Алли, твоя мать умерла десять лет назад в Таинственных равнинах! Это просто иллюзия! Это Клинок, он схватил Ундину!
Алиенора подавила всхлип и перевела взгляд на женщину, так похожую на ее мать, Лоану. Ее улыбку, обычно такую нежную, искривила жестокая усмешка.
– Как же ты наивна, маленькая Алиенора.
Клинок выхватил кинжал из складок плаща и бросился на девушку. Повинуясь инстинкту, Лез выхватил меч и отразил удар, который едва не стоил жизни его подруге.
Завязалась схватка. Движения Иллюзиониста казались пугающе стремительными, но на стороне Охотника был опыт и виртуозная техника. Он не имел права проиграть.
Алиенора молча наблюдала за ними, готовая в любой момент нанести решающий удар. Она пыталась вычислить изъян в стратегии противника, уловить намек на усталость, малейшую долю секунды, чтобы изменить расклад в их пользу. На мгновение девушка закрыла глаза, чтобы прогнать образ матери. Ничто не должно ее отвлекать.
Лез отбил удар, который должен был разрубить подругу пополам, и быстро ответил длительной атакой, чтобы измотать Клинка. Перепробовав все, Лез выписал изящный пируэт, и над его головой блеснул кинжал. Охотник занес меч, приготовившись отразить очередной удар, но замер с занесенной рукой.
Лоан Дерин исчезла.
Перед ним стояла Лизаиг. Лизаиг – с ее белокурыми косами, перехваченными зеленой повязкой, Лизаиг – с ее детской улыбкой, Лизаиг – с ее блестящими озорными глазами, Лизаиг…
Клинок вонзил лезвие в низ живота Леза. Юноша рухнул на колени, на губах застыла усмешка, струйка крови побежала изо рта.
– Лез!
Кипя от ярости, Охотница бросилась на врага.
Она сражалась насмерть.
Алиенора махнула ногой прямо в живот Иллюзиониста – тот едва успел уклониться. Она наносила удары один за другим, и противнику становилось все тяжелее отражать их. Клинок отступал, на его лице явно читалась паника.
Девушка не думала больше ни о чем. Она не думала о медленно умирающем Лезе, не думала о своих воспоминаниях и кошмарах. Охотница жила, чтобы сражаться. Она жила, чтобы убивать.
Удар коленом по ребрам Иллюзиониста – и тот рухнул навзничь. Охотница извлекла кинжал и занесла руку для последнего выпада.
И замерла.
У ее ног лежал двойник Аэля. Глаза юноши были полны печали и слез.
– Алли, я люблю тебя…
Опустив веки, Алиенора медленно склонилась над телом Иллюзиониста и одним движением погрузила кинжал прямо в его сердце. Лицо Аэля уступило место чертам, исполненным жестокости и боли. Мужчина испустил последний вздох, его губы навсегда искривила отвратительная усмешка.
– Мне жаль.
Охотница уронила слезу на опустившиеся веки Клинка. Сняла с пояса пузырек и поймала в него струйку черного дыма, вырвавшуюся из приоткрытых губ Иллюзиониста.
Лез позади нее оставался неподвижен, а под его телом разрасталось кровавое пятно.
Алиенора медленно подняла голову. К ней приближалась женщина с бледно-голубой кожей. В ее лиловых глазах светилась глубокая мудрость, а светлые волосы колыхались, как растревоженная река.
Ундина.
– Отчего ты плачешь, маленькая смертная?
* * *
Над поляной угасал день. Аэль все ждал, злясь, что не мог отправиться на помощь Алиеноре. Когда Лез скрылся в пещере, Мелиней и Гаэнор преградили ему путь.
Оставалось только ждать и мучиться тревогой.
Юноше была невыносима мысль о том, что он мог потерять Алиенору навсегда. Эта девушка стала частью его жизни.
А может быть, и его сердца.
Внезапно в темноте что-то послышалось. Этот стон боли Аэль узнал бы из тысячи.
– Алиенора!
Она появилась у входа в пещеру, на ее плече повис Лез, его рубаха была в крови. С другой стороны Охотника поддерживало человекоподобное существо с молочно-голубой кожей, Аэль угадал в нем Ундину. Мелиней и Гаэнор бросились им на помощь, чтобы уложить юношу на землю. Лез был без сознания и бледен как смерть, а в животе торчал кинжал.
Алиенора с тоской посмотрела на Гаэнора – тот ответил извиняющимся взглядом.
– Вы должны его излечить. Вы в долгу передо мной, я вернула Ундину в Элиандар. Теперь спасите моего друга.
– Мы сделаем все возможное, маленькая смертная.
Дух воды заговорила с ней, а вместе с ней заговорил и весь лес. Ее голос развеял сомнения в сердце Алиеноры. Лез должен выжить.
Предоставив друга заботам Ундины и Гаэнора, девушка подошла к Аэлю, который все еще держался поодаль. Беспокойство на его лице боролось с чувством облегчения. Девушка просияла улыбкой и обняла спутника.
– О, Аэль, мне так жаль! – воскликнула она.
– Жаль? Ты о чем?
Охотница прикусила губу, глаза заволокло пеленой слез. Она не могла ему сказать.
– Я… Да ничего.
Алиенора разрыдалась, и Аэль крепче сжал ее в объятиях. Больше ему ничего не было нужно. Только знать, что она жива. И неважно, что случилось в этой проклятой пещере. Главное, что Алиенора жива, что он сжимает ее в объятиях.
Наконец Охотница отстранилась и оглянулась на Леза. Ее друг все еще лежал на земле, в полумраке он казался пугающе неподвижным и бледным. Гаэнор зажимал рану на его животе, а Ундина осторожно положила тонкие пальцы на виски юноши. Из ее синих губ лилось радостное пение, а эхо разносило ее тихий и хрустальный голос по всему лесу.
Под ногами духа воды трава снова зазеленела, а маргаритки распустили свои красно-золотые лепестки. С деревьев сошел пепельный оттенок, они распрямились и снова жадно потянулись к свету солнца. Вход в пещеру утратил пугающий вид, кошмар уступал место грезе. Вскоре пению Ундины ответила бежавшая поблизости река, а потом ласковому журчанию воды начали вторить птицы.
Рассвет раскрасил опушку зелеными, алыми и золотыми оттенками. До путников донеслись нежные, сладкие и пьянящие ароматы леса. У Аэля голова кругом шла от рождавшейся на его глазах красоты. Кто бы мог подумать, что в Элиандаре скрывается столько сокровищ?
Мелиней засмеялась и покатилась по согретой солнцем зеленой траве, наслаждаясь возвращенным ей счастьем. На лице Гаэнора расцвела улыбка, его янтарные глаза с любовью смотрели на лицо Ундины, песня которой не обрывалась. Алиенора повернулась к Аэлю и с удивлением заметила слезу на его щеке. Ее рука скользнула в ладонь юноши, в волосах обоих играли краски рассвета.
Не отрывая ладони от висков Леза, Ундина тоже улыбнулась.
Она создала рай посреди леса, едва не обернувшегося адом. Ей оставалось только побороть смерть, не отпускавшую Леза. Алиенора сдавленно всхлипнула в страхе, что друг больше не придет в себя. Она опустилась на колени и взяла его за руку.
Лицо Леза никогда не казалось ей таким красивым. По нему разлилась безмятежность, девушке казалось, что молодой человек обрел счастье в смерти. Она вспомнила его счастливое лицо, когда Клинок принял
