выдохнул он. — Это… это так вкусно. Настоящий вкус победы.
Зал уже готов был взорваться ревом, но Святозар поднял свою руку, призывая к тишине. Он медленно поднялся со своего места, держа в одной руке ложку, а другой взяв свой кубок.
— Мы, Соколы, — начал он, и его гулкий голос наполнил весь зал, — привыкли доверять стали мечей и крепости наших стен. Мы привыкли, что победу нам приносят сила и доблесть.
Он обвел взглядом своих воинов, а затем его взгляд остановился на мне.
— Но сегодня мы пируем в честь победы, которую нам принесло и другое оружие. Оружие, рожденное не в кузнице, а на кухне. Выкованное не из стали, а благодаря уму, знаниям и невиданному мастерству.
Он поднял свой кубок высоко над головой.
— Я поднимаю этот кубок за человека, который спас эту крепость от яда и вместе с нашим молодым соколом помогал возвращать Заречье! За нашего знахаря, Алексея! За ум, что острее любого клинка, и за мастерство, что крепче любой брони! За знахаря!
— ЗА ЗНАХАРЯ! — взорвался зал единым, оглушительным ревом.
Воины вскочили со своих мест, поднимая кубки и кружки. Этот тост, произнесенный самим князем, был не просто похвалой, а признанием моих заслуг. С этой минуты я перестал быть просто полезным советником. Я стал гордостью всего рода.
Очнулся от веселья когда время уже приближалось к полуночи. Пир потихоньку сворачивали.
Кивнув Степану Игнатьевичу, молча развернулся и покинул шумный зал.
Я шел по тихим, ночным коридорам крепости в малую кухню. Передо мной стояла новая задача, грандиозная по своему масштабу. И этой задачей являлась будущая война на истощение. В ней победит не тот, кто сильнее ударит, а тот, кто дольше продержится. Продержится за счет ресурсов и запасов, а вот это уже не территория воинов. Это моя территория.
Я вошел на свою кухню. Здесь, после шумного зала, царили тишина и порядок. Зажег одну свечу, и ее слабое пламя выхватило из темноты блеск чисто вымытых котлов и ряды глиняных горшков.
Я чувствовал азарт мастера, перед которым поставили невыполнимую задачу.
В тишине ночной кухни, пока вся крепость праздновала одну выигранную битву, я начал планировать, как выиграть всю войну. На дощечке начали появляться первые наброски моего нового, самого амбициозного проекта: система долгохранящихся, высококалорийных рационов, которые позволят нашим отрядам действовать автономно.
Мой «Железный Запас».
Они хотели втянуть нас в долгую войну на истощение.
Они просто не знали, что в этой игре у меня нет равных.
Глава 26
В тайном военном лагере Морозовых, скрытом в сырой, промозглой низине в нескольких верстах от Заречья, царила мрачная тишина. В большом командирском шатре, пахнущем мокрой кожей находился Глеб Морозов. Он медленно ходил из угла в угол, как волк в клетке, и каждый его шаг, казалось, втаптывал в землю остатки его гордыни.
Рядом, за столом, сидел его союзник, воевода Богдан. Он не суетился, а методично, со спокойствием, правил свой длинный боевой нож, и тихий скрежет точильного камня о сталь был единственным звуком в шатре.
Перед ними стоял один из выживших капитанов — мужчина, еще час назад бывший бравым командиром, а теперь похожий на напуганного, побитого пса.
— Они… они налетели из ниоткуда, мой князь, — лепетал он, не смея поднять глаз. — Мы спали. Дозорные даже крикнуть не успели.
— Я хочу знать, как горстка воинов Ярослава смогли разбить четыре сотни моих лучших воинов! — прорычал Глеб, останавливаясь и впиваясь в капитана взглядом. — Как⁈
Капитан вздрогнул.
— Они… они были словно не люди, — прошептал он, и в его голосе звучал суеверный ужас. — Как демоны они были. Их глаза горели в полумраке и они рычали, как звери. Я видел, как один из них, получив удар копьем в плечо, даже не поморщился и убил нашего бойца. Они не чувствовали ни боли, ни страха. Словно заколдованные!
Глеб Морозов с отвращением посмотрел на него.
— Демоны? Заколдованные? — процедил он. — Ты хочешь сказать, что моих людей перебили не враги, а сказки для деревенских баб⁈
— Он говорит то, что видел, Глеб, — раздался спокойный голос Богдана. Он отложил нож и посмотрел на капитана. — Мои люди говорят то же самое. Что Соколы дрались, как одержимые.
Глеб и Богдан переглянулись. Они были опытными воинами, прагматиками до мозга костей и не верили в демонов, поэтому искали логичное объяснение. И они нашли его. Логичное для них, но совершенно ошибочное.
— Наш шпион не ошибся, — медленно проговорил Глеб, снова начиная мерить шагами шатер. — Он был прав. Святозар медлил. Старики боялись. Но он… — Глеб сплюнул на землю, — он недооценил ярость и упорство этого щенка. Ярослава.
— Мы все его недооценили, — согласился Богдан. — Ярость загнанной в угол крысы. Вот что это было.
— Ярость⁈ — Глеб Морозов вскочил на ноги, опрокинув свой кубок. Вино темным пятном растеклось по карте. — Ты называешь это яростью⁈ Мои люди, твои люди, были вырезаны, как скот! Это не ярость!
— Умерь свой гнев, Глеб, — ледяным тоном ответил Богдан, даже не повернувшись. — Твоя ярость уже стоила нам одной битвы. Не дай ей стоить нам всей войны. Твой шпион дал нам неверные сведения. Твои расчеты были ошибочны. Мы потерпели поражение из-за твоей самонадеянности.
— Моей⁈ — взревел Глеб, его лицо исказилось. — Мои люди стояли насмерть! А твои вепри побежали при первом же натиске!
Богдан медленно повернулся. Его рука сжимала рукоять ножа так, что побелели костяшки.
— Мои «вепри», как ты их называешь, — процедил он, — не были готовы к бою с демонами и к внезапной атаке из-за твоего провала! Если твои люди не могут удержать даже село, может, проблема не в моих воинах?
Напряжение в шатре стало почти осязаемым. Казалось, еще мгновение, и союзники вцепятся друг другу в глотки.
— И все же… — Глеб Морозов ударил кулаком по столу. — Снова этот проклятый повар! Мои люди так и не смогли его захватить! Сначала он помогает Ярославу выиграть поединок, теперь это! Слишком много совпадений!
Богдан нахмурился, его гнев на мгновение уступил место любопытству.
— Кстати, а что за повар такой, о котором твой шпион упоминал? Чем он так важен?
Глеб с досадой отмахнулся.
— Да так… приблуда. Появился из ниоткуда. Стал личным поваром Ярослава, и после этого
