоей мамы взял бы хворостину…» Но потом будто и забыл об Агенте и вспомнил, лишь приехав в Лидию. Так что Агент отдыхал на заднем сиденье и рассматривал пейзаж по дороге: сосны, эвкалипты, развалины и – заплатами на развалинах – новые белые дома или обжитые строительные вагончики.
Оказавшись в городе, завод он нашел без труда. Сперва подсказали местные, а потом уже он сам издалека увидел широкий забор. Агент зашагал к забору и оказался на пустыре. Вспомнил Двенадцатого: не настоящего, а того, с кем прятался в прилавке на рынке. Тот говорил про пустырь, на котором играют в футбол. Но тут никто не играл, только тихо колыхалась под солнцем сладко пахнущая трава. Если присмотреться, через заросли, захватившие разбитый асфальт, еще проглядывала разметка полос. Наверное, здесь раньше был аэродром…
Он не удержался; вошел в траву, изо всех сил вдыхая сладкий теплый запах. И чуть не проморгал двух человек в знакомой форме, которые шли через поле.
Он присел, чтобы его не увидели, и сам удивился такой реакции. Форму он узнал мгновенно: почти в такой до́ма ходили охранники. Можно было подойти к ним и сказать, что он тоже из Организации, – и его бы пропустили.
А еще – можно было предупредить их о Бенджамине.
Ничего из этого Агент делать не стал. Даже если это Организация – не факт, что ему можно здесь находиться. Неизвестно, что скажет куратор. Поэтому он тихонько прошел за двумя охранниками через пролом в стене на территорию завода. Она была огромная, вся полная почерневшего мусора. Пахло тут неприятно. Как будто горело совсем недавно, а не несколько лет назад.
Он проследил за охранниками – они остановились покурить у стены уцелевшего здания. Стекла там были выбиты, и внутри виднелись заваленные таким же мусором железные столы. Неподалеку от здания стоял фюзеляж самолета – за ним Агент и укрылся. От солнца металл нагрелся, и к нему было приятно прижиматься. Агенту пришло в голову: раз фюзеляж здесь, значит, самолет никогда не вывозили с завода. Он так и не полетел – бомбить начали раньше. Это как если бы Агента сделали, а поучаствовать в операциях не дали. Завершили бы раньше.
Как всех остальных.
– …еще пять минут. Не буду я там сидеть, и так стены давят.
– Твое дело. Схлопочешь штраф…
– Да пошло бы оно. Там штукатурка не просохла, дышать нечем… И дети эти. Что они там с ними делают.
– Вот ведь. Нет там уже детей, кончились.
– Да знаю я. А все равно нехорошо. Подам прошение – может, переведут.
– Переведут тебя… в Афганистан. Не навоевался?
– Да хоть бы и в Афганистан.
Он докурил, и оба скрылись в здании. Агент выскочил из-за фюзеляжа и тоже нырнул в пустой дверной проем. Дверь куда-то делась. Пошел на удалявшиеся голоса и услышал шаги
