обернулся к Лану Вулканову. А после Рарогова на Вулканова посмотрел и Светозаров, а затем один за другим на него обратили свои взгляды все, кто здесь собрался.
— На что вы на меня так смотрите? — поинтересовался Вулканов. — Вы сами понимаете, что в нашей империи каждый имеет право на собственный выбор. Мы в своё время этот выбор сделали. Да, нам кое-что посулили, и я дал клятву. Она о не причинении вреда Ярославу Болотову. Но посудите сами: в нём ведь действительно есть императорская кровь. А значит, я был в своём праве встать на его сторону.
Он тяжело вздохнул и скривил губы.
— Другой вопрос заключается в том, что я прекрасно осознаю, кто пришёл на помощь моим людям и кто пошёл вычищать мои крепости от демонов. Я вижу, чьи гвардии, чьих родов и кланов стояли со мной плечом к плечу. Я вижу, кто не жалел своей жизни и не бросил меня, несмотря ни на что, продолжая стоять с моими людьми бок о бок. И это несмотря на то, что по их мнению я принял неправильную сторону. И всё я прекрасно осознаю. Но поскольку я связан клятвой, у меня по сути всего лишь два выхода в этой ситуации. Либо взять самопроизвольный отвод от руководства кланом и поставить на своё место кого-то другого. В таком случае данные мной клятвы на него распространяться не будут. Либо просто воздержаться на голосовании Совета кланов. Я не буду поддерживать ни Болотова, ни вашего кандидата, чтобы не нарушить клятву.
Тут он снова окинул взглядом присутствующих и тяжело вздохнул.
— Что же касается первого варианта — у нас главы кланов и так достаточно скоро сменяются. Поэтому сейчас я не смогу оставить клан в такой ситуации. При этом я осознаю, что да, я совершил ошибку. И для того, чтобы в какой-то мере её исправить, в голосовании я участвовать не буду. Я воздержусь. Так или иначе, это должно склонить чашу голосования в вашу сторону. А дальше уж думайте, решайте каждый по совести.
— Я услышал вашу позицию, Лан, — сказал ему Иосиф Дмитриевич Светозаров. — Что ж, возможно, это наилучший вариант. Итак, следующее голосование по кандидатуре императора мы проведём через две недели, чтобы все уже отошли от битвы, пришли в чувство, смогли проститься с павшими воинами, соответственно развеять прах, погибших во славу отчизны, и наладить уже нормальную мирную жизнь.
Он сделал знак, чтобы Вулканов садился, потому что тот всё ещё стоял.
— Плюс к этому, мы должны успеть расставить менталистов по ключевым крепостям, чтобы вообще понимать, как у нас обстоят дела на границах. Да, приглушите все телепорты на минимум, пропускная способность в десять-пятнадцать человек будет в самый раз. Всё это для того, чтобы демоны к вам не пробились. Нам ещё предстоит узнать, как демоны вообще пробились на самый первый телепорт, который они захватили в нашей империи.
В этот момент слово попросил Рарогов.
— Вы знаете, — сказал он, окинув взглядом присутствующих, — я недавно беседовал со Слободаном Зоричем. Да, многие могут усомниться в его умственных способностях, но кое-что интересное он всё-таки смог рассказать. Так вот, он говорит, что демоны на свой самый первый телепорт попали потому, что он был запитан на максимум. А для чего? Для того, чтобы оттуда, с Дальнего Востока, перебрасывать войска в столицу. Вот поэтому запитка была на максимум. Поэтому, действительно, снизьте мощность телепортационных площадок на минимум! Все! Пока это реальное требование безопасности. Иначе у нас демоны полезут изо всех щелей.
— Вот так и получается, — развёл руками Светозаров. — Пока некоторые пытались захватить трон, — он не удержался и сверкнул глазами в сторону Вулканова, — пустили к себе на порог демонов.
* * *
Радмила прибывала в состоянии постоянного шока, потому что на неё всё время накатывала новая информация, с которой она не успевала справляться. Возможно, думала она, это было последствием участия в общей сети. Кое-как, только при деятельном участии Кости, Радмила смогла утащить с ним вместе Мирославу в лазарет.
Но даже не успели они её обустроить, как она услышала гомон на улице, вышла и увидела, как приземляется нечто подобие то ли огнедышащего дракона, то ли змея с крыльями. Она даже подумала, что, возможно, переработка перегрела её сознание. И девушка уже почти в этом успела увериться, когда сверху на этом существе увидела наездника, причём это был никто иной, как Виктор фон Аден.
Хотя сперва она приняла его за демона, так сильно он изменился: вымахал в плечах и ростом прибавил. Да и в целом он сам весь был опалён, закопчён и слабо напоминал человека. Плюс к этому, по нему постоянно блуждало пламя.
Радмила поняла, что некоторое время стояла с широко раскрытыми глазами. А вот на руках у этого существа, чем-то отдалённо напоминавшего Виктора фон Адена, лежал чуть ли не полностью обгоревший кусок мяса, который когда-то был её отцом — Слободаном Зоричем.
Она подскочила к нему ближе, а он, увидев дочь, едва ли не расплакался. Да, наверное, просто в его теле уже не осталось жидкости, поэтому и не хватило на слёзы.
— Радмила! — позвал он. — Дочка, ты жива!
— Папа, у меня всё хорошо. Тебя нужно скорее показать лекарям!
Виктор сразу отнёс Зорича в лазарет, причем это не составило для него труда. Он нёс взрослого мужчину, не напрягаясь, словно пушинку.
Лекарь, прибывший из ближайших поселений дирижаблем и осмотревший отца, покачал головой и сказал:
— Вам просто невероятно повезло. Ожоги очень серьёзные, но шансы восстановить его целиком и полностью присутствуют. Однако вы сами должны понимать, на это потребуется время и терпение. К сожалению, потратить все собственные силы на одного него я не могу. Потому я поправил самые глубокие поражения, остальное придётся добивать алхимией. Слишком много раненных.
Радмила заторможенно кивнула, ведь уже то, что отца лечил «свежий» и полный сил лекарь, было удачей. Она осталась рядом с отцом, вливая оставленную лекарем алхимию и накладывая поверх ожогов заживляющие компрессы. Часть ожогов удалось затянуть, отец даже провалился в тяжёлый сон.
Поддавшись интуиции, Радмила вышла из лазарета и отошла в место, где её никто не мог заметить. Выбрала ровную площадку, расчистила её от снега и опустилась на колени. Надрезав себе палец, она нарисовала кровью на льду паутинку.
Закрыв глаза, она воскресила в памяти образ богини, которой когда-то поклонялся её род, и проговорила:
