и бросая его в жаровню, где тот мгновенно вспыхнул. — Очень умен.
— Он играет в свою игру, — хмыкнул Богдан. — Использует нас, чтобы ослабить своего правителя и расчистить себе дорогу к власти. Главное, чтобы его игра совпадала с нашей.
Глеб Морозов усмехнулся, глядя на то, как письмо превращается в черный пепел.
— Пока он дает нам такие сведения, — он кивнул на догоравшую записку, — наши игры совпадают. Он хочет, чтобы мы измотали Святозара, лишили его поддержки и армии, чтобы зимой род Соколов был на грани краха.
— А когда это случится, он нанесет удар изнутри, — закончил за него Богдан. — И станет новым князем.
— Он получит свой трон, — сказал Глеб, и в его голосе не было и тени уважения к их тайному союзнику. — Когда от рода Соколов останется лишь пепел.
— А мы получим его земли, — кивнул Богдан.
Теперь, вооруженные точными данными от главного предателя в стане врага, они были готовы начать свою войну.
Глеб звякнул в колокольчик, и в шатер вошли десяток капитанов — закаленные в набегах, безжалостные командиры диверсионных отрядов. Они встали перед столом, и их глаза горели предвкушением.
— Слушайте приказы, — сказал Глеб. — Разведка доложила, что их северный патруль сегодня будет ослаблен. Василий, твои лучшие люди должны встретить их в узком ущелье у Черного Ручья. Никто не должен уйти.
— Будет сделано, — кивнул один из капитанов.
— Далее, — Глеб посмотрел на одного из своих капитанов. — Торговый караван должен прибыть в крепость через два дня. Наш «друг» сообщил, что охрану ему дадут минимальную, чтобы не ослаблять гарнизон. Ты, Ратмир, со своим отрядом перехватишь его у Старой Гати. Что сможете забрать — забирайте. остальное сжечь.
Он отдал еще несколько таких же приказов другим командирам, основываясь на информации шпиона. Каждый приказ был как удар кинжала в незащищенную спину рода Соколов.
Когда капитаны, получив свои цели, покинули шатер, Глеб и Богдан снова остались одни. Тишина, которая опустилась на шатер, была тяжелой и полной невысказанного.
— Эта война на истощение — хорошо, — первым нарушил ее Богдан, не отрывая взгляда от карты. — Но она не решает еще одной проблемы. Повар.
Глеб Морозов, который как раз наливал себе вино, замер.
— Раз он такой способный и так сильно помогает княжичу, то пока он жив, — продолжил Богдан, поднимая на него свой тяжелый взгляд, — он будет находить способы противодействовать нам. Это ставит под удар весь план. Меня такое положение вещей не устраивает. Мы уже один раз проиграли из-за того, что недооценили княжича и этого приблуду, второй раз я допускать ошибок не хочу. Его нужно убрать. И быстро.
— Убить? — в голосе Глеба прозвучало хищное предвкушение. — Я хочу содрать с него кожу живьем!
— Я тоже, — холодно согласился Богдан. — Наш друг в крепости. Задействуем его. Пусть тоже постарается для общей победы. Пусть он найдет способ убить поваренка. Яд в еду, нож в спину в темном коридоре.
Но Глеб, наученный горьким опытом, покачал головой.
— Нет. Не сейчас. Ты не знаешь Степана Игнатьевича. После нашей диверсии с колодцем он перевернул крепость вверх дном. Каждый смотрит на каждого. Сейчас все под таким пристальным вниманием, что не могут лишний раз вздохнуть, не вызвав подозрений. Если он сейчас попытается убрать повара, его тут же схватят, и мы потеряем наш главный козырь.
Богдан нахмурился.
— Так что же, сидеть и ждать, пока этот поваришко не придумает очередную пакость?
— Нет, — Глеб подошел к столу и склонился над ним. На его лице была жестокая улыбка. — Мы не будем ждать, а создадим для нашего друга возможность действовать. Наша война на истощение — это не только удар по их снабжению. Это — способ посеять хаос. Когда их патрули будут гибнуть один за другим, когда в крепости начнется голод и волнения, когда внимание Степана будет распылено на сотню угроз — вот тогда у нашего друга появится шанс нанести один смертельный удар.
Он посмотрел на Богдана, и тот понял его замысел.
— Мы отправим ему новый приказ, — сказал Глеб. — Не «убей его сейчас», а «жди и будь готов».
Вскоре несколько небольших, быстрых отрядов Морозовых и Боровичей, словно призраки, один за другим бесшумно растворились в ночном лесу. Они отправлялись сеять смерть и хаос на землях Соколов. А вместе с одним из гонцов, скачущим в противоположную сторону, летело новое, тайное послание для предателя в самом сердце вражеской крепости.
Глава 27
Прошла неделя, за которую короткая эйфория от победы сменилась изматывающим напряжением. Первую весть принес патруль Ярослава, вернувшийся с южной границы. Я как раз был в канцелярии, когда он, мрачный и почерневший лицом, вошел, чтобы доложить управляющему. Я стоял в стороне и слушал.
Отряд вышел к поселку и нашел то, что от него осталось.
Из его короткого доклада перед моими глазами встала страшная картина. Сожженный дотла хутор старого мельника. Черные, дымящиеся головешки вместо дома. Уничтоженный, втоптанный в грязь урожай. Распоротые туши скота, брошенные гнить под осенним дождем. И несколько тел. Старик мельник, его жена, двое их сыновей. Убиты жестоко и показательно. Это был не набег ради добычи, а самый настоящий акт террора.
А затем, в течение следующих нескольких дней, плохие вести посыпались в канцелярию Степана Игнатьевича, где я теперь проводил большую часть времени, работая над своим проектом «Железный Запас».
Первым прибежал бледный, запыхавшийся разведчик из северного дозора.
— Господин управляющий! Отряд Боровичей! Они напали на наших охотников в лесу! Трое убиты, остальных разогнали! Шкуры забрали, остальное попортили!
Через день в крепость прибыл чудом уцелевший возничий из торгового каравана.
— Нас разбили у Старой Гати! — рассказывал он, дрожа. — Люди Морозовых! Они забрали все, что могли, а остальное уничтожили! Всех перебили, я один спрятаться успел! Купцы больше не пойдут по этому тракту, господин!
И, наконец, вчера вечером в кабинет, мрачный, как грозовая туча, вошел сам Ратибор.
— Мы потеряли еще один дозорный отряд, Степан, — сказал он глухо. — Попали в засаду у Черного Ручья. Из десятерых вернулись трое. Они говорят, нападавших было втрое больше, и они знали, где ждать.
Тактика врага работала безупречно. Соколы несли постоянные, болезненные потери. Наши ресурсы таяли, люди гибли, а главный враг оставался неуловимым,
