вытираю руки о полотенце и разворачиваюсь к Томасу с довольной улыбочкой во всё лицо. Непонимание и обескураженность Тома заставляет меня трепетать от удовольствия. – Первый раз, когда ты приходишь к девушке домой, потому что желание переспать с ней так велико, что просто невозможно, – проговариваю последнее слово шепот и одними губами. – Обычно ведь всё наоборот?
– А ты всегда течешь как последняя сука?
– Ну если дело касается тебя, то да, – Томас моргает, как будто его ослепило. Он хотел застать меня врасплох и уязвить, но я уничтожила его жалкую попытку, подтвердив неопровержимый факт. – С другими парнями не знаю, не пробовала!
– Знаешь, что Майя… – Хард дергает меня за руку и прижимает к своей, дрожащей от тяжелого дыхания, груди и дышит через рот, обжигая кожу на моем лице. Его ладони ведут разгульный образ, поглаживая голые бедра и сжимая ягодицы.
– Знаю! – выдыхаю ему в лицо. – Знаю, что значение секса в жизни преувеличено! – низом живота чувствую возбуждение Томаса и понимаю, насколько бредово звучат мои слова!
– Сказала девушка, на которой из одежды только моя футболка, – наконец-то он заметил! – Можешь оставить себе, разрешаю! – брюнет выпускает меня из объятий и обходит стороной.
– Мне не нужно твое разрешение, Том! – меня злит вовсе не то, что Томас разговаривает со мной так, будто мне действительно нужно его разрешение, а то что он продинамил меня и… не дал мне!
– Собирайся, пора в университет, – британец успел исчезнуть раньше, чем мой гнев обрушился на него.
– Не указывай мне, Хард! – ору с кухни как потерпевшая, уповая на то, что крик мой поразит эту самовлюбленную скотину! Ненавижу!
Глава 22. Майя
Впервые в жизни я не испытывала желания появляться в университете. Мне хотелось снова стать невидимой, чтобы все потеряли ко мне интерес, конечно, кроме Харда. Вернуться к временам моей обычной, неприметной студенческой жизни, когда моё существование было приятным бонусом. Ничего никому не должна. Никакого лишнего общения. Никаких клубов и повышенного внимания. Но даже думать об этом было абсурдно, потому что вразрез с собственными мыслями, я состояла в отношениях с самым скандальным парнем университета. Получив желаемое от спора, меня накрыла волна той популярности, о которой грезят все в университете, когда каждый студент узнает тебя в коридорах, приветствует и спрашивает совета, считая твое мнение неоспоримым. Вместе со студенческой известностью я нажила себе и врагов в лице бывших девушек британца, к которым он потерял интерес еще после первого секса. Они отошли на второй план и притаились за моей спиной. Конечно, Харду было плевать на это. Меня же, напряженная обстановка и постоянные мысли о том, что меня хотят проучить за посягательство на парня, с которым они спали, очень нервирует. Собственнические замашки Томаса вмешиваться в мою жизнь и следить за каждым моим шагом только усиливают мою нервозность. Парень, который переспал со мной, чтобы выиграть в споре, внезапно стал проявлять заботу, которая граничила с помешательством и ограничением моей свободы.
Наш утренний разговор не внес ясности в наши странные, построенные на моей упертости и стойкости, и на вспыльчивости и страсти Харда, отношения. Томаса взбесила и вывела из себя сама мысль о том, что парни могут заинтересоваться мной, что совершенно не свойственно для такого высокомерного и самовлюбленного говнюка как британец. Том проявил неосторожность, продемонстрировав свои переживания за девушку, с которой его связывает только секс. И если мне действительно было приятно, что Хард думает обо мне и пытается заботиться, то для его друзей – это отличный способ подорвать его авторитет.
– Хард! – Брэд орет на весь коридор и каждый студент оборачивается, заинтересованно разглядывая, разворачивающаяся драму прямо у них на глазах. Я обхожу Брэда стороной, намеренно задеваю плечом, слыша довольную ухмылку брюнета как одобрение моих действий и останавливаюсь около своего шкафчика.
– Брэд, – Томас хлопает его по спине и следует, нет, не за мной, а, как и я, к своему шкафчику, стараясь выглядеть спокойным.
– У тебе теперь новый фетиш, Хард? Врываешься в спальни, мешаешь парам заниматься сексом и что, – Брэд складывает руки на груди и опирается на шкафчики, – это возбуждает? – лицо британца скрывается за открытой дверцей шкафа. Делая вид, что он ищет необходимую ему тетрадь с конспектами, Томас был пунцовым от ярости. Его челюсть незаметно пугающе двигается, и я буквально слышу, скрежет его зубов.
– О чём ты, Брэд? – Том захлопывает дверцу с нескрываемым раздражением и смотрит на друга немигающим взглядом.
– Сэм рассказал, ты вчера ворвался в его комнату и обломал весь кайф. Он ту девчонку, – Брэд понижает голос, а я напрягаю слух, продолжая швыряться в шкафу, – несколько месяцев обхаживал. Что на тебя нашло? – он оскаливается и его ухмылка как лезвие бритвы, полосует мне сердце. – Искал свою тёлку? – сердце подскакивает к горлу от испуга, потому что я прекрасно понимаю, чем этот разговор обернется, учитывая яростную опеку Томаса, он просто убьёт своего друга. Нельзя сказать, что я против, но быть свидетельницей драки, в которой они покалечат себя, я не хочу.
– Искал, – я готова завизжать от напряжения и давления со стороны любопытных зевак, стоя за спиной Томаса.
– И? – Брэд расплывается в довольной улыбке, предчувствуя свою сладкую победу.
– Не нашел, – убийственно-спокойный ответ Томаса стирает жалкое подобие улыбки с лица Брэда. Неужели он серьезно думал, что я появлюсь на вечеринке и Хард найдет меня в одной из спальни братства с каким-нибудь мудаком?
– С каких пор тебя заботит местонахождение твоих пассий, Хард? Раньше ты их трахал и забывал! Новый день – новая девушка! – вена на шее кареглазого черта подрагивает, и он машинально дергает головой, пытаясь избавиться от этого неприятного ощущения, когда собственное тело выдает тебя.
– Слишком много внимание моей личной жизни, Брэд
– Не кипятись, Том! Мне просто интересно, когда ты уже наиграешься со своей новой игрушкой и отдашь её мне! – у меня краснеют уши и я быстрее начинаю перелистывать страницы учебника, в поисках бесполезной информации! – Ты же не забыл о нашем правиле? – о чём они, твою мать, говорят? Хард молчит и нет ничего хорошего в его безмолвие и временном бездействии.
– Твои тёлки переходят мне, забыл, – Брэд хлопает его по плечу с улыбкой до ушей, словно напоминает о давно заботой традиции.
– Не в этот раз, – я почти вижу, как клубок ледяного пара срывается с губ Харда и мое сердце покрывается тонкой корочкой льда, а душа уходит в пятки от страха.
Раздражительность Брэда устремляется за спину Томаса и пронзает меня на сквозь,
