статус города, корона передала Пиауи под административное управление штата Мараньян. Однако епископ Пернамбуку, имея кафедру в Олинде, продолжал в Пиауи управлять делами церкви. Еще больше усложняло положение требование подавать апелляции на решения коронного судьи в Моша в верховный суд Салвадора в Байе.
Засухи, которые периодически случались на протяжении последних двух столетий в северо-восточных областях Бразилии и имели разрушительные последствия, не были, по-видимому, столь угрожающими в первой половине XVIII в. Они, конечно, были, и Жуан да Майа да Гама, описывая свое путешествие из Мараньяна в Пернамбуку в 1728–1729 гг. через капитании Пиауи, Сеара, Риу-Гранди-ду-Норти и Параиба, отметил урон, нанесенный «ужасной семилетней засухой, которая сожгла и уничтожила» весь регион, через который он проезжал. Тем не менее от этого рассказа остается впечатление, что подобная засуха, несомненно, серьезная, не привела к столь губительным результатам, как «Великая засуха» 1791–1793 гг., когда погибло, предположительно, 7/8 всего поголовья скота.
Третий скотоводческий район, о котором мы сейчас поговорим, это Сан-Педру-ду-Риу-Гранди, расположенный в приграничных областях с часто менявшимися границами на дальнем юге. Хотя на его становление ушло довольно много времени, в итоге он превратился в самый передовой район в Бразилии. Его возникновение и развитие на первоначальном этапе тесно связано с историей изолированного португальского аванпоста – Кол ониаду-Сакраменто, основанного 20 января 1680 г. на северном берегу Рио-де-ла-Плата напротив Буэнос-Айреса. Потребность занять пустовавшие земли между Сакраменто и Лагуна (самое южное поселение в Бразилии, основанное в 1684 г.) стала настоятельной после того, как испанцы неохотно уступили Сакраменто в соответствии с условиями Утрехтского договора. Район между рекой Уругваем и морем, на который заявляли свои права Португалия и Испания и который временами посещали отряды разведчиков обеих стран, был в действительности ничейной землей. Здесь действовала испанская иезуитская миссия и жили индейские племена.
Наиболее известными среди них были племена тапес, которых обратили в истинную веру иезуиты, входившие в группу миссий, называвшуюся «Семь народов» и располагавшуюся на левом берегу реки Уругвай. Эти тапес были настроены враждебно к португальцам, но такое их отношение сглаживалось в некоторой степени дружественным расположением индейцев минуану, которые жили вблизи побережья и были смертельными врагами испанцев.
Освоение этого региона, ландшафты которого напоминали пампу или прерии, началось около 1715 г. Первые переселенцы, которые двигались вдоль побережья, были из Лагуны, деревушки, насчитывавшей всего лишь 32 двора. Затем наступил черед первопроходцев из Сан-Паулу, которые шли сюда с севера через Куритибу. В январе 1715 г. члены поселкового совета Лагуны пророчески предсказали, что на равнинах Сан-Педру-ду-Риу-Гранди, самых лучших землях для колонизации в Южной Америке, «смогут найти свое место все бразильцы, тысячи людей просто затеряются в бескрайних просторах прерий». В марте 1718 г. в ответ на правительственный запрос из Лиссабона губернатор Рио-де-Жанейро сообщил, что регион Риу-Гранди-де-Сан-Педру подходит в высшей степени для колонизации в больших масштабах, так как здесь «множество скота и имеется все самое необходимое для основания Новой Колонии» и строительства многих городов. «Континент Риу-Гранди», как его вскоре стали называть португальцы, представлял собой в основном прерию, но здесь имелись также лесные массивы, холмы и долины и было достаточно воды. Не говоря о том, что в этих краях было много дикого скота и лошадей, которые откочевали сюда из аргентинской пампы либо сбежали с ферм иезуитских миссий, и для разведения домашнего скота существовали все необходимые условия. Все эти рекомендации принял во внимание Совет по делам заморских территорий в Лиссабоне. Советники время от времени обращались к королю с просьбой предпринять необходимые шаги для колонизации региона, но прошло почти 20 лет, прежде чем это было сделано.
Первым важным решением было учреждение в 1737 г. португальского укрепленного поста в Сан-Педру-ду-Риу-Гранди после провала планировавшегося нападения на Монтевидео и Буэнос-Айрес. Андре Рибейру Коутинью, один из основателей нового поселения и офицер с боевым опытом, приобретенным в Европе и Индии, писал, что эта земля имела все. «Здесь много мяса, много рыбы, много гусей, диких уток и куропаток, много молока и сыра, много ананасов, много кож, много древесины, множество озер и болот. Летом здесь очень жарко, множество мошкары и москитов. Зимой часты дожди и грозы, дни холодные и ветреные. Весь год много работы, воздух замечательный, и вода чиста».
Сюда приезжали люди издалека. Дезертиры и неудачники-колонисты (первоначально прибывшие в страну из Траз-уж-Монтиша) из колонии Сакраменто, солдаты из гарнизонов Рио-де-Жанейро, Баия и Пернамбуку, бродяги, проститутки и нищие, депортированные из тех же мест, а также из Сан-Паулу и Минас-Жерайса. С 1746 г. в регион начали прибывать крестьянские семьи, переселяемые с Азорских островов за государственный счет. Некоторые первые поселенцы брали в жены индеанок минуану, а позднее уже сходились с негритянками и мулатками и даже с женщинами самого дна общества. Таков был расовый плавильный котел на этой территории. Военные губернаторы неоднократно заявляли, что требуется поощрять эмиграцию целыми семьями, а пока что в отсутствие ее они готовы принять любых одиноких женщин из бразильских прибрежных городов. Они утверждали, что даже падшие женщины могут вскоре найти себе мужей и создать настоящую семью, и некоторые из них так и поступали.
Несмотря на усилия колониальных властей, а после 1746 г. и королевской власти, население вначале росло довольно медленно. Военная служба была всегда непопулярна в Бразилии (это не касалось драгун Минас-Жерайса), а что касается службы на юге, то это еще мягко сказано. Дезертирство стало массовым. Даже негры-рабы не желали оказаться в этом регионе. Несмотря на то что их здесь лучше кормили и одевали и относились к ним лучше, чем где-либо еще, если они принимали решение стать скотниками. Вскоре, однако, таких рабов стало больше. Полк драгун, сформированный с большим трудом для несения военной службы на местной границе, взбунтовался в январе 1742 г. из-за того, что им не платили в течение 20 месяцев и за три года ни разу не выдали новое обмундирование. Не получавшие жалованья, оборванные и, как утверждали, третируемые своими офицерами, они начали грабить местное население. Даже самые последовательные сторонники колонизации Сан-Педру-ду-Риу-Гранди, которые утверждали вначале, что регион имеет больший потенциал, чем отдаленный и требовавший больших вложений Сакраменто, разочаровались в своем проекте. Кризис все же был преодолен к 1747 г., когда Сан-Педру был преобразован в город и с Азорских островов прибыли первые партии колонистов. Весь прибрежный район перешел под действенный португальский контроль, хотя сеть поселений не углублялась во внутренние области материка более чем на 45 миль.
Тем временем на «Континенте Риу-Гранди» между реками Уругвай и Ла-Плата, с одной стороны, и лагунами Мирин и Патус – с другой постепенно формировался новый тип поселенца – гаучо. Видимо, он заявил о
