высыпала сахарные крошки самого разнообразного рода в оба кармана своего передника, которые были до того малы, что наполнились до краев. Полина была в восторге и грызла потихоньку крошку за крошкой, мусоля палец, чтобы подобрать мельчайшую пыль. Конфеты от этого растаяли, и на переднике появилось уже два коричневых пятна. Мюш лукаво улыбнулся. Он держал девочку за талию, мял ее, сколько ему было угодно, и незаметно уводил Полину за угол улицы Пьер-Леско, в сторону площади Дезинносан, говоря ей:

– Ну что, хочешь теперь играть?.. Ведь сласти, что у тебя в карманах, ужасно вкусные. Ты видишь, глупенькая, я не хотел тебя обижать.

И он сам запускал пальцы в ее карманы. Они вошли в сквер. Вероятно, здесь Мюш мечтал одержать задуманную победу. Он стал показывать подруге сквер, точно это были его собственные владения, очень красивые, где он носился по целым дням. Никогда еще Полина не заходила так далеко: она, наверное, расплакалась бы, как барышня, которую похитили, если бы у нее не было в кармане сладкого. Посреди лужайки, испещренной куртинами цветов, плескал фонтан, и его струйки разбегались, подергивая рябью поверхность воды, а нагие нимфы работы Жана Гужона, белевшие на сером фоне камня, склонив урны, оживляли мрачную атмосферу квартала Сен-Дени своей грацией. Дети обошли фонтан кругом, любуясь, как вода падает из шести бассейнов, разглядывая траву, мечтая, вероятно, пробежаться по центральной лужайке или залезть в густой остролистник и рододендроны на грядке, тянувшейся вдоль решетки сквера. Между тем маленький Мюш, которому удалось уже измять сзади красивое платьице Полины, сказал ей, смеясь исподтишка:

– Давай бросаться песком, ладно?

Полина не устояла против такого соблазна. Зажмурив глаза, они стали бросаться песком. Песок попадал девочке за открытый корсаж, сыпался по спине, проникал в чулки и ботинки. Мюша забавляло, что ее белый передник сделался совсем желтым. Но ему показалось этого мало. Он находил, должно быть, наряд приятельницы все еще слишком чистым.

– Знаешь что? – сказал он вдруг. – Давай сажать деревья. Я умею устраивать прехорошенькие садики!

– Правда, наделаем садиков! – согласилась Полина, замирая от восхищения.

Сторож при сквере куда-то отлучился, и Мюш заставил девочку рыть в грядке ямки. Она стояла на коленях в разрыхленной земле, ползала на животе, зарываясь по локоть в чернозем своими восхитительными голыми ручонками. Мюш собирал прутики, отламывал ветки. Они изображали деревья сада, которые он втыкал в ямки, приготовленные Полиной. Только мальчик все находил их недостаточно глубокими и грубо распекал подругу, точно требовательный хозяин нерадивого работника. Когда Полина встала, она была черной с головы до ног; земля застряла у нее в волосах, все лицо было вымазано, и она оказалась до того смешной, с грязными, как у угольщика, руками, что Мюш захлопал в ладоши и воскликнул:

– Теперь давай их поливать!.. Понимаешь, а то деревья не вырастут.

Это было верхом забавы. Дети выходили за калитку сквера, черпали пригоршнями воду из канавки и возвращались бегом поливать свои прутики. ДорÓгой у Полины, не умевшей бегать из-за толщины, вся вода выливалась сквозь пальцы и текла по юбкам, так что при очередном путешествии у нее был такой вид, будто она искупалась в канаве. Когда девочка вся перепачкалась, Мюш нашел, что она очень мила. Он усадил ее рядом с собой под рододендрон возле устроенного ими садика и принялся рассказывать, что их деревца уже растут. Он взял Полину за руку, называя ее своей женушкой.

– Ведь ты не жалеешь, что пришла сюда, правда, вместо того чтобы стоять на тротуаре, где ты, кажется, смертельно скучала? Ты увидишь, сколько я знаю разных уличных игр. Приходи сюда еще, хорошо? Только не надо говорить об этом твоей маме. Зачем быть такой дурочкой! Если ты что-нибудь скажешь, так и знай, я оттаскаю тебя за волосы, когда буду проходить мимо вашего дома.

Полина со всем соглашалась, а Мюш, в виде последней любезности, наполнил землей оба кармана ее передника. Озорник прижимал Полину к себе, стараясь со свойственной мальчишкам жестокостью причинить ей теперь боль. Конфеты у Полины все вышли, игра прекратилась, и она начала тревожиться. А так как Мюш принялся ее щипать, то девочка заплакала и стала проситься домой. Это очень рассмешило Мюша, который выказал себя мужчиной: он вздумал пугать Полину угрозами, что не отведет ее к родителям. Та помертвела от страха, сдерживая судорожные рыдания, точно красавица, покинутая соблазнителем на произвол судьбы в какой-нибудь глухой таверне. Мюш, вероятно, отколотил бы ее в конце концов, чтобы заставить замолчать, как вдруг возле них раздался визгливый голос мадемуазель Саже:

– Ах, прости господи, да ведь это Полина!.. Оставишь ли ты ее в покое?

