и мазать целебным бальзамом. Мы имеем хороший бальзам. Йоганн сейчас его доставит…
3
В день святого Фабиана Арнольд Арамона глядел на мир генералом, если не маршалом. В парадном плаще и шляпе с роскошными перьями он сидел на огромном белом коне, излучая гордость и самодовольство, но его воспитанники не имели счастья лицезреть своего наставника. Двадцать «жеребят» застыли на замощенной белыми и черными плитами площади Святого Фабиана спиной к повелителю «загона» и лицом к королю и Высокому Совету.
Его величество Фердинанд Второй, ее величество Катарина и его высокопреосвященство Сильвестр в окружении придворных восседали на крытой галерее, увитой гирляндами из кедровых ветвей и пунцовых гвоздик[85]. Чтобы как следует рассмотреть Лучших Людей, требовалось задрать голову, а это было строжайшим образом запрещено распоряжающимся церемонией генералом Манриком. Сам Манрик в сопровождении оруженосца и гвардейских офицеров медленно обошел застывших юнцов и отступил к подножию Фабиановой колонны. Дик видел недоброе длинное лицо, обрамленное редеющими темно-рыжими волосами – в этой семье все были рыжими. Манрики не принадлежали к Людям Чести. Их предок, бывший чуть ли не сыном гоганского повара, пристал к Франциску Оллару, когда тот носил оскорбительное прозвище Бездомный Король. Как зовут именно этого Манрика, Дикон не помнил – имена и родословные «навозников» Людям Чести без надобности.
Генерал махнул платком, горнисты протрубили «Слава королю Талига», раздалась барабанная дробь и звуки флейты. Вперед выступил высокий человек в черном и белом, в руках которого красовался внушительный свиток. Еще один свиток торжественно развернули на переносной конторке, к которой встал длинный лысеющий писец, готовясь записывать, кто из Лучших Людей изъявит желание взять себе оруженосца и кого именно. Барабанный бой смолк, и герольд начал хорошо поставленным голосом:
– Доблестный капитан Арнольд Арамона счастлив сообщить своему государю и всему Талигу, что вверенные его попечению юные дворяне прошли должное обучение и ждут приказаний от короля нашего Фердинанда Второго. Да будет всем ведомо, что означенные дворяне чтят Создателя и наместника Его на земле, владеют шпагой и грамотой и исполнены рвения.
Капитан Арамона ручается за верность и доблесть юношей, коих и называет друг за другом, сообразно их воинским успехам и прилежанию.
– Маркиз Эстебан Сабве́, наследник герцогов Колиньяр;
– Барон Норберт Катершванц из Бергмарк, верный вассал маркграфа Бергмарк;
– Маркиз Луис Альберто Сали́на из дома Сагна́ра;
– Герцог Ричард Окделл;
– Барон Йоганн Катершванц из Бергмарк, верный вассал маркграфа Бергмарк;
– Виконт Арно Сэ, младший брат и вассал графа Савиньяка;
– Благородный Эдуа́рд Феншо́, верный вассал графа Ариго;
– Граф Валентин Ва́сспард, наследник герцогов Придд;
– Виконт Константин Манро́, второй наследник графов Ма́нрик;
– Благородный Жюльен Горуа, наследник баронов Горуа;
– Благородный Юлиус А́уэ, верный вассал графа Гогенлоэ-ур-Адлерберг;
– Барон Северин Заль, верный вассал графа Рафиано;
– Виконт Франсуа Рафле́, наследник графов Рафиано;
– Благородный Бласко Дельга́до, брат маркиза Дьегарро́на;
– Барон Жорж Гайар, верный вассал герцога Эпинэ;
– Барон Роберт Лоу, верный вассал графа Рокслея;
– Благородный Луиджи Фариани из дома Фукиано;
– Барон Карл Тротта-ур-Фро́шенбах, верный вассал графа Ластерха́вт-у́вер-Никш;
– Барон Анатоль Мей, верный вассал герцога Колиньяра;
– Благородный Макиано Тамазини, верный вассал графа Манрика.
