Эти хорошие отношения длились недолго. В ноябре 1721 г. первопроходцы в Куябе выбрали себе вождя Фернанду Диаша Фалкана, который должен был возглавить их поход против местных индейцев, убивших несколько белых старателей и их негров-рабов.
Когда новость о том, что на реках Куяба и Кошипо найдено золото, достигла освоенных мест Бразилии, начался новый исход. Все это напоминало времена золотой лихорадки в Минас-Жерайсе, случившейся 25 лет назад и описанной Антонилом. «Из Минас-Жерайса, Рио-де-Жанейро и со всей капитании Сан-Паулу, – писал Жозе Барбоза де Са, – толпами уезжали люди, бросая свои дома, товары, жен и детей, в эти отдаленные места, будто это была земля обетованная или сокровенный рай, в котором Бог поселил наших прародителей». Как и в случае золотой лихорадки в Минас-Жерайсе, среди авантюристов, которые пришли в Куябу, было много дезертиров из городских гарнизонов (в данном случае из гарнизона Сан-Паулу) и много лишенных сана священников. Местность, по которой продвигались будущие старатели, была труднопроходимой, здесь существовали значительно более опасные препятствия, чем непроходимые леса и холмы Минас-Жерайса. В то время как путешествие в Минас-Жерайс по тропе Парати из Рио занимало около трех недель, путь по рекам из Сан-Паулу в Куябу на начальном этапе отнимал семь месяцев. Сплавлялись по рекам Тиете, Парду, Кошим, Такуари и Парагвай в хрупких каноэ, часто перетаскивая их по волокам. Много каноэ было потеряно при проходе через бурлящие пороги, не было лоцманов, которым был бы известен каждый участок реки. Много людей умерли от голода и различных болезней, стали жертвой нападения хищных ягуаров и других диких зверей. У этих пионеров «еще не было москитных сетей, которые были изобретены много лет спустя, и других различных необходимых приспособлений». Те, кто добрался до Куябы, прошли через неимоверные испытания. «Были обнаружены следы одного отряда, все участники которого погибли. Остались только каноэ, груженные испорченными продуктами, мертвые тела на берегу реки и подвешенные гамаки с трупами». Катастрофа случилась в 1720 г., когда до Куябы не смогла добраться ни одна живая душа. Подобное уже происходило в лагерях старателей в Минас-Жерайсе. Когда разразился голод, за любые продукты питания платили фантастические цены. Один предприниматель, потерявший всех своих рабов и товары во время пути, «был принужден обменять мальчика-мулата, о котором он заботился как о сыне, на одну рыбу, называемую раси, чтобы не умереть с голоду».
Подобно тому, как это происходило в Минас-Жерайсе, многие золотодобытчики не получили никакой прибыли, и лишь наиболее удачливые стали богачами. Среди последних были уроженец Сан-Паулу Мигел Сутил и его португальский партнер Жуан Франсишку. Однажды, расчищая участок на берегу реки Куяба, Сутил послал двух своих слуг-индейцев в лес для сбора дикого меда. Индейцы вернулись поздно, после наступления темноты, и не принесли с собой меда. Но когда Сутил начал упрекать их за напрасно потраченное время, наиболее умный из двух дикарей прервал его, спросив: «Вы пришли искать золото или мед?» Затем индеец вручил своему хозяину несколько крупиц золота весом в 128 драхм. Сутил и его партнер были настолько взволнованы находкой, что не могли заснуть этой ночью, обсуждая случившееся. При первом проблеске дня двое индейцев привели их «на место, где теперь вырос город Куяба, заросшее тогда густым лесом». Золото залегало так близко к поверхности, что они могли достать его руками. Когда ночью они вернулись в лагерь, Сутил имел при себе половину арробы золота, а его партнер – 600 драхм. Новость о находке, естественно, распространилась очень быстро, и спустя несколько дней местность уже кишела старателями и их рабами. За месяц было добыто больше 400 арроб золота, причем достаточно было углубиться в землю не более чем на 4 пяди. Месторождение в Куябе, необходимо сказать, было не столь богатым, как в Минас-Жерайсе. В результате оно было быстро выработано.
Условия проживания в лагере Бон-Жезус-де-Куяба, который получил статус города в первый день нового 1727 г., продолжали оставаться тяжелыми в течение нескольких лет. Многие умирали на долгом пути к местам добычи золота, и так же много людей скончались от плохой пищи и от лихорадки в горняцких лагерях. В 1723 г. случился неурожай кукурузы, и негра-раба обменивали на 4 алкейре этой зерновой культуры. Рыбу продавали за 7 или 8 драхм золота, и единственным положительным моментом была первая поставка в Куябу свинины и курятины в этом году. Условия в 1724 г. стали даже хуже, а в 1725 г. пол фунта золота отдавали за фляжку соли. Малярийная лихорадка, нашествие крыс и саранчи в те годы приняло характер библейских казней египетских. Первая пара кошек, попавших в Куябу, была в 1725 г. продана за фунт золота, но их потомство размножалось стремительно, и «вскоре их стало столь много, что они потеряли свою ценность». Тучи москитов преследовали жителей день и ночь. Спать можно было только под москитной сеткой, а днем у каждого в руке был веер. Даже когда внешние условия жизни улучшились, цены на все импортируемые товары в Куябе по-прежнему оставались высокими. Как и повсюду в золотодобывающих районах, все жили в кредит, и платежи задерживались часто на годы. Вот почему купцы и продавцы, торговавшие в розницу, ставили немыслимые цены на свои товары, за которые они уже заплатили большие импортные пошлины.
Несмотря на все лишения, население Куябы в 1726 г. насчитывало около 7000 человек, из которых 2600 были негры-рабы. Невозможно назвать соотношение выходцев из Сан-Паулу и эмбоаба среди белых членов городской общины. Когда был образован первый муниципальный совет (1 января 1727 г.), четверо из шести советников были родом из Сан-Паулу, а два других были португальцами, у которых жены были уроженками Сан-Паулу. Первые постройки были саманными, включая тюрьму, построенную в 1724 г. Продовольствие поступало с земельных наделов, на которых выращивалась кукуруза, бобы, тыквы и бананы. Маниок, по-видимому, или не выращивали, или в очень ограниченном количестве. Это было следствием влияния на кухню уроженцев Сан-Паулу, которые не употребляли его, в отличие от бразильцев северных областей страны и португальцев. Основным блюдом жителей Сан-Паулу была, как представляется, свинина с бобами, слегка прожаренная, приправленная кукурузной мукой. Урожаи сильно снизились из-за страшной засухи 1725–1726 гг., в течение двух лет не выпало ни капли дождя. У жителей отмечались все симптомы недостаточного питания, пока в 1728 г. не был построен винокуренный завод по выпуску бренди, и ситуация, если верить Жозе Барбозе де Са, резко изменилась. Несмотря на различное отношение колониальных властей и населения Бразилии к алкогольному напитку, наш хроникер не сомневался в его достоинствах.
Рассказывая об учреждении винокуренных заводов, он заметил: «Именно тогда люди почувствовали себя здоровыми, и заболеваний стало
