на доклад.
К моему удивлению, нас не повели в главный зал совета. Вместо этого управляющий провел нас по запутанным коридорам в небольшую комнату в своих покоях, без окон, со стенами, обитыми гобеленами. Здесь уже ждали. Князь Святозар и воевода Ратибор. Дверь за нами закрылась, отсекая все звуки.
— Докладывай, — сказал Святозар, и его голос был тяжелым.
Ярослав шагнул вперед. Он кратко, по-военному четко, доложил о форсированном марше, о внезапной атаке, о полном разгроме сил Морозовых и освобождении пленных. Он рассказал и о нападении на наш тыловой лагерь, и о том, что целью были не припасы, а я.
Когда он закончил, Ратибор одобрительно хмыкнул.
— Хорошая работа, сынок. Дерзко.
Но все ждали реакции князя. Святозар молчал, глядя на своего сына. Затем он медленно поднялся из-за своего кресла — огромный, могучий. Подошел к Ярославу и положил свою руку ему на плечо.
— Ты ослушался моего приказа, — сказал он тихо, и от этих слов у меня похолодело внутри. — Я приказывал тебе провести разведку и отступить, а ты ввязался в полномасштабный бой. Ты рисковал всем. Рисковал собой, рисковал лучшими воинами нашего рода.
Он на мгновение сжал плечо Ярослава так, что тот поморщился.
— Это был безрассудный, мальчишеский поступок… — продолжил он, и его голос был суров, а затем на его лице появилась первая за долгое время, жесткая, но полная гордости усмешка. — … и самая блестящая победа, которую я видел за последние годы.
Он отпустил плечо и хлопнул сына по спине так, что тот едва устоял на ногах.
— Ты поступил, как настоящий Сокол, сын. Не как княжич, а как воин. Я горд тобой.
Это было высшее признание. Признание не только правителя, но и отца. Я видел, как напряженное лицо Ярослава на мгновение смягчилось, и он с трудом сдержал улыбку.
— Но это еще не все, отец, — сказал он, снова становясь серьезным. Он развязал свою седельную сумку и осторожно, словно это был яд, положил на стол главную находку. Амулет из клыка вепря.
В комнате повисла оглушительная тишина. Степан Игнатьевич взял амулет, повертел его в своих тонких пальцах.
— Боровичи, — произнес он сухо.
Ратибор выругался сквозь зубы. Лицо князя Святозара окаменело. Триумф от победы в одной битве мгновенно испарился перед лицом новой, гораздо более страшной угрозы.
— Так вот оно что… — прорычал воевода. — Вот откуда у них столько людей. Вот откуда такая уверенность. Союз заключили.
— Тайный союз, — поправил его Степан. Он посмотрел на князя. — И эта информация, мой князь, не должна покинуть эту комнату. Никогда.
Он обвел нас своим холодным, пронзительным взглядом.
— Убийство наших пленников в подвалах доказало: предатель сидит среди нас и он сидит очень высоко. Если он узнает, что мы знаем о Боровичах, мы потеряем наше единственное преимущество — знание. Для всех остальных, для всей крепости — мы воюем только с Морозовыми.
Совет подходил к концу. Князь поднялся, его лицо было мрачным, но решительным.
— Ты хорошо показал себя, сын. Я горд. Алексей, — он повернулся ко мне, — твоя необычная еда и твой эликсир… они сотворили чудо. Я в долгу перед тобой. Хоть новости и плохи, но вечером мы устроим пир в честь победителей. Это нужно для поднятия боевого духа.
Я понял, что это мой шанс.
— Благодарю за доверие, мой князь, — сказал я, делая шаг вперед и склоняя голову. — Но я был не один. Мои повара трудились без сна, чтобы создать оружие для этой победы. Они тоже герои этого дня.
Я выдержал его изучающий взгляд.
— Я прошу вашего разрешения… позволить им сегодня быть не прислугой на пиру, который вы хотите устроить. Я прошу позволить им быть гостями. Они заслужили эту честь.
Ярослав с удивлением посмотрел на меня, а затем — с восхищением. Степан Игнатьевич едва заметно улыбнулся в усы. Князь молчал, а затем на его суровом лице впервые за этот день появилось что-то похожее на теплую улыбку.
— Ты просишь не за себя, а за своих людей, знахарь. Это достойно. Будь по-твоему. Сегодня твоя команда будет пировать вместе с моими воинами. Как герои.
Я поклонился, скрывая торжествующую улыбку. Я только что выиграл для своих ребят нечто большее, чем просто хороший ужин. Я выиграл для них статус и новую жизнь.
С осознанием этого, после совета, сразу направился на свою кухню.
Когда я вошел, меня встретила тишина. Вся моя команда — мои верные поварята — прекратили работу и повернулась ко мне. Они не знали о Боровичах, не знали о предателе. Они видели лишь то, что их знахарь, их командир, вернулся с победой. На их лицах были гордость и облегчение.
Я собрал их всех у большого центрального стола. Они смотрели на меня, ожидая новостей, приказов, чего угодно.
— Мы победили, — сказал я, и по рядам пронесся тихий, счастливый вздох. — Отряд княжича разбил Морозовых и освободил Заречье. Впрочем, вы это и так знаете.
Я сделал паузу, обводя взглядом их усталые, но светлые лица.
— Но я пришел сказать не об этом. Я пришел сказать спасибо. Мы вместе без сна и отдыха ковали оружие, которое принесло нам эту победу, а потом вы кормили крепость, которая ждала и надеялась.
Я посмотрел на Федота, на Матвея, на других ребят.
— Я знаю, что вам было нелегко, но вы не подвели. Вы действовали как одна команда. И я хочу, чтобы вы знали — я горжусь каждым из вас.
А затем я сообщил им главную новость.
— Сегодня вечером князь устраивает пир в честь нашей победы и, по его личному указу, — я намеренно подчеркнул эти слова, — вы все приглашены на него.
Они непонимающе захлопали глазами.
— Но… кто же будет работать, знахарь? — робко спросил Федот. — Кто будет подавать, убирать?
— Сегодня, — я улыбнулся, и эта улыбка была первой искренней за последние несколько часов, — работать будут другие, а вы сегодня будете почетными гостями.
Этот ход произвел ошеломляющий эффект. Они не верили своим ушам. Они, бывшие кухонные рабы, презираемые ученики, которых никогда не пускали дальше порога, — и вдруг почетные гости на княжеском пиру?
Они поняли, что я не просто поблагодарил их на словах. Я пошел к самому князю и замолвил за них слово. Использовал свой новый, огромный авторитет не для
