что все его чувства и инстинкты ошибаются. Парень почти надеялся, что так и есть. Лучше ошибиться, чем оказаться так близко к возможности снова найти Раину и снова потерять. Тщетно Лазериан вглядывался в толпу. Девушка исчезла.
Легкая улыбка тронула губы Хранителя.
Раина бегала быстрее всех, даже быстрее Охотников, он никогда в этом не сомневался. Ему ни разу не удавалось поймать подругу, когда наступала его очередь играть в Хранителя. Юношу утешало лишь то, что и никто другой не мог за ней угнаться.
Лазериан услышал тяжелую поступь Брадинна и только потом увидел его рядом с собой. Светловолосый гигант так запыхался, что на мгновение уперся руками в колени и немного отдышался. И только потом распрямился во весь рост.
– Ты что, Лазериан! – задыхался он. – То ты извиняешься перед Шааль, то ты гонишься за ней так, будто твоя жизнь на кону. Да что с тобой творится?
Хранитель задумчиво молчал. Он и сам не знал.
При виде запыхавшегося подчиненного Лазериан с трудом сдержал улыбку. Он всегда считался самым спортивным в Академии, лучше других Хранителей, лучше Аэля. Этими способностями он был обязан именно Раине.
Лазериан повернулся к Брадинну – в синих глазах его подчиненного застыло ледяное недоумение. Юноша улыбнулся своей догадке.
– Тебе не понять, – сказал он безмятежным шепотом.
Да, Брадинн бы не понял.
Этот парень вырос среди власти и превосходства – в кругах куда более замкнутых и узких, чем мир Лазериана. Северянин и вообразить себе не мог, что Хранитель может связать свою судьбу с Шааль или по-настоящему уважать ее. Но Лазериан все равно чувствовал, что Раина была к нему ближе, чем все Хранители, учителя и правители Венальмора вместе взятые. Ничего подобного Брадинн никогда бы не признал.
– Пошли пропустим по стаканчику, – продолжил подчиненный. – Пока солнце не село, все равно мы ничего не узнаем.
Лазериан молча кивнул и последовал за товарищем.
Брадинн начинал беспокоиться о Душе Лазериана. А вдруг он, сам того не зная, был Несущим Пустоту? Ходили легенды, что такое бывало с некоторыми Хранителями и что такие люди, подобно диким животным, в конце концов, кусали кормившую их руку. Иногда северянину казалось, что предательство Лазериана было только вопросом времени и обратный отсчет до этого момента уже запущен.
Брадинн доверял своему командиру, но всецело предан был директору Даргосу. И если Лазериан продолжит вести себя так же странно, то парень без колебаний донесет на товарища.
Он рассеянно погладил золотую рукоять своего тяжелого меча.
Донесет на своего командира. Ну, или что-то в этом духе.
* * *
Они распахнули резные деревянные двери трактира, слава о котором разнеслась уже далеко.
«Болящие Души».
Превосходное место для Душ, чтобы убить время, и для всех желающих уютно посидеть и отвлечься от печалей.
Стоило юношам войти, как в зале воцарилась тишина: она опустилась на помещение, словно тяжелый бархатный занавес. Все головы повернулись в их направлении: одни прятали хмурые взгляды, другие даже не скрывали тревоги. Прочесть все, что отражалось в их глазах, не составляло труда.
Люди решили, что это облава.
А потом они поняли, что Хранители пришли вдвоем, и вновь расслабились. Стражи двинулись к бару, а занимавшие его клиенты тут же встали и исчезли из их поля зрения. Став солдатом Академии, поначалу Лазериан упивался этой смесью уважения и страха, которую находил в глазах Шааль.
Теперь же он был к этому равнодушен. Иногда такая реакция и вовсе беспокоила юношу, даже ранила.
Вот как сегодня.
Невозможно оставаться счастливым и всю жизнь внушать другим страх и тревогу. Человек на это просто неспособен.
Парень сдержал язвительную усмешку. Хранитель живет не для того, чтобы быть счастливым. Он живет, чтобы служить Академии, а следовательно, и Клинкам Венальмора. И не более того.
Парни заказали себе по ликеру Идрисса, в котором сладость удивительным образом оттеняла горечь. Этот нектар был сладостной метафорой жизни.
Лазериан закрыл глаза, и под веками возник ясный и прямой взгляд Раины. Юноша едва заметно улыбнулся.
– Чему же вы так улыбаетесь, Хранитель?
Он выпрямился.
Трактирщик протирал стакан безупречно белой тряпкой. Он наблюдал за ним со спокойным любопытством, как будто ответ не так уж сильно его интересовал. И все-таки мужчина его ждал.
Брадинн оперся ладонями о стойку и грозно навис над трактирщиком. Но едва юноша собрался что-то сказать, как Лазериан положил руку ему на плечо и заставил замолчать. Гигант мгновение смотрел на товарища, потом опустился на свое место и отпил из стакана. Трактирщик снова наполнил его.
– Я предавался воспоминаниям.
Вим серьезно кивнул, пряча тряпку под барную стойку. Любой внимательный человек заметил бы контраст между мудростью в его глазах и лицом, которому едва ли можно было дать сорок лет.
– Чему же они вас научили?
– Не понял. – Лазериан нахмурился.
Трактирщик заглянул в серые глаза юноши, и тому показалось, что мужчина читает в его Душе как в открытой книге.
– Они еще не открыли вам своего послания, – догадался Вим, возвращаясь к своим хлопотам. – Воспоминания – части нашей жизни, все это знают, но они прежде всего посланники, которые напоминают нам, кто мы такие на самом деле. Вот вам известно, кто вы такой, Хранитель?
Лазериан растерялся.
Юноша не понимал, к чему этот человек клонит. Он всем своим клиентам это говорит? Не мог же трактирщик знать, что именно явили ему воспоминания. Но среди шума заведения эти слова показались Хранителю до странного верными. Он и сам не знал почему.
Кто он такой?
– Однажды вы сами все узнаете, – продолжал мужчина. – И в тот день все наконец прояснится.
С этими словами он оставил двух Хранителей и направился к столикам в глубине зала.
Лазериан поднес стакан к губам, но прежде чем их достигла темная жидкость, он заметил надпись, вырезанную в горном хрустале. И только теперь действительно понял смысл этих двух слов.
Болящая душа.

Глава 26
Давным-давно Пещера снов называлась Храмом грез. Теперь в этом месте ваши кошмары претворяются в жизнь.
В сердце Элиандара, глава 17
На следующий день путники выехали рано, стерев все следы ночлега. Мелиней считала делом чести бережно относиться к тому, что оставалось от леса. Алиенора осторожно разбудила Аэля. Он улыбнулся ей по-детски и впервые за все их путешествие поднялся без протестов. Девушке показалось, что юноша ничего не помнил о встрече с Гаэнором.
– Это пройдет. Скорее всего, воспоминания вернутся к твоему другу, когда он покинет пределы леса, – шепнула Алиеноре Мелиней.
Охотница надеялась, что сильфида