Старая дева взяла Полину за руку, громко ахая над плачевным видом ее наряда. Мюш нисколько не струсил; он шел за ними, злорадно посмеиваясь над делом своих рук, и уверял, что девочка сама захотела с ним идти и выпачкалась, потому что упала. Мадемуазель Саже была постоянной посетительницей сквера Дезинносан. Ежедневно после полудня она просиживала там не меньше часа, слушая, о чем болтает простой народ. Тут, по обе стороны, стоит полукругом длинный ряд сдвинутых скамеек. Сквер заполняют бедняки, задыхающиеся в своих конурах на тесных соседних улицах: старухи – иссохшие, зябкие, в измятых чепцах; молодые – в кофточках, простоволосые, со впалой грудью, преждевременно поблекшие от нищеты; а также мужчины, хотя и в меньшем числе: чистенькие старички, носильщики в засаленных куртках, подозрительные господа в черных шляпах. А в аллеях копошится детвора – возит тележки без колес, играет в песке, плачет, дерется, кусается, – вызывающая ужас детвора в грязных лохмотьях, с плохо вытертыми носами, которая кишит на солнышке, точно черви. Мадемуазель Саже была так худа, что всегда находила себе на скамейке местечко. Она прислушивалась к толкам и сама вступала в разговоры с соседкой. Чаще всего это бывала жена рабочего, пожелтевшая, занятая починкой белья, которое она вынимала из корзиночки, скрепленной веревками: носовые платки и чулки, дырявые, как решето. У старой девы были здесь и знакомые. Под невыносимый писк ребятишек и беспрерывный грохот экипажей позади сквера, на улице Сен-Дени, тут шли бесконечные пересуды, сплетни, касавшиеся поставщиков, бакалейщиков, булочников, мясников, – настоящая газетная хроника целого квартала, порожденная очередным отказом в кредите и глухой завистью бедняков. Саже особенно любила выпытывать у этих несчастных отвратительные истории, выходившие из подозрительных притонов, из мрачных конур привратниц, грязное злословие, служившее как бы острой приправой к пище, которой старая сплетница питала свое ненасытное любопытство. Кроме того, когда Саже садилась лицом к Центральному рынку, перед ней открывались с трех сторон площади фасады домов, испещренные множеством окон, куда старуха пыталась проникнуть взором. Она, казалось, тянулась кверху, обводила глазами этаж за этажом, вплоть до слуховых окон мансард, точно смотрела в стекла панорамы. Старуха пристально разглядывала каждую оконную занавесь, и одно появление какой-нибудь головы в отверстии между ставнями давало ей возможность восстановить целую драму. В конце концов Саже узнала биографии всех жильцов в этих домах только путем внимательного неослабного наблюдения с улицы. Больше всего подстрекал ее любопытство ресторан Баратта, с его винным погребом, с резным и раззолоченным навесом, образующим террасу, откуда спускалась зелень ползучих растений в горшках, с его четырьмя узкими этажами, разукрашенными орнаментом и пестро разрисованными. Ей нравились нежно-голубой фон, желтые колонны, столб, увенчанный раковиной, – вся эта декорация картонного храма, намалеванная на переднем фасаде обветшалой постройки и заканчивавшаяся вверху, на краю крыши, обитой цинком галереей, выкрашенной масляной краской. В воображении мадемуазель Саже рисовались за гибкими жалюзи в красную полоску приятные завтраки, тонкие ужины, отчаянные кутежи. Она пускалась даже в сочинительство на эту тему: именно здесь пировали Флоран с Гаваром, прихватив с собою обеих развратниц, сестер Мегюден, причем за десертом у них творились неслыханные гнусности.

Между тем Полина расплакалась еще сильнее, после того

1 ... 56 57 58 59 60 61 62 63 64 ... 167

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Чрево Парижа. Радость жизни - Эмиль Золя бесплатно.

Похожие на Чрево Парижа. Радость жизни - Эмиль Золя книги

Король в Желтом - Роберт Уильям Чамберс - Разное / Ужасы и Мистика
Призрак Оперы. Тайна Желтой комнаты - Гастон Леру - Зарубежная классика / Исторические приключения / Разное / Ужасы и Мистика
Пробуждение - Кейт Шопен - Зарубежная классика
Русская революция от Ленина до Сталина. 1917-1929 - Эдуард Халлетт Карр - История / Разное / Прочая научная литература / Прочее
Центральный парк - Вальтер Беньямин - Разное / Культурология / Науки: разное
Пират - Аргирис Эфтальотис - Разное
Кашпар Лен-мститель - Карел Матей Чапек-Ход - Зарубежная классика
Золото тигров. Сокровенная роза. История ночи. Полное собрание поэтических текстов - Хорхе Луис Борхес - Зарубежная классика / Разное / Поэзия
Ромео и Джульетта (Пер. Т. Щепкина-Куперник) - Шекспир Уильям - Зарубежная классика
Аватара - Теофиль Готье - Разное / Ужасы и Мистика

Оставить комментарий