быстрым, функциональным, но избежать близости было невозможно. Его ладонь легла на её кисть, поправляя хват на луке. Кожа его пальцев была шершавой от клинка и тренировок, но движение было на удивление нежным.
Тан Лань замерла, затаив дыхание. Вместо раздражения от неудачи её вдруг наполнило странное, согревающее изнутри чувство. Это была не просто помощь. Это было… участие. Тихое и ненавязчивое.
— Теперь, — его голос прозвучал прямо у её уха, тихий и собранный. — Тяните тетиву не пальцами, а спиной. Чувствуете, как сходятся лопатки?
Она почувствовала. И почувствовала также, как его рука мягко легла ей на спину, указывая, какие именно мышцы должны работать. Между ними возникло молчаливое понимание, невидимая нить, сотканная из сосредоточенности и этого странного, деликатного тепла, которое пробивалось сквозь все условности.
Он отступил на шаг, дав ей пространство.
— Попробуйте теперь.
Тан Лань выдохнула и отпустила тетиву. Стрела полетела ровнее и увереннее, вонзившись в край мишени. Это был не идеальный выстрел, но уже и не провал.
Она обернулась, чтобы посмотреть на него, и на мгновение их взгляды встретились. В его обычно холодных глазах плескалось что-то сложное — одобрение, лёгкая усталость и то самое тепло, которое она почувствовала в его прикосновениях. Он тут же опустил взгляд, снова становясь просто стражем.
— Приемлемо, — произнёс он тем же ровным тоном. — Теперь повторите. Пока ваши пальцы не запомнят это ощущение, а плечо не забудет тяжесть лука.
* * *
Сяо Вэй, закончив расставлять утренний чай в беседке, задержалась на мгновение, чтобы перевести дух. Её взгляд случайно упал на Ван Широнга, который стоял на посту неподалёку, его поза была прямой, но в глазах читалась лёгкая усталость от недавних ран.
Она подошла к нему, слегка нервно перебирая складки своего платья.
— Господин Ван, — начала она тихо, чтобы не привлекать внимания. — Ваши раны… они совсем зажили? Вы не перенапрягаетесь?
Ван Широнг повернул к ней голову, и его строгое лицо смягчилось при виде её озабоченного выражения.
— Благодаря вашим заботам, Сяо Вэй, я почти полностью восстановился, — ответил он, и в его голосе прозвучала непривычная теплота. — Ваши целебные отвары и… ваше внимание были для меня лучшим лекарством.
Он замолчал, словно колеблясь, затем медленно опустил руку за пояс и извлёк небольшой предмет, завёрнутый в шёлковый лоскут.
— Я хотел бы кое-что вам передать, — произнёс он, внезапно став немного скованным. — В знак благодарности. За всё.
Он развернул шёлк, и в его ладони оказался изящный деревянный гребень, украшенный тонкой резьбой в виде цветков сливы. Работа была деликатной и явно сделана с большой тщательностью.
— Это… нечто простое, — пробормотал он, избегая её взгляда. — Но когда я увидел это, то подумал… что он может вам понравиться. Чтобы ваши волосы всегда были уложены так же прекрасно, как и ваше сердце.
Сяо Вэй застыла, её щёки залил румянец. Она медленно, почти благоговейно, взяла гребень.
— Господин Ван… это так красиво… — прошептала она, и её глаза наполнились искренней радостью. — Я… я не знаю, что сказать. Спасибо.
Ван Широнг наконец посмотрел на неё, и в его глазах светилось нечто большее, чем просто благодарность.
— Нет, это я должен благодарить вас, Сяо Вэй, — тихо сказал он. — Вы принесли в моё выздоровление не только заботу, но и… свет.
Они стояли так несколько мгновений, в тишине, нарушаемой лишь шепотом ветра в листьях, пока Сяо Вэй не сжала гребень в ладони и не убежала, пряча счастливую улыбку. Ван Широнг же снова выпрямился на посту, но теперь его работа была чуть легче, а в уголках губ таилось неприметное, но тёплое чувство.
* * *
Тан Лань опустила лук, чувствуя приятную усталость в мышцах, когда к ней, запыхавшись, подбежала Сяо Вэй. Лицо служанки было бледным, глаза широко раскрыты от беспокойства.
— Госпожа, — начала она, едва переводя дух. — Цуй Хуа нет уже 20 кэ (прим. 5 часов). Я думала, она ушла в главный дворец, со служанками посудачить…
«Со служанками, как же… — мысленно усмехнулась Тан Лань. — Прямо к мачехе моей бегает, больше похоже…»
— Но я спросила, — продолжила Сяо Вэй, и её голос дрогнул, — её сегодня не было там. Никто не видел её.
Тан Лань нахмурилась, лёгкая досада от неудачной тренировки сменилась быстрорастущей тревогой.
— Когда ты видела её в последний раз? — спросила она, уже серьёзно.
— Ранним утром, на подаче завтрака, — поспешно ответила Сяо Вэй. — Она помогала расставлять блюда. С тех пор её никто не видел.
Тан Лань внимательно посмотрела на перепуганную служанку. Та искренне волновалась.
— Скажи евнухам, чтобы начали поиски, — распорядилась Тан Лань, её голос приобрёл собранные, властные нотки. — Пусть осмотрят сначала весь мой дворец и сады. Если не найдут — пусть ищут вокруг, за пределами внутренних ворот. Она могла выйти в город по какому-то делу?
— Вы не давали ей выходной, госпожа, — покачала головой Сяо Вэй. — Сама бы она никогда не ушла без спроса. Она… она очень ответственная.
Тан Лань глубоко вздохнула, и холодный зимний воздух обжёг лёгкие. Предчувствие, тяжёлое и неприятное, сжало ей сердце.
— Не нравится мне это, — тихо, почти про себя, произнесла она, и её взгляд стал твёрдым. — Совсем не нравится.
Глава 44
Тяжёлые, как свинцовые тучи, мысли давили на виски Тан Лань. Куда могла деться Цуй Хуа? Простая, тихая служанка. Неужели это очередные козни императрицы? Мысль о том, что из-за её, Тан Лань, противостояния с мачехой, страдают невинные люди, заставляла сердце сжиматься от холода и гнева. Она чувствовала себя беспомощной. Слишком слабой, чтобы защитить тех, кто от неё зависел.
Погружённая в этот мрачный водоворот, она машинально отпивала чай в уединённом саду, безуспешно пытаясь заставить слабый, едва теплящийся внутри ручеёк ци течь быстрее, собраться в нечто большее. «Хоть бы на один удар… Хоть бы настолько, чтобы дать отпор…»
В отчаянии она откинулась на спинку бамбукового кресла, по старой привычке раскачиваясь на задних ножках — этот жест остался ей с прошлой жизни, когда нужно было глубоко задуматься над сложной задачей.
В следующий миг тень упала на неё. Лу Синь оказался рядом молниеносно и бесшумно. Его рука резко, но аккуратно прижала спинку кресла, возвращая его в устойчивое положение. Его лицо было невозмутимо, но в глубине тёмных глаз плескалась тревога.
— Осторожнее, госпожа, — произнёс он, и в его обычно безжизненном голосе явственно прозвучала нота заботы, грубой, неотёсанной, но искренней. — Пол здесь неровный.
Тан Лань удивлённо посмотрела на него, и вдруг её лицо озарила тёплая, широкая улыбка. Она вспомнила своё нелепое падение в прошлый раз