Итак, Арамона все же записал его четвертым! Он, Ричард Окделл, четвертый из двадцати! Это справедливо – Норберт и Эстебан с Альберто сильнее. Йоганн тоже сильней, но в последнем поединке бергер ему уступил. Ричард гнал от себя мысль, что Катершванц в решающем бою намеренно поддавался, но без этой победы сын Эгмонта оказался бы, самое лучшее, в конце первой десятки, а так… Килеану-ур-Ломбаху и Ариго не придется краснеть за герцога Окделла.
– Двадцать доблестных дворян предлагают свою жизнь, честь и шпагу тем, на чьих плечах держится королевство, – провозгласил герольд. – Кто из Лучших Людей Талига изберет их в оруженосцы?
Вновь пропели фанфары, а затем с галереи раздался хриплый уверенный голос:
– Я, Вольфганг фок Варзов, маршал Талига и командор союзной Бергмарк, прошу Лучших Людей Талига отпустить баронов Катершванц в родовые земли, где их мечи и доблесть нужны, чтобы сдерживать гаунасский напор.
– Лучшие Люди слышат просьбу маршала Запада, – возвестил герольд.
Снова фанфары, и снова голос. Адмирал Рамон Альме́йда выбирает Альберто Салину. Неудивительно. Альмейда – марикьяре, а островитяне держатся друг друга.
Помощник главного интенданта Фридрих Зак взял к себе Юлиуса, а граф Рокслей, как и ожидалось, молодого Придда.
– Я, граф Людвиг Килеан-ур-Ломбах, комендант Олларии, прошу и выбираю Эстебана Сабве, лучшего из фабианцев.
Эстебана? «Навозника», наглеца и мерзавца?! Человек Чести выбрал отродье Колиньяров?! Дикон с трудом удержался от того, чтобы выкрикнуть это вслух. Не выкрикнул.
Эстебан уверенно и легко поднялся на галерею и исчез из глаз, но слова произносимой им присяги были отчетливо слышны. Дикон не сомневался, что «навозник» лжет. Присяги и чести для Эстебана не существует, неужели Килеан-ур-Ломбах не понимает, кого берет, или… Или это плата за то, что Ариго, ослушавшись кардинала, назовет Ричарда Окделла? Несомненно. Затевать ссору не время, эр Август не раз и не два об этом говорил.
– Я, Леопольдо, граф Фиеско, прошу и выбираю благородного Бласко Дельгадо.
– Я, Ги, граф Ариго, прошу и выбираю благородного Эдуарда Феншо.
Эдуарда Феншо, своего вассала! Феншо всегда были оруженосцами Ариго, это так, но ведь граф обещал! Реджинальд прав – Талигойей правит Квентин Дорак, а Квентин Дорак боится и ненавидит Окделлов.
Ричард ничего не имел против Эдуарда, тот был неплохим парнем. Юноша пытался понять и Ариго с Килеаном, он даже понимал их, но легче не становилось. Здесь, на королевском плацу, Дикон осознал всю нелепость своего вчерашнего замысла. Он сможет убить кардинала, лишь оказавшись с ним рядом, а рядом он не окажется – ему незачем подниматься на галерею, он лишний. Гвардейцы схватят чужака на первой же ступеньке, а после церемонии к нему сразу приставят соглядатаев. Проклятая крыса…
Наследник Повелителей Скал стоял и смотрел, как его друзья и враги один за другим поднимаются на лестнице и приносят присягу. Унары уходили в большую жизнь, где Ричарду Окделлу места не было.
4
Когда ударила полуденная пушка, на черно-белом прямоугольнике оставалось четверо: толстяк Карл, прыщавый Анатоль, недомерок Луиджи и сын великого Эгмонта. Дик изо всех сил старался сохранять спокойствие. В конце концов, кузен его предупредил.
Вызов в столицу и «обучение» были очередной насмешкой над семейной гордостью Повелителей Скал. Их служба никому не нужна!
В последний раз пропела труба, возвещая, что четверо доблестных дворян предлагают свою жизнь, честь и шпагу тем, на чьих плечах держится королевство. Но кто рискнет взять к себе сына убитого Эгмонта? Кузен уверял, что
