щенок, который вот-вот должен был душу отдать, одолел моего сына в поединке. Колдовство, не иначе.
Богдан отложил нож, и его взгляд стал серьезным.
— Глеб, ты в своем уме? Ты, возможно, проиграл дважды из-за какого-то поваренка и даже не счел нужным рассказать об этом своему союзнику? — в его голосе прозвучал лед. — И что же ты молчал? Ты пробовал его перекупить?
— Это сложно, — процедил Глеб. — Он постоянно вращается вместе с управляющим или с самим княжичем. К нему не подобраться.
— Сложно — не значит невозможно! — рявкнул Богдан. Он подошел к Глебу вплотную, и теперь их разделяли считанные сантиметры. Ярость в его глазах сменилась холодным расчетом. — Хватит истерик. Мы проиграли бой. Прими это и теперь давай думать, как выиграть войну. Если этот повар так важен, и мы не можем его перекупить, значит, мы должны его уничтожить. Нужно придумать, как это сделать. Возможно, устроить ловушку. А пока он еще жив, мы должны быть хитрее.
Он отошел от Глеба и вернулся к карте. Конфликт был исчерпан. Их общая ненависть и жажда мести снова объединили их.
— Раз их воины так сильны в открытом бою, мы не будем давать им открытых боев. Мы измотаем их, а когда они ослабнут, — он посмотрел на Глеба, и в его глазах была безжалостная решимость, — мы убьем и этого щенка-Ярослава, и его повара. И заберем себе все их секреты.
Глеб Морозов обошел стол и, налив себе еще вина, осушил кубок одним глотком. Ярость в его глазах угасла.
— Ты прав, Богдан, — сказал он, и его голос был ровным. — Это поражение… оно лишь доказывает, насколько верной была наша изначальная стратегия. Мы ошиблись, попытавшись сыграть с ними в их игру — в быструю, дерзкую атаку. Раз Соколы так сильны в открытом бою, значит, мы просто не будем давать им открытых боев.
Он подошел к карте, и его палец, словно коготь, лег на земли рода Соколов.
— Мы хотели измотать их. Что ж. Теперь мы будем делать это по-настоящему.
Богдан поднялся и встал рядом с ним. Он был другим. Если Глеб был яростью и амбициями, то Богдан — методичной, безжалостной силой. Богдан был настоящим вепрем — который идет напролом, не сворачивая, пока не растопчет врага. И теперь он излагал их план, единственно верный после такого унизительного поражения.
— Верно, раз в открытом бою мы проиграли, — сказал он, указывая на крепость. — Значит, мы заставим их умереть от голода и усталости. Нас больше и это дает нам преимущество. Смотри.
Его палец заскользил по карте, отмечая цели.
— Здесь, на юге, проходит единственный торговый путь, по которому им возят соль и железо. Мы перережем его. Наши легкие отряды будут нападать на каждый караван, пока купцы не побоятся даже смотреть в сторону земель Соколов.
Затем его палец переместился на огромные зеленые массивы лесов и изгибы реки.
— Но главное не это. Главное — еда. Их крепость сильна, но она не может прокормить себя сама. Они зависят от своих лесов и рек. Здесь, — он очертил круг над лесом, — их лучшие охотничьи угодья. Наши разъезды будут выслеживать и убивать их охотников, лишая их свежего мяса. А здесь, вдоль реки, — их рыбацкие артели. Мы уничтожим и их.
Он обвел пальцем все земли Соколов.
— Мы не будем больше собирать армию в одном месте. Мы разобьем наши силы на десятки мелких отрядов. Сегодня мы сжигаем хутор на западе. Завтра — убиваем дозорных на востоке. Послезавтра — травим скот на юге. Никаких больших сражений. Тысяча мелких уколов, которые будут истощать их день за днем.
Он посмотрел на Глеба. В его глазах была жестокость.
— Пусть их «демоны» бегают от одного сожженного хутора до другого. Пусть щенок Ярослав мотается по всему княжеству, пытаясь заткнуть дыры в своей земле. Мы заставим их растянуть свои силы. Заставим их жить в постоянном страхе. А когда наступит зима, и их амбары будут пусты, а воины — измотаны до предела…
Он сделал паузу, и на его губах появилась жестокая усмешка.
— … посмотрим, как долго продержится их сопротивление на пустой желудок.
Спустя неделю. Зал совета в усадьбе Морозовых.
Атмосфера изменилась. Глеб Морозов и воевода Богдан склонились над огромной картой земель Соколов, которая была испещрена новыми пометками.
— Итак, — начал Богдан, и его голос был ровным и деловым. — Наши силы разделены на двадцать легких отрядов. Десять моих, десять твоих. Они готовы действовать. Теперь распределим цели.
Он взял в руки угольный стержень.
— Открытый бой мы им больше не навязываем. Наша задача — душить их.
Он посмотрел на Глеба, и в их взглядах было полное взаимопонимание. Они разделили зоны ответственности, исходя из географии и сильных сторон своих родов.
— Твои земли, Глеб, — сказал Богдан, указывая на южную границу, — примыкают к их торговому пути. Пусть твои отряды нападают на каждый караван. Перекрой все дороги, которые сможешь. Не мне тебе рассказывать. Нам нужно оставить их без ресурсов.
Затем его палец переместился на северные и западные границы, где простирались густые леса и изгибы реки.
— А мои земли здесь, — продолжил он. — Моя задача — уничтожить их промысел. Лишить их еды. Мои отряды будут преследовать их охотников, нападать на амбары и деревни. Мы сожжем их рыбацкие лодки и не дадим ловить. Пусть их повар попробует накормить армию корой и шишками.
— Князь, к вам гонец, — доложил помощник Морозова.
Глеб нахмурился, но кивнул. Через мгновение в шатер ввели неприметного человека в дорожном плаще, с лицом, скрытым под капюшоном.
Он молча прошел вперед и протянул Глебу небольшой, туго свернутый свиток, перевязанный темно-синей нитью. Глеб сломал печать и быстро пробежал глазами по коротким, четким строчкам.
— Можешь идти, — бросил он, и гонец, поклонившись, так же бесшумно исчез.
Глеб протянул свиток Богдану. Тот прочитал, и на его хмуром лице появилось удовлетворение.
— Хорошие новости, — пророкотал он.
В записке была бесценная информация. Точные маршруты патрулей Соколов на ближайшую неделю. А в конце — короткий, но емкий совет от «друга» в крепости: «Ярослав вернулся героем, их боевой дух на пике. Они уверены в своей силе и будут гоняться за каждым вашим отрядом. Используйте это. Изматывайте их».
— Он умен, наш друг, — сказал Глеб, забирая свиток
